Полагаясь на понятие социальной солидарности, Э. Дюркгейм построил одну из самых плодотворных теорий развития общества в мировой социологии4. От степени солидарности зависит состояние общества — нормальное или патологическое. Общество, по Дюркгейму, это особая реальность, не сводимая к сумме составляющих его элементов, а позже он говорил об обществе как о боге, превосходящем по моральной и материальной силе индивида и навязывающем ему определенное поведение и мышление. В книге «О разделении общественного труда»5 Дюркгейм изложил также теорию строения и эволюции общества. Согласно Дюркгейму, развитие че- 1юркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 98. Тодробнее см.: Кравченко А.И. Трудовые организации: структура, функции, поведение. М., 1991. Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900; Дюркгейм Э. О разделении обше-твенного труда. Метод социологии. М, 1991; Дюркгейм Э. О разделении общественного труда // !ападноевропейская социология XIX — начала XX века. М., 1996. С. 256-309. 469 ловеческого общества проходит две фазы: механической солидарности (д0 индустриальное общество); органической солидарности (часть доиндустпы ального и все индустриальное общество).
Рис. 18. Теория механической и органической солидарности Дюркгейма В примитивных обществах, основанных на механической солидарности. личность не принадлежит себе и поглощается коллективом. Напротив, в развитом обществе, основанном на органической солидарности, оба дополняют друг друга. Чем примитивнее общество, тем больше люди похожи друг на друга, тем выше уровень принуждения и насилия, ниже ступень разделения труда и разнообразия индивидов. Чем больше в обществе разнообразие, тем выше терпимость людей друг к другу, шире базис демократии. Чем глубже разделение труда, тем больше появляется новых профессий. В зрелых обществах гарантия личности — это не просто словесное признание прав и свобод человека, автономности сознания, но прежде всего признание самостоятельной сферы действия за индивидом6. Разумеется, степень свободы личности от коллектива точно измерить нельзя, она величина условная. Даже в своих профессиональных занятиях, выступая членом той или иной организации, «мы согласуемся с обычаями, навыками, которые нам общи со всей нашей корпорацией. Но в этом случае испытываемое нами иго менее тяжело, чем когда все общество давит на нас...»7. Если трудовая организация, обладающая своей непохожей на общество корпоративной моралью, служит своего рода мостом между индивидом и обществом, то ее социальную функцию трудно переоценить. Она — своеобразный стабилизатор напряжения. Коллектив давит не прямо на инди- 6 Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 103. 7 Там же. С. 104. 470 видов, выравнивая их по единому стандарту, насилуя индивидуальное в человеке, а опосредованно, через организации. Организации защищают личность от насилия коллектива. Стало быть, чем разнообразнее индивиды в обществе, тем более разнообразными должны быть и трудовые организации, их объединяющие. Значит, отношения между организациями и в обществе в целом постепенно становятся все более терпимыми, демократичными. От выигрыша частей целое не проигрывает. Напротив, солидарность в таком обществе обретает новое качество. «Каждый орган... имеет тут свою особую физиономию, свою автономию, и, однако, единство организ-матем больше, чем явнее эта индивидуализация частей. На основании этой аналогии мы предлагаем назвать органической солидарность, происходящую от разделения труда»**. По мере дальнейшего разделения труда границы между профессиями стираются, их различия становятся все менее выпуклыми. Зато разнообразие внутри профессий усиливается. Возрастает и количество профессий9, разнообразнее специализация индивидов, выполняемые ими функции. Поэтому более сложными и дифференцированными становятся трудовые организации, основывающиеся не на сходстве, а на разнообразии функций. Солидарность на сходстве, убежден Дюркгейм, слабее солидарности на разнообразии. Если коллектив удовлетворяет какую-то одну социальную потребность индивида, например в защите, то индивид имеет только одну точку соприкосновения с коллективом. Такая односторонняя связь всегда слабее многосторонней, ее легче разорвать. Поэтому в примитивных обществах члены какой-то группы легко входили в нее и легко уходили. Дюркгейм в качестве примера называет калмыков и монголов, но и русские крестьяне легко покидали своего хозяина — помещика (во всяком случае, до середины XVII в.), когда он начинал сильно притеснять их. Они уходили на свободные земли юго-западной части России и Сибири, основывая новые поселения и трудовые организации (в результате сформировалось донское казачество и начиналась колонизация Сибири). В низших обществах при незначительном разделении труда социальные связи были не так прочны, как в современном обществе с развитым разделением труда. Римляне с легкостью раздавали права гражданства покоренным племенам, взятые в плен могли легко инкорпорироваться в новое общество, хотя бы через усыновление. В нынешних обществах процесс гражданской ассимиляции — натурализация — очень сложен и длителен (например, в США). Чем стереотипнее коллективное сознание, проще обычаи и верования, тем менее развита личность. Наоборот, чем сложнее и неопределеннее правила поведения, тем больше требуется индивидуальной рефлексии, чтобы общие нормы применить к частным случаям. С прогрессом общества средняя степень интенсивности и определенности коллективного сознания, согласно Дюркгейму, убывает10. Ранее коллективное сознание регулировало все сферы социальной жизни, а впоследствии — все меньшую и меньшую их часть. Если на ранних стадиях авторитет главы семейства почитался общественным Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 108. 