Институциональная структура смешанной экономики планового типа
Одной из причин, вызвавшей проникновение в плановую экономику рынка, стал противоречивый характер хозяйственных институтов. Первоначально они образовывались и действовали как социалистические, а значит — как антирыночные, и на практике несли в себе положительный заряд. Однако сначала исподволь, а в период позднего социализма — явно и открыто в экономике начали работать неформальные, рыночные институты. Школа западной институциональной экономики была мало популярна в странах с плановой экономикой, поэтому ее аппарат не применялся к изучению социально-экономических процессов плановой системы. Ее экономический анализ базировался на марксисткой доктрине. В свою очередь программные установки марксизма и способы их реализации основывались на логике отрицания ключевого института товарно-рыночного хозяйства — индивидуальной частной собственности на средства производства. Отрицание индивидуальной частной собственности, осуществленное «силой власти» в ходе социалистической национализации земли и основных средств производства, узаконило установление государственной собственности в качестве экономической основы нового общества. На практике это вылилось в создание первого в мире единого на всей территории страны государственного фонда имущества, собственником которого стала бюрократия. На основе этого института создавались «казенные» предприятия и колхозно-кооперативные организации — первичные хозяйственные звенья экономики, которые были обязаны работать по единому заранее составленному плану. Поэтому государственную собственность следует считать исходным и основным институтом, предопределившим принципиальный характер и специфические черты социалистической экономики: плановую организацию хозяйства, централизованное управление ее звеньями, хозрасчет предприятий, торговлю, финансовую систему и т. д. Все они образовывали новую по сравнению с рыночной структуру институтов, имманентную плановой экономике, которые постепенно расшатывались под влиянием рынка. Рассмотрим некоторые из них. Номенклатурно-объемный механизм и торговые сделки предполагают, как отмечалось, трансактные издержки. Данные издержки не относятся к производственным и представляют собой, по выражению К. Эрроу, «затраты на управление экономической системой». Поэтому они могут применяться в анализе любой хозяйственной системы, как той, где доминирует рынок, так и той, где приоритет отдается плану. Следует заметить, однако, что исследование эффективности экономики планового типа строилось на марксисткой классификации издержек. К. Маркс разграничивал «издержки производства» и «издержки обращения». Издержки обращения, в свою очередь, он подразделял на «издержки, связанные с продолжением процесса производства в сфере обращения» (затраты на хранение, переработку, фасовку и т. д.), и «чистые», связанные с процессом купли–продажи (зарплата торговых работников), бухгалтерия, реклама и т. п. Так вот, количественно трансакционные издержки совпадают с чистыми издержками обращения. В этом прослеживается близость институционализма с марксизмом. Однако цели анализа этих издержек у двух школ различны. Маркс выделил издержки обращения для того, чтобы вскрыть источник торговой прибыли, в то время, как трансакционные издержки уточняют механизм рыночного ценообразования и свидетельствуют о степени выгодности или невыгодности объединения предпринимателей в фирму. Количественная оценка трансакционных издержек позволяет решить вопрос о том, какой из экономических институтов в конкретной ситуации более эффективен — рыночный, нерыночный или смешанный. Логика институционализма подсказывала: чем меньше в национальном хозяйстве фирм и меньше «рыночной анархии», тем ниже рыночные трансакционные издержки, а значит — эффективнее производство. Наибольшая выгода наступит при замене множества фирм одной большой фирмой, т. е. «единой фабрикой» (выражение В. И. Ленина), находящейся в собственности государства и работающей на нерыночной основе. По этому поводу Р. Коуз заметил, что если бы его попросили представить экономическую систему, в которой трансакционные издержки не существуют, то он бы назвал совершенное (абсолютное) коммунистическое общество. Ведь именно оно позволяет вообще отказаться от рыночных трансакций. Попытка организовать работу народного хозяйства в виде единой фабрики была предпринята в России в первые годы после революции 1917 г. Это был первый в истории антирыночный опыт. Ожидался эффект от огромной экономии на трансакционных издержках в условиях, когда место рыночных сделок займут плановые задания. На деле в плановой системе экономия на рыночных трансакционных издержках не перекрыла затраты, возникшие в результате попытки разрушить денежно-рыночную систему. Это означает, что даже при устранении рыночных отношений трансакционные