Процесс модернизации России активно развернулся в начале XX в., особенно в 1910-е гг., но был прерван Первой мировой войной, революцией 1917г. и последовавшей за ней Гражданской войной. После этого народное хозяйство страны было разрушено, и его требовалось прежде восстанавливать, а затем уже заниматься модернизацией экономики. Заводы бездействовали, царила безработица, людей надо было элементарно трудоустроить и накормить. Таким образом, условия для осуществления индустриализации в конце 1920-х гг. были 899 хуже, чем на рубеже XIX—XX вв. Если царская Россия могла широко привлекать иностранные инвестиции и займы, то Советской России рассчитывать на приток капиталов из-за рубежа не приходилось. Отвергая в 1926 г. призывы Л.Д. Троцкого и Г.Е. Зиновьева к «сверхиндустриализации», Н.И. Бухарин, А.И. Рыков, И.В. Сталин и их сторонники
утверждали, что нет ничего страшного, если темпы индустриализации будут невысокими. Глава советского правительства Рыков считал приемлемыми темпы роста промышленного производства, намеченные Госпланом: 23% в 1926-1927 гг., 15,5% в 1928-1929 гг., 14,7% в 1929-1930 гг. Предполагалось, что по мере увеличения объемов производства каждый процент прироста будет выражаться во все больших абсолютных показателях; следовательно, обеспечивать этот прирост будет все сложнее. Однако вскоре взгляды руководства страны изменились. Посчитав, что главной проблемой является уже не отсутствие спроса на товары, а их нехватка, партийное руководство выступило за ускорение роста промышленного производства. Осенью 1926 г. XV съезд ВКП(б) выдвинул задачу «догнать и перегнать» капиталистический мир. Бухарин заявил о смене периода восстановления периодом реконструкции. Индустриализацию предполагалось вести настолько быстро, насколько позволят имеющиеся ресурсы, и при непременном повышении уровня жизни населения. Капиталовложения в промышленность, прежде всего в тяжелую индустрию, значительно возросли. Вместе с тем развитие гражданского сектора экономики существенно отставало. Чтобы обеспечить накопление средств, необходимых для модернизации, предлагалось провести «рационализацию хозяйства»: внедрить новую технику, повысить производительность труда, сократить расходы на управление, установить режим экономии и таким образом снизить себестоимость продукции. Иные источники средств (привлекаемые посредством внутренних займов сбережений населения и перераспределяемые через бюджет доходы других отраслей) должны были играть вспомогательную роль. Первый пятилетний план, рассчитанный на 1928—1932 гг., был достаточно взвешенным и экономически обоснованным: плановые показатели постепенно повышались, но оставались реальными. Резкий поворот в экономической политике большевиков произошел на рубеже 1927—1928 гг. Инвестиции в промышленность и приток валюты обеспечивались экспортом зерна, но в 1927 г. заготовки хлеба сократились, а потом и вовсе прекратились. Причиной явилась непродуманная экономическая политика — возникновение двойных ножниц: между высокой заработной платой рабочих и низкой производительностью их труда; между высокими ценами на промышленную продукцию и низкими на аграрную. Денег у населения стало много, а поку- 900 патъбыло нечего. Естественно возник дефицит, и начался ажиотажный спрос на промышленные изделия, усугубленный слухами об ухудшении международной обстановки и надвигающейся войне. Не имея возможности купить
необходимые товары, крестьяне неохотно продавали хлеб. Было выгоднее торговать мясом, молоком, льном. Цены на продукцию животноводства и технические культуры возросли, а на зерно снизились. Председатель Совнаркома Рыков предлагал преодолеть кризис с помощью рыночных мер. Но большинство ЦК во главе со Сталиным квалифицировало нежелание крестьян продавать государству хлеб по низкой цене как «кулацкую стачку» и решило ответить репрессиями и насильственным изъятием зерна, используя чрезвычайные методы времен военного коммунизма. Бухарина, Рыкова и Томского, выступивших в защиту нэпа, обвинили в правом уклонизме и потворстве кулачеству. Борьба с «правым уклоном» подтолкнула Сталина к форсированию планов индустриализации, использованию всех средств для развития тяжелой промышленности. Пятилетний план стал рассматриваться как политический способ вытеснения частнособственнических