9 Там же. С. 108. 10 Там же. С. 121. 471 долгом, то уже в Древнем Риме уважение к отцу стало частным делом кадого; общество в целом это уже не интересовало. ^~ Выйдя из-под коллективного контроля, семейная жизнь изменяладома к дому; семейные чувства потеряли свое однообразие и определенное °Тполагает Дюркгейм. Из коллективной жизни постепенно выделяется но/^'сфера — частная жизнь. В развитом современном обществе неприкоснове^4ность частной жизни гарантируется всеми его институтами. Напротив^менее развитых обществах, особенно тоталитарных, частная жизнь инцш Вдов не защищена от насилия со стороны коллектива. "~ В простых обществах регламентированы все стороны экономической социальной жизни. Дюркгейм ссылается при этом на Фюстеля де Куланжч который писал, что прежде государство сохраняло свою тиранию до мепо чей. «Одежда обыкновенно утверждалась неизменно законами каждой общины: законодательство Спарты регулировало прическу женщин, а афинское запрещало им приданое больше трех платьев. В Родосе закон запрещай брить бороду... В Спарте, наоборот, он требовал, чтобы брили усы»". Вместе с тем при излишней регламентации бытовых мелочей архаическое законодательство было не способно решить более важные вопросы. Например, редко где однозначно соответствующим определением разделялись проступок и преступление. Все это предоставляло огромный простор личному мнению судей и произволу правителей. Допустим, в Афинах малейшее нарушение религиозных ритуалов квалифицировалось не как проступок, а как преступление, наказываемое смертью. Из современной истории можно привести в пример репрессивный закон 1941 г., согласно которому за 20-минутное опоздание советского рабочего или служащего могли сослать в лагерь на 10 лет. Фактически для многих эта мера была равнозначна смертной казни. Подобные случаи, а их можно привести множество, свидетельствуют о сохранении коллективного контроля, принявшего жестко репрессивные формы, даже в таком прогрессивном строе, каким мы считали социализм. По существу сталинский его этап знаменует не что иное, как регрессивное возвращение к примитивным фазам коллективной жизни, давно уже пройденным человечеством. В обществах, где частная жизнь не отделена от коллективной, ее автономия и самостоятельность не гарантированы, авторитет общего сознания носит принудительный характер. Нередко этот авторитет приобретает атрибутику религиозного преклонения, хотя по своему содержанию он является светским, а именно идеологическим. Для того чтобы увеличилась свобода личности, полагает Дюркгейм, недостаточно, чтобы индивидуальное сознание стало более зрелым. Нужно, чтобы оно увеличилось более чем общее сознание, чтобы оно освободилось от его ига, его абсолютной и превосходящей власти12. Иными словами, должны расшириться социальные функции индивида, его удельный вес относительно социального целого. Итак, по Дюркгейму, цивилизация развивается в сторону сокращения тирании коллективного сознания и возрастания суверенитета индивидуального. Исходной клеточкой, или «социальной протоплазмой», всеобщего кол- 1' Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Одесса, 1900. С. 127. 12 Там же. С. 133. 472 лективизма служила орда. Это идеальный тип (Дюркгейм применяет чисто веберовское понятие) механической солидарности, исключительного сходства индивидов во всем. Совершенный образец такой социальной организации можно найти у индейцев Северной Америки. Все взрослые обоих полов ирокезского племени равны между собой. Даже родство, говорит Дюркгейм, здесь еще не организовано, «ибо нельзя дать этого имени распределению масс по поколениям» и. В понятие «организация» Дюркгейм, видимо, вкладывает наличие кровнородственной связи людей, механизма распределения и закрепления социальных функций между ними. Обширный естественный коллектив — орда — распадается на частные сегменты. Это первобытная семья, т.е. сообщество единокровных родственников. Подобный сегмент социального целого французский социолог называет кланом. Социальные чувства, объединяющие людей в такую ячейку, — коллективная месть, коллективная ответственность и взаимное наследование собственности. По существу первобытный клан отличается и от современного клана, и от собственно семьи, ибо представляет достаточно многочисленный ареал — до нескольких тысяч человек. Внутренняя организация клана (Дюркгейм называет ее политико-фамильной) еще достаточно слабая. Каждый взрослый держится по отношению к вождю совершенно независимо, влияние каждого основано наличных заслугах, межличностные отношения строятся на взаимном доверии и терпении. Каждый клан, иногда это отдельное поселение, ведет свое происхождение от одного предка. В принципе еще никто не отличает себя от других как самостоятельную личность. Существует только одна коллективная личность и общая собственность. Такой тип неразвитых межличностных и собственнических отношений, где индивид поглощен группой, Дюркгейм называет коммунизмом14.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ОТ МЕХАНИЧЕСКОЙ К ОРГАНИЧЕСКОЙ СОЛИДАРНОСТИ» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
