Таким образом, формально передовые страны, первыми вступившие на капиталистический путь, создают технический плацдарм для второго эшелона. На самом же деле «расчистка путей» не столько облегчает, сколько усложняет процесс модернизации. Причины кроятся в структуре самого общества, настроении народных масс и готовности к преобразованиям различных слоев населения. Для социолога важно знать три фундаментальных положения: ♦ разные слои населения при запаздывающей модернизации в разной степени готовы к принятию реформ; ♦ уже в процессе реформирования они будут двигаться к успеху с разной скоростью; ♦ сам процесс реформирования включает движения с разнонаправленными векторами. В результате перед социологом, пытающимся очертить поле модернизации современного российского общества, возникает крайне неоднородная картина. Ее можно назвать гетерогенной, полагая, что это свойство включает принцип автономности частей. Иными словами, модернизационная мозаика, в качестве которой, разумеется, очень упрощенно можно представить себе социальную структуру российского общества, должна включать не только экономическую многоукладность (разные формы собственности, технологическую вооруженность предприятий, степень их вовлеченности в криминальный бизнес и т.п.), но разнонаправленность ценностных ориентации разных слоев и поколений (консервативные ценности у поколения отнов, либерально-демократические у детей), многоконфессиональность, поликультурность и политический плюрализм. Социолог поймет, о чем идет речь. Выделение типологических групп, которые в разной степени задействованы в процессе модернизации, по-разному к ней относятся, по-разному в ней заинтересованы и соответственно 880 по-разному помогают ей, придется вести не по двум-трем связанным между собой параметрам (включающим по нескольку переменных), а минимум по шести сферам, которые включают совершенно особую конфигурацию факторов, причем каждый из этих самых факторов необходимо операционали-зировать совершенно особым набором переменных. При этом как сферы, так факторы и переменные очень мало связаны между собой. Уравнение с подобным числом независимых переменных не берется решить ни одна из существующих на свете математических парадигм, если предварительно не упрощать исходные условия при помощи специального формализма. В неуправляемой или слабоуправляемой ситуации невозможно составить научно обоснованный план практических мероприятий, т.е. спроектировать развитие общества на длительный период, а это делает невозможным перенос исходных элементов и внутренних механизмов развития из одной страны в другую. Поскольку тщательный анализ внутренней обстановки стихийно развивающегося общества сделать невозможно, то нельзя определить степень готовности его областей и секторов к модернизации, выявить проблемные и отстающие участки. У реформаторов догоняющих стран остается лишь один путь — действовать по аналогии, механически копируя существующие в развитом обществе институты и учреждения, те, что возникли естественным путем, в другую историческую эпоху и были предназначены для иных культурных условий. Но известно, что поверхностное копирование никогда не сможет изменить глубинного содержания. Механическое подражание, кроме того, обладает одним неприятным свойством — потребительской ориентацией. При столкновении разных цивилизаций более примитивные общества, как правило, перенимают образцы потребления развитой страны. Нормы потребления всегда усваиваются легко и быстро. Таким образом, механическое заимствование и потребительская ориентация являются сущностно неустранимыми чертами начального этапа догоняющей модернизации. Они проявлялись не только в России, но и в более Врезка С. Семенов Модернизация по-латиноамерикански В подавляющем большинстве латиноамериканских стран процесс индустриализации инициировался сверху, государством, и проводился через государственные и иностранные монополии. В итоге получалась не гомогенная социальная структура, а причудливый комплекс не связанных экономически друг с другом секторов, каждый из которых самостоятельно выходил на внешний рынок. В сельской местности наряду с мощными иностранными монополиями сохранялся влиятельный традиционный сектор, представленный помещичьими латифундиями и полунатуральными крестьянскими хозяйствами. При покровительстве государства в ряде стран действовали влиятельные кооперативы, которые, однако, также проявляли черты госмонополии, как, например, в случае с мексиканскими крестьянскими эхидо или пероновски-ми кооперативами. Здесь не оставалось простора для свободного фермерства и процветали кабальные формы найма рабочей силы. На каждого члена кооператива приходилось несколько наемных работников. Простор для частной инициативы открывался в принципе только в так называемом неформаль-