отношений. Плановые показатели индустриализации были повышены, причем выдвигался лозунг выполнить пятилетку в четыре года. Пресса пропагандировала рабочий энтузиазм, направленный на резкое повышение производительности труда. Руководящие работники Госплана СССР заявляли, что промышленность Советского Союза может в течение трех лет превзойти индустрию США. В статье «Год великого перелома», опубликованной к 12-й годовщине Октябрьской революции, Сталин заявил, что в СССР произошел «решительный перелом в области производительности труда», а советские люди «с успехом разрешили своими собственными силами проблему накопления, заложив основы тяжелой индустрии». На XVI съезде ВКП(б) в 1930 г. Сталин заявлял, что пятилетка в некоторых отраслях может быть выполнена за 1,5—2 года. Пятилетний план предусматривал строительство 1235 предприятий, а с учетом районных электростанций, угольных шахт и нефтяных промыслов — свыше 1500. Среди них было 50—60 гигантских строек, на долю которых приходилось 45% всех капиталовложений. Крупнейшими объектами первой пятилетки стали Днепрогэс, Магнитогорский, Кузнецкий и Запорожский металлургические комбинаты, Сталинградский тракторный завод, Московский и Горьковский автомобильные заводы, Уралмаш (Уральский машиностроительный завод) и др. В ходе строительства проектные мощности предприятий неоднократно увеличивались. Так, Кузнецкий металлургический комбинат по первоначальному варианту плана должен был выплавлять 360 тыс. т чугуна в год, а по окончательному — 1200 тыс. т'. 1 См.: КацваЛ. Трагедия большого скачка: Советский Союз в 1930-е голы, —http://www.lseptember.ru/ ru/his/99/his 14.htm 901 Возросло количество одновременно возводимых объектов, рассосредото-чение и без того скудных средств по многим предприятиям, которые теперь вводились в строй с большими опозданиями. Чем дольше ведется строительство, тем позже предприятие начинает давать продукцию и тем дороже обходится. Одновременно были увеличены и плановые показатели, для реализации которых требовались миллионы новых рабочих рук. За годы первой пятилетки в промышленность, в строительство и на транспорт пришли 12,5 млн новых рабочих, в том числе 8 млн недавних выходцев из деревни, людей малоквалифицированных, зачастую никогда раньше не видевших ни станка, ни автомобиля. Форсирование планов порождало штурмовщину, которая вела к постоянным сбоям в производстве и снижению качества продукции. Увеличился брак, но негодные детали рабочие подтачивали напильником и ставили на конвейер. Часто тракторы, прошедшие заводские испытания, ломались в поле. Трудовые коллективы под руководством парткома брали на себя повышенные обязательства пустить завод или гидростанцию в еще более короткие сроки. Отменить обязательство, опубликованное в газетах, уже было нельзя. Страна переживала эпидемию трудовых починов и массового энтузиазма. Экономика не могла выдержать такого перенапряжения. Сданные в сверхплановые сроки заводы еще несколько лет доводились «до ума», выпуская продукцию низкого качества и меньшего количества, директора получали выговоры, их постоянно меняли либо они умирали на трудовом посту, не выдержав нервного стресса. «Подхлестывание» страны, которое Сталин приписал своим врагам, обернулось провалом ускоренной индустриализации. Тем не менее, подводя итоги пятилетки, Сталин заявил, что промышленность успешно выполнила план за 4 года три меся ца, объем продукции тяжелой промышленности составил 108% по отношению к первоначально запланированному2. При этом учитывались не натуральные показатели (в станках и автомобилях, тоннах угля и металла, метрах ткани), а стоимостные, т.е. выраженные в рублях. Выполнить и перевыполнить последние было весьма просто, так как в 2 КацваЛ. Указ. соч. 902 годы индустриализации цены на сырье, машины и оборудование быстро увеличивались. В реальных показателях пятилетний план не был выполнен по добыче топлива, выплавке металла, производству машин и минеральных удобрений. Ухудшилось положение в легкой и пищевой промышленности, зависевших от сельского хозяйства, которое оказалось разорено проходившей в те же годы коллективизацией. Это привело к серьезному спаду уровня жизни населения. Ему предлагалось потуже затянуть пояса, чтобы мобилизовать средства для развития промышленности.