издержки не исчезли, а лишь поменяли свою форму, превратясь в издержки номенклатурно-объемных трансакций. Номенклатурно-объемные трансактные издержки тоже оказались весьма высокими, и стремление снизить их привело к идее и практике внедрения хозяйственного расчета. Хозяйственный или «коммерческий» расчет как принцип ведения хозяйства и институт плановой экономики был введен в годы НЭПа как способ установления «господства» над рынком и предполагал использование товарно-денежных (рыночных) отношений. Однако идея превратить хозрасчет в метод планового ведения хозяйства с использованием законов рынка с самого начала своей практической реализации наталкивалась на ряд трудностей. Одни из них порождались рынком, использовать законы которого оказалось не так-то просто; другие были связаны с противоречиями законодательства, т. е. института права. Постепенно плановое начало, как Вы знаете, «поглотило» принцип так называемого коммерческого расчета. Однако наряду с хозяйственным расчетом, в недрах плановой экономики, с ее весьма жесткими формальными правилами, сложилась достаточно мощная система неформальных институтов, исподволь опиравшихся на своего рода «рыночные» нормы, успешно компенсировавшая дефициты, дисбалансы и прочие препятствия для экономической активности. Во всех социалистических странах существовали рыночные отношения, для которых не было правовых институтов. Причем действовали как скрытые, так и полулегальные рынки. Их было множество, и они опирались на скрытый товарообмен, проходивший в обход обязательных планов. Выгодные сделки заключались повсеместно, однако они, конечно, не могли опираться на сколько-нибудь длительные и устойчивые нелегальные отношения и удовлетворяли в основном кратковременные интересы участников. У этих рынков и рыночных отношений не было главного института, обязательного для любой нормальной сделки и способствующего наиболее полной реализации потенциала ее сторон, — договорного (контрактного) права (см. главу 18). В предпринимательских кругах сформировалось устойчивое убеждение, что все эффективное, выгодное, «рыночное» осуществляется вопреки действующим легальным нормам. Этот укоренившийся институт принимался также властями, хорошо понимавшими пользу скрытых рынков для плановой экономики, но не допускавшими их легализации как формального института. Такой двойной стандарт был особенно характерен для позднего социализма. Неформальные институты такого рода поддерживали упорядоченность и устойчивость системы, чего не могли обеспечить механизмы административно-иерархической власти. Еще одним институтом стало образование общегосударственного расчетного центра. Смысл его деятельности состоял в создании общегосударственной системы безналичных расчетов, которая обеспечивала оперативную, четкую и экономную работу по прохождении счетов между всеми контрагентами. Достаточно сказать, что срок прохождения платежных документов в среднем по СССР с учетом его огромной территории составлял 7,5 рабочих дней, а задержки в выплате зарплаты и трансфертных платежей рассматривались как ЧП. Отделение движения безналичных (инвестиционных) денег от наличных (потребительских) сокращало объем используемых в обороте наличных денег и создавало барьер для раскручивания инфляции. Система безналичных расчетов позволяла экономно обслуживать гигантское народное хозяйство СССР через взаимосвязь долгов хозяйствующих субъектов в рамках общего государственного бюджета. Вместе с тем, в этом институте таилось серьезное противоречие. Оно состояло в том, что при этой уникальной системе государственные предприятия превращались в центры эмиссии безналичных денег, отбирая у Государственного банка монополию на эмиссию денег. Этот факт указывает на то, что даже в СССР экономика не была абсолютно огосударствленной. В нее исподволь проникали законы рынка, что выражалось в децентрализации эмиссии денег. Любопытно отметить, что за создание такой системы ратовали такие радикальные монетаристы, как, например, Нобелевский лауреат за 1977 г. Фридрих Фон Хайек. Еще одним финансовым институтом, характерным только для экономики планового типа, являлся беспроцентный кредит. Он обеспечивал свободный доступ товаропроизводителей к кредитным ресурсам на исключительно выгодных для них условиях (под кредитование оборотных фондов). К необходимости внедрения беспроцентного кредита подвела экономистов сама жизнь, требовавшая решить масштабные задачи подъема реальной экономики. Но и этот институт обладал негативным свойством, так как ставил предприятия в «тепличные» условия и лишал их предпринимательской инициативы. Финансовые ресурсы предприятий под плановые цели пополнялись за счет бюджетных поступлений, т. е. перераспределения ранее изъятой прибыли, а также банковского кредита под символический процент, который затем в большинстве случаев списывался и предприятиