Еще в XIX в. Маркс и Ленин выдвигали разные признаки капиталистической формации. У Маркса два основных критерия, которые позволяют судить о том, есть капитализм или нет: подавляющее большинство крестьян должно превратиться в наемных рабочих, должен возникнуть «средний сельский класс из более или менее состоятельного меньшинства крестьян»14. А в России в 1890— 1913 гг. численность наемных рабочих из крестьян не превышала 12 млн, часть которых представляла потомственный пролетариат, а часть — отходников, т.е. потомственных крестьян, на время приходящих в город на заработки. Само городское население не превышало 10%. Значительная часть крупных предприятий, более 70%, располагалась вне городских агломераций'5. Следовательно, большинство рабочих окончательно не порвало связь с землей, т.е. в строгом европейском смысле слова рабочим классом еще не были. Средний сельский класс не мог сформироваться потому, что товарные отношения еще неглубоко проникли в деревню. Хотя кулаки и зажиточные крестьяне в начале XX в. и являлись серьезной экономической силой, поли- 14 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 412. ь Рашин Л.Г. Формирование рабочего класса России. М., 1958. С. 173, 309. 990 тического влияния на страну не оказывали. Значит, их нельзя назвать классом. Социальный класс — это объединение экономических субъектов, которые способны отстаивать свои политические интересы мирным путем — через партию, парламент, законодательство.
Критерии капитализма у Ленина изложены в «Развитии капитализма в России». Это сформированность внутреннего экономического рынка, появление наемного труда, формирование машинной индустрии, социальная дифференциация крестьянства и распад общины, наличие соответствующей финансовой инфраструктуры. О наемных рабочих и финансовых институтах (банках и биржах) уже говорилось. Машинная индустрия была нужна Ленину только с одной точки зрения — она помогала концентрации пролетариата и росту его классового самосознания. Как любили говорить русские западники, по численности рабочего класса, его удельному весу мы отстаем от Европы, зато по числу крупных предприятий мы «впереди Европы всей». Действительно, в Англии и Германии тогда преобладали мелкие и средние предприятия, но там, где трудился один немец или англичанин, русских рабочих требовалось пять-шесть. Концентрация пролетариата в действительности указывает на раздутые штаты и переизбыток ручного труда. Может быть, поэтому Маркс советовал позаимствовать за рубежом передовые технологии? Добавим еще два важнейших фактора — дешевая земля и дешевая рабочая сила.
Остаются нерассмотренными два критерия — рынок и дифференциация крестьянства. Внутренний рынок прежде всего зависит от плотности населения. В компактной Западной Европе какой-нибудь немецкий сапожник, не выдержав конкуренции в своем городке, сразу уезжал, например, во Францию. При наличии хороших дорог времени это занимало немного. Так складывались международное разделение труда и рынок. А сколько бы времени добирался из своей деревеньки по неезженым дорогам до крупного центра российский крестьянин, чтобы продать товар? Поэтому он все производил в своем хозяйстве. Отсюда консервация натурального хозяйства и низкое качество продукции. Говорят, что до революции 1917 г. Россия кормила полмира. Но кто кормил — сибирский или уральский крестьянин, который никогда в жизни не доберется на своей телеге до европейских рынков, а если доберется, то себестоимость продукции перекроет ее продажную цену, или украинский и белорусский крестьянин, живущий по соседству с Европой и соединенный с ней прекрасными дорогами? 991
А плотность населения в России известна. До революции 1917 г. ее рассчитал (точнее сказать, обработал статистические данные) П. Сорокин. У него получилось: на квадратную версту в Европе от 300—500 человек и более, в Турции — 32, а в России — 1,2. Известно, что интенсивность социального взаимодействия и экономического обмена коррелирует с плотностью населения. И наконец, уход крестьян из общины. В 1861 г. было отменено крепостное право — крестьянину дали возможность стать индивидуальным хозяином-товаропроизводителем. Но крестьяне не разбежались. В конце XIX в. К. Кочаровский обследовал 4 млн крестьян и обнаружил, что через 20 лет русские крестьяне возвращаются в общину, не желая жить по-европейски или по-американски. Не те менталитет, традиции и образ жизни. Стало быть, община — это не дикость и не пережиток, как думал Ленин, она вовсе не тормозит прогресс. Крестьянам предоставили добровольно выбирать два пути, два мира, два образа жизни, и они выбрали традиционный. Ни капиталистическая эксплуатация, ни гнет помещиков, ни нелепые постановления правительства не смогли вытравить из русского народа дух коллективизма. Даже там, где раньше общинные порядки были плохо развиты или порушены, спустя десятилетие после отмены крепостного права они возрождались. В конце XIX — начале XX в. У4 русского населения вернулось к общинному укладу. С традиционного пути страну пытался свернуть Петр I. Результат — раздутый военно-промышленный комплекс, укрепление имперского духа, попрание традиций и религиозных ценностей народа. По-своему продолжил его начинания П. Столыпин. Говорят, если бы его не убили, он бы преобразовал всю Россию и сделал ее капиталистической. Так ли это просто? Сталинская индустриализация — следующий этап разрушения крестьянства. Результат — ни современной индустрии, ни эффективного сельского хозяйства. Маркс предлагал прежде всего уничтожить раздутый бюрократический аппарат. А что сделали большевики? Реформы Ельцина? Спросим себя: утопичным или реалистичным был проект Маркса — сохранить общину и соединить ее с западными технологиями?
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ПРИЗНАКИ КАПИТАЛИЗМА» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
