Эпоха европейского просвещения ассоциируется у нас с именами Дидро, Вольтера, Руссо, Монтескье, Гольбаха, Гельвеция, Кондорсе, Смита, Юма, Канта и Лессинга. Хотя внутри себя эта группа мыслителей не представляет однородного целого — одни предпочитали сенсуализм, другие считали себя сторонниками рационализма, одни верили в бога, другие были атеистами, одни склонялись к материализму, другие оставались идеалистами, — всем им присущ пафос утверждения всесилия разума и прогресса. Этот пафос уходит своими корнями не только в античную Грецию и Рим, но и в средневековое христианство24. Именно идеи разума и прогресса в интерпретации деятелей Просвещения послужили источником формирования теории индустриального общества25. Обе идеи — разума и прогресса — послужили отправным моментом формирования того интеллектуального климата, который позже инспирировал социально-политические реформы в Великобритании, Французскую революцию XVIII в. и Американскую декларацию независимости. Философы Просвещения верили в то, что разум способен воплотить себя не только в форме науки и ее технологических применений, но находит свое Холистский — утопический проект, предполагающий изменение всего общества (сходен с револю- ^ ционной идеологией). Парцеляристский — реалистический подход к социальной инженерии, предполагающий частичное и постепенное изменение узкого сегмента реальности (приближается к реформистской идеологии). Kumar К. Profecy and progress: the sociology of Industrial and Post-Industrial Society. Harmondsworth, Penguin, 1978; Gay P. The Enlightenment: An Interpretation. Vol. 1: The Rise of Paganism. L., Weidenfeld a ^"dVicholson, 1964; Nisbet R. History of the Idea of Progress. L., Heinemann, 1980. Badham R. The Sociology of Industrial and Post- Industrial Societies // Current Sociology. 1984. Vol. 32. № 1. pj 437 выражение в радикальном преобразовании и улучшении человеческой жизни26. Без такого рода установки было бы невозможным появление социальных наук, социологии и социальной инженерии в строгом смысле слова. Разум рассматривался Декартом, Бэконом, Юмом, Вольтером, Гердером, Гельвецием, Кондильяком и Лессингом не просто как факт, данный человеку помимо его воли и сознания, а как цель, к которой надо стремиться и за которую следует бороться. Он не был лишь технической возможностью или средством, а представлял собой фундаментальную предпосылку человеческого существования27. В понимании функций и роли разума в общественной жизни мнения философов Просвещения разделились. Сторонники эмпирицистской концепции разума (Бэкон, Локк, Юм) считали разум полезным техническим инструментом, который, будучи обогащенным научными знаниями, способен контролировать природу и общество. Как и всякий инструмент, он выполнял служебную функцию, во всем подчиняясь авторитету чувств. Наоборот, для рационалистов (Декарт, Лейбниц, Спиноза) разум представлялся воплощением человеческой способности к рефлексии и анализу, руководящим принципом человеческого поведения. Рационалистская концепция разума нашла свое выражение в апелляции к естественному закону, естественной религии и естественным (неотъемлемым) правам человека — основам социального порядка. Позже эмпирицизм эволюционировал в технократическую доктрину, согласно которой технические специалисты и ученые, олицетворяющие инструментальные возможности разума и идеал чистой науки, должны манипулировать массами и вести их к достижению процветающего общества28. В свою очередь рационалистическая концепция послужила оправданием авторитарных режимов и революционных элит, действовавших «во имя интересов народа». Подменяя истинную волю и потребности народа бюрократическими интересами, рационализм фактически превратился в антидемократическую философию29. Теория индустриального общества, созданная Сен-Симоном и Контом, базировалась прежде всего на эмпирицистской концепции разума30. Наука и ее технологические применения служили средством преобразования не столько природы, сколько индустриальной сферы общества. Сен-Симон и Конт отвергли саму идею естественных прав человека, полагая, что свобода, равенство и другие ценности имеют не метафизическую, а эмпирическую основу, они подтверждаются не априорными верованиями, а научными принципами. Следовательно, теория индустриального общества, научная социология и социальная инженерия стали продолжением не идей Просвещения в целом, а только одного из направлений, именно, того, которое соответствова- 26 Berlin I. The Age of Enlightenment: The Eighteenth Century Phelogophers. N.J. Mentor Books, 1956;Pollard S. The Idea of Progress. Harmpndsworth, Penguin, 1971. 27 Badham R. The Sociology of Industrial and Post-Industrial Societies // Current Sociology. 1984. Vol. 32.№ 1. P. 9. 28 Marcuse H. Reason and Revolution: Hegel and the Rise of Social Theory. L., Routledge and Kegan Paul.1977. 29 Talmon J. The Origins of Totalitarian Democracy. L., Seeker and Warburg, 1952. 30 Badham R. The Sociology of Industrial and Post-Industrial Societies // Current Sociology. 1984. Vol. 32.№ 1. P. 10. 438 ло эмпирицизму. Они выражали оптимистическую веру в возможности научного разума, индустриального общества и политических реформ. Интеллектуальное движение эпохи Просвещения невозможно представить без обращения к идее прогресса. Поскольку научный прогресс выступал основой и инструментом социального прогресса, возникла идея планомерного, целенаправленного и, по своей сути, социоинженерного изменения общества. Ее истоки прослеживаются в так называемой механистической или «дихотомической» модели прогресса, которой противостояла органици-стская или «эволюционно-процессуальная» модель31. Одним из авторов органицистской модели (в терминологии К. Поппера ее следовало бы называть историцистской) являлся А. Тюрго (1727—1782). Он
сформулировал тезис о прогрессе как всеобщем историческом законе: человечество, добывая тем или иным способом средства к жизни, переходит от собирательства, охоты и скотоводства к земледелию и коммерции, развивая соответствующие каждой стадии формы социальных отношений. Прогресс понимался А. Тюрго как постепенный эволюционный процесс перехода от незрелости к зрелости. Общество представлялось в виде естественного организма. Мысли Тюрго через Сен-Симона были восприняты позднее Контом, провозгласившим закон трех стадий развития мышления и общества (теологической, метафизической и научной). Дихотомическая модель прогресса сложилась под влиянием представлений Ньютона о природе как механической системе. Прогресс являлся в образе внезапного скачка из царства дикости и предубеждений в царство разума и порядка. Оно мыслилось как самоуравновешивающаяся механическая система, приводимая к гармонии автоматически действующими естественными законами. Теория социального контракта Руссо, теория разделения властей Монтескье, концепция естественной экономики А. Смита относились именно к такого рода идеям. В них научный разум творил априорный план общества, который надо было внедрять, руководствуясь естественными законами человеческого поведения. Человек выступает здесь не продуктом исторических сил, а субъектом исторических преобразований. Теория индустриального общества Сен-Симона, Конта и Спенсера опиралась на обе модели прогресса. Всемирно-исторический процесс интерпретировался скорее в терминах органицистской модели, а состояние современного им промышленного общества описывалось в терминах дихотомической модели. Франция рубежа XVIII—XIX вв. воспринималась Контом как нестабильное, ввергнутое в политический хаос и социальные потрясения общество, которое требовало целенаправленных социальных программ и постепенных реформ. По мнению Р. Бедхейма, в социологии Сен Симона и Конта следует искать истоки не только глобально-исторических схем прогресса, но и истоки методологии «частичной инженерии»32.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Просвещение: реформистская инженерия» з дисципліни «Фундаментальна соціологія»
