«Общества» конкретны. Более того, общество — это термин, от которого мы вполне можем отказаться из-за его концептуальной многозначности в истории и, следовательно, неоспоримых и вводящих в заблуждение противоречивых определений. Общество — это термин, использование которого в настоящее время в истории и социальных науках является современным институциональному оформлению социальной науки в XIX в. Общество — это поло вина противоречивого тандема, другой частью которого является государство. Французская революция стала культурным разделом в идеологической истории современной мировой системы — привела к повсеместному принятию идеи, что социальное изменение, а не социальное постоянство является нормальным как в нормативном, так и в статистическом смысле. Таким образом возникла интеллектуальная проблема регулирования, ускорения, замедления или иного воздействия на этот нормальный процесс изменения и развития. В XIX в. понятие «общество» противопоставлялось понятию «государство». Многочисленные суверенные государства находились в фокусе политической активности. Они казались местом для эффективного социального контроля и поэтому ареной, на которой можно было воздействовать на социальное изменение. Стандартный подход к интеллектуально-политическим вопросам в XIX в. был связан с вопросом, как «примирить» общество и государство. В этом подходе государство можно было характеризовать и анализировать непосредственно, так как здесь оно функционировало как бы посредством социальных институтов при помощи известных (конституционных) правил. «Общество» должно было означать переплетение обычаев и традиций, которое связывает группу людей без всяких официальных правил, несмотря на них либо в противовес им. В некотором смысле «общество» представляло нечто более долговечное и «глубокое», чем государство, менее подверженное манипулированию и, конечно, более неуловимое. С тех пор и поныне существуют горячие споры о том, как общество и государство относятся друг к другу, что должно быть, чему подчинено и что из них воплощает в себе наиболее высокие моральные ценности. Со временем мы привыкли думать, что границы общества и государства синонимичны, а если нет, то станут такими. Таким образом, не утверждая этого открыто, историки и социальные ученые стали рассматривать существующие суверенные государства как основные социальные единства, внутри которых ведется социальная жизнь. 793 Мы живем в государствах. В основании каждого государства лежит общество. Государство имеет историю, а потому, конечно, и традиции. Поскольку изменение является нормальным явлением, именно государства изменяются или развиваются. Они изменяют способ производства. Они становятся урбанизированными. Они имеют социальные проблемы, процветают или приходят в упадок. У них есть границы, внутри которых все факторы называются «внутренними», а вне которых — «внешними». Они «логически» являются независимыми единствами и как таковые могут «сравниваться» друг с другом для статистических целей. Анализ мировых систем превращает единицу анализа в предмет споров. Где и когда существуют единства, внутри которых происходит социальная жизнь? Он заменяет термин «общество» термином «историческая система». Конечно, это замена чисто семантическая. Но она избавляет нас от главной коннотации, которую приобрел термин «общество», — его связь с «государством», а также от предположений насчет «где» и «когда». Более того, «историческая система» как термин лежит в основе единства исторической социальной науки. Это единство является одновременно систематическим и историческим. Открыв вопрос о единице анализа, мы не можем искать простой ответ. Я сам выдвинул экспериментальную гипотезу о том, что есть три формы или разновидности исторических систем, которые я назвал мини-системами, мировыми империями и мировыми хозяйствами. Я также предположил, что мы, возможно, могли бы выделить и другие формы или разновидности подобных систем. Я говорю о двух факторах, касающихся исторических систем: один касается связи «логики» и формы, другой — истории сосуществования форм. Что касается формы, я принял как определяющие границы исторической системы те границы, в рамках которых система и люди, находящиеся в ней, регулярно воспроизводятся посредством какого-либо разделения труда. Я утверждаю, что эмпирически существуют три таких способа. «Мини-системы», называемые так потому, что они небольшие по размерам и, возможно, относительно кратковременны (жизненный путь примерно шести поколений), высоко гомогенны с точки зрения культурных и управляющих структур. Основополагающая логика — во взаимном обмене. «Мировые империи» являются крупными политическими структурами и заключают в себе разнообразные «культурные» модели. Основополагающая логики системы — экстракция «дани» из самоуправляющихся прямых производителей (в основном, сельских), которая передается к центру и перераспределяется среди немногочисленной, но значимой сети чиновников. «Мировые хозяйства» — это огромные неравные цепи интегрированных производственных структур, разделенных многочисленными политическими структурами. Основополагающая их существования логика заключается в том, что прибавочная стоимость неравномерно распределяется в пользу тех, кто смог захватить временную монополию на рынке. Это — «капиталистическая» логика. История сосуществования форм может быть воспроизведена следующим образом. В до-сельскохозяйственную эпоху существовало множество мини-систем, постоянное исчезновение которых было в основном следствием экологических катастроф, а также расколом групп, ставших слишком большими. Здесь наше знание очень ограничено. Тогда не существовало письмен- 794 ности, и нам приходится довольствоваться археологическими реконструкциями. В период, скажем, между 8000 г. до н.э. и 1500 г. н.э. на Земле сосуществовали одновременно многочисленные исторические системы всех трех разновидностей. Мировая империя была «сильной» формой той эпохи, поскольку, расширяясь, она разрушала и (или) поглощала как мини-системы, так и мировые хозяйства. Сокращаясь же, она открывала место для возникновения мини-систем и мировых хозяйств. Большая часть того, что мы называем «историей» этого периода, — это история таких мировых империй, и это понятно, поскольку они оставили нам письменные описания того, что происходило. Мировые экономики были «слабой» формой, отдельными и не живущими долго. Это происходило потому, что они либо распадались, либо поглощались мировыми империями или трансформировались в них. Примерно в 1500 г. одному из таких мировых хозяйств удалось избежать общей судьбы. По причинам, которые следует объяснить, из консолидации мирового хозяйства родилась «современная мировая система». С тех пор она достигла своего полного развития как капиталистическая система. По своей внутренней логике это капиталистическое мировое хозяйство затем расширилось и захватило весь земной шар, впитывая в себя все существующие мини-системы и мировые империи. Таким образом, к концу XIX в. впервые в истории на Земле оказалась только одна историческая система. Мы до сих пор существуем в этом положении. Сокращено по источнику: Валлерштайн И. Анализ мировых систем: современное системное видение мирового сообщества // Социология на пороге XXI века: новые направления исследований. М., 1998. С.129—147.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Системное видение общества» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