881 развитой Японии, которая после Второй мировой войны, потерпев полное поражение, не стала ьосстанавливать разрушенное народное хозяйство, техническое оснащение которого безнадежно устарело, а закупила новое оборудование. Помимо того, тысячи молодых японцев отправились за океан осваивать современные достижения менеджмента. Вернувшись на родину, они до неузнаваемости преобразили страну. А еще позже американцы начали приезжать в Японию перенимать передовые методы управления и изучать «японское чудо». Рассмотрим более конкретно некоторые факторы, которые могут ускорить либо замедлить преобразовательные процессы в отстающей стране. Революция сверху предполагает, что инициатором реформ должно выступать само государство, которое почувствовало потребность общества в обновлении. Только при широкой поддержке реформ обеспечен их успех. Но именно этого чаще всего и не происходит. Во-первых, государство — это не абстрактная конструкция, витающая в безвоздушном эфире, а вполне конкретная совокупность живых людей, начиная с президента, его аппарата, правительства с огромным штатом и парламента, за которым стоят (или он только делает вид, что стоят) широкие массы. Даже в этом треугольнике никогда заранее нельзя сказать, какой будет расстановка политических сил, интересов и социальных весов, кто сейчас сильнее и способен продавить законопроект, чьи интересы отражает правительство, кого поддерживает президент и т.п. В любом случае речь идет не об одном человеке и не о малой группе людей, а о политической и экономической элите общества, которая в такой крупной и исконно бюрократизированной стране, как Россия, является достаточно многочисленной. Выразимся точнее, элита в нашем обществе обладает всеми признаками большой социальной группы, а это непосредственный предмет исследования социолога. Будучи большой группой, элита автоматически является а) разнородной (векторы интересов направлены в разные стороны, противонаправлены либо ном секторе экономики, известном под именем «теневой экономики». Но преимущественно речь шла не о сфере производства, а о сферах услуг (туризм) и торговли, также выходивших самостоятельно на внешний рынок. В результате наряду со значительным полунатуральным патриархальным укладом образовывалось множество самостоятельных рынков, не сливавшихся в общенациональный, но имевших собственные каналы выхода на мировой рынок. Именно это ослабляло латиноамериканские страны, не позволяя им стать полноценными национальными государствами. Такая причудливая социально-экономическая структура приводила к концентрации капитала и власти в руках довольно узкого круга семей, образовавших своего рода олигархии по признаку специализации страны в поставках на мировой рынок (кофе, сахар-сырец, бананы, хлопок, медная или оловянная руда, нефть, мясо и кожи). Индустриализация привела к тому, что это сырье перерабатывалось или обрабатывалось на месте и вывозилось уже в виде полуфабриката, а позднее даже в виде готовых изделий. Появились собственная сборка автомашин, судостроение, станкостроение, электроника, химическое и фармацевтическое производство, нефтехимия и т.д. Но монополистический характер производства сохранялся. В госсекторе образовался при этом довольно значительный средний слой, но не из числа предпринимателей, а за счет управленческого персонала, чиновничества. Сокращено по источнику: Семенов С. Инновационный потенциал средних слоев в пограничных цивилизациях (на примере Латинской Америки). - http://www.iet.ru/publics/ch/ch2_2.htm. 882 частично перекрещиваются), б) неуправляемой. Стало быть, сколотить команду сторонников реформ даже очень талантливому президенту крайне непросто. Для того чтобы элита воспринимала модернизационные устремления, она должна видеть, какую выгоду от реформ она получит. Разнонаправ-ленность векторов и их частичное пересечение предполагают, что разные отряды элиты будут искать совершенно разные выгоды. А это означает, что реформы пойдут в разном направлении, а часть преобразований будет гаситься, тормозиться, разворачиваться вспять. Как минимум общество теряет на этом скорость и часть сторонников. Итак, первые и весьма нешуточные барьеры на пути модернизации мы встречаем там, где не ожидали, а именно наверху. Хотя только такое и возможно в отсталых странах. Однако кроме элиты, которую можно именовать в расширительном смысле высшим классом, существуют еше два — средний и низший классы. А уж их-то интересы совершенно несовместимы с интересами и выгодами высшего класса. О среднем классе можно выразиться и помягче: частично его мотивация все же совпадает с мотивацией элиты. К примеру, любой пред ставитель элиты, приобретающий сколько-нибудь значительный вес, стремится к монополии в своей отрасли и максимальной близости к рычагам политического управления. Олигарх по своей природе монополист, но именно монополизм — злейший враг среднего класса. В борьбе с мафией, коррупцией и олигархией, т.