Общий героический настрой, пропаганда в газетах, демонстрации и митинги, действия парткомов и механизм социалистического соревнования3 сформировали совершенно особенный тип мотивации, который позже уже не появлялся. По существу, в мирное время на стройках пятилетки советские люди трудились так, как надо было работать в экстремальных условиях войны. Советские средства с гордостью рассказывали о трудовом энтузиазме. Газеты сообщали о том, что на строительстве Бобриковского химкомбината рабочие, трудившиеся в пургу на 30-метровой высоте, привязывали себя к строительным лесам, чтобы их не снесло ветром, а на строительстве Сталинградского тракторного завода бригада комсомольцев при 40-градусном морозе с отмороженными руками и ногами стеклила крышу. Опыт первой пятилетки, когда форсирование планов привело к их фактическому срыву, побудил советское руководство более взвешенно и осторожно подойти к дальнейшему развитию экономики. На вторую пятилетку (1933—1937) были запланированы значительно меньшие темпы роста производства. Предполагалось, что отрасли группы Б (производящие предметы потребления) будут развиваться быстрее отраслей группы А (производящих средства производства). Это должно было обеспечить хотя бы частичное насыщение потребительского рынка товарами. Постоянные поломки станков и машин, обилие бракованной продукции заставили обратить пристальное внимание на повышение квалификации работников. Вместо девиза первой пятилетки «Техника решает всё!» был выдвинут лозунг «Кадры решают всё!». Чтобы его реализовать, было организовано массовое производственное обучение рабочих. В 1934 г. только в тяжелой промышленности разными формами обучения были охвачены 700 тыс. человек, в 1935 г. — 1,5 млн, а в 1936 г. — свыше 2 млн человек. Отказ от чрезмерного форсирования индустриализации и большее внимание к освоению новой техники принесли положительные результаты. В годы второй пятилетки вдвое выросла производительность труда, в 4 раза энерговооруженность промышленности. В общей сложности в годы второй пятилетки были введены в строй 4500 новых и реконструированных предприятий. Валовой объем произведенной продукции увеличился более чем 3 Социалистическое соревнование и первые «ударные бригады» появились в 1929 г. 903 вдвое. Однако и на этот раз в основу статистики были положены стоимостные показатели. Плановые задания были выполнены лишь по 10 важнейшим натуральным показателям из 46 (по остальным — лишь на 70-77%).
Не произошло заметных сдвигов в отраслях группы Б. По-прежнему легкая промышленность финансировалась по остаточному принципу, ее работники оплачивались хуже, чем в тяжелой промышленности. Тем не менее общие итоги «большого скачка» поражали воображение даже иностранцев. Хотя накануне Второй мировой войны СССР оставался аг-рарно-индустриальной страной, значительно ускорилась урбанизация и произошел колоссальный промышленный рывок. Численность городского населения возросла с 29 млн в 1928 г. до 63 млн в 1940 г. Численность промышленных рабочих достигла 10 млн человек (против 4 млн в канун первой пятилетки). К концу 1930-х гг. в СССР общий объем импортной продукции в потреблении страны снизился до 1%, практически прекратился ввоз черных металлов, сельскохозяйственных машин, тракторов, многих видов сырья. Были созданы новые отрасли: тракторостроение, автомобилестроение.
химическая промышленность, в том числе производство синтетического каучука. Заметный прогресс был достигнут только в тяжелой промышленности. Легкая промышленность развивалась медленнее. Преобладал ручной труд. особенно в сельском хозяйстве и строительстве. Победа индустриализации обернулась гибелью для нэпа. Административное сосредоточение всех финансовых средств, сырья и рабочей силы в руках государства обрекло на гибель частный сектор в промышленности и торговле. На рубеже 1929— 1930 гг. он был практически ликвидирован. Вырос бюрократический аппарат, усилился централизованный контроль, исчезла экономическая самостоятельность предприятий. Предприятия не могли самостоятельно ни изменять технологию, ни устанавливать оплату труда работников, ни определять их численность на том или ином участке. Колоссальный объем строительства, огромные затраты на новую технику, низкая производительность труда и высокая себестоимость продукции привели к тому, что с 1931 г. промышленность работала нерентабель- 904 но. Это потребовало сосредоточения средств у государства и перераспределения их через государственный бюджет. Предприятия, получавшие прибыль, не могли ею распоряжаться, а перечисляли средства в бюджет. Оптовая торговля между предприятиями прекратилась, товарные биржи и ярмарки закрылись. Сырье, оборудование, стройматериалы стало невозможно ни продать, ни купить — все это распределялось централизованно, на основании выделенных фондов и лимитов. Все необходимое для производства нужно было «доставать» и «выбивать» в московских наркоматах4. Директора старались создать запасы «на всякий случай», на предприятиях возникли излишние фонды, техника простаивала, эффективность производства снижалась. Необдуманная индустриализация привела к колоссальной перекачке средств в промышленность из сельского хозяйства и к катастрофическому разорению деревни.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «СТАЛИНСКИЙ БОЛЬШОЙ СКАЧОК» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