е. по существу с высшим классом, средние слои заинтересованы ничуть не меньше, чем низшие. Таким образом, социально-экономическая позиция сближает между собой средний и низший классы в борьбе против высшего. Им остается объединиться и направить коллективные усилия в единое русло. Но не тут-то было. Между средним и низшим классами расхождений ничуть не меньше. По самой своей природе средний класс призван служить стабилизатором общества, выступать верноподданным защитником существующего строя, олицетворять мирный путь развития. Но как раз это больше всего пугает социальные низы, которые почти всегда или практически всегда революционны. Они прекрасно понимают, как понимали это тысячи лет назад, что постепенным восхождением наверх им немедленного счастья не добиться. Особенно ярко обостряются противоречия в период первоначального накопления, как в современной России, когда на пути преступности, мафии и криминалитета почти нет никаких легитимных препятствий. Верхи жиреют, и всем понятно, за чей счет. Еще 10 лет назад все советские граждане были равны как хозяева единой социалистической собственности, и вдруг как грибы после дождя невесть откуда взялись миллиардеры. Обогащение одних возможно при таком историческом раскладе только за счет ограбления других. И это действительно так. Тем и отличается Россия от Запада. В результате векторы интересов у среднего и низшего классов не совпадают. Оба они выступают против высшего класса, но вместе с тем и друг против друга. Для низшего класса защитники существующего строя автоматически превращаются во врагов. Если учесть, что после 1992 г. в нашем 883 обществе до 80% населения оказались за чертой бедности или в опасной близости от нее, то сторонников у грабительских (по оценкам неудачников модернизации) реформ не так уж и много. По мере их успеха число защитников должно увеличиваться. Так оно и есть. Процент сочувствующих экономическим реформам, поданным социологических исследований, за период с 1992 по 2002 г. изменялся примерно в следующем порядке (цифры округлены): с 40 до 20, 30, 20, 50 и 60%26. Приведенные цифры показывает, что потенциал модернизации в нашей стране неустойчив, он меняется в зависимости от достигнутых в данном году успехов, мероприятий правительства и динамики ожиданий. Взметнувшаяся ввысь кривая в завершающей части объясняется приходом к власти президента Путина, сильной и властной политикой, а также общей стабилизацией обстановки в стране. От прежнего президента многого ожидали, но быстро разочаровались, серьезно ему не доверяли. Повышение рейтинга Путина и рост числа сторонников модернизации вызваны не столько впечатляющими экономическими завоеваниями или борьбой с коррупцией, сколько естественной для людей надеждой на лучшее, повод для которой они получили при более твердой власти. Образно говоря, люди устали разочаровываться. Небольшая стабилизация, политическое признание России, некоторое оздоровление криминальной обстановки оказались достаточными для эмоционального подъема. Это пока еще неустойчивый сдвиг, который в любой момент может смениться разочарованием. Тем не менее ряд признаков — рост конкурса в вузы, улучшение материального положения населения, приток инвестиций — служат весьма надежными свидетельствами того, что в обществе происходят фундаментальные подвижки к лучшему. Подведем итоги и постараемся выразить суть сказанного в графической форме (рис. 16). Поэтапный процесс модернизации в двух словах обозначает вот что. До тех пор, пока элита не удовлетворит свои аппетиты и не получит всех выгод от модернизации, она, во-первых, не станет ее активным защитником, во-вторых, не даст поживиться тем классам, которые стоят ниже по социальной лестнице. Парадокс отстающей страны заключается в следующем. При крайне небольшом национальном богатстве, чтобы насытить высший класс, надо почти дочиста опустошить казну и догола раздеть большинство населения. Но чем больше опустошают первую и раздевают второе, тем меньше стимулов у людей трудиться производительно, т.е. наращивать богатство, восполняя недостачу, и тем меньше сторонников будет у модернизации. Скромного обогащения немногочисленных представителей высшего класса в российских условиях не получилось. Богатыми желают быть очень многие, а потому элита расширяется. Бедная страна крайне болезненно переживает появление очень богатых, считая такой процесс обременительным для себя и безнравственным. 26 Оценки рассчитаны нами по совокупности всех, часто противоречащих друг другу или не стыкующихся между собой эмпирических данных, полученных самыми разными исследовательскими группами и опубликованных в бумажных и электронных СМИ. Разумеется, такой гладкой кривой с круглыми цифрами в реальности нет. как нет и единства мнений среди ученых. Мы лишь стремились количественно выразить обшую тенденцию, которая прослеживалась в целом по всему массиву публикаций. 884 Таким образом, в России пока еще очень ограниченная социальная база для модернизации. Население не почувствовало выгод от нее и не повернулось лицом к реформам. Народ может поверить государству лишь в том случае, если путем снижения уровня инфляции и безработицы будет увеличена потребительская «корзина», а это возможно только в условиях реальных реформ. По-
Рис. 16. Поэтапный характер модернизационных реформ думается замкнутый круг: реформы будут реальными, лишь когда их поддержит основная масса населения, а она не делает этого потому, что реформы не принесли ей никаких улучшений. Это историческая ловушка, в которую попадают все страны, серьезно задержавшиеся в эволюционном восхождении.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «НЕОДНОРОДНОСТЬ МОДЕРНИЗАЦИОННОГО ПРОСТРАНСТВА» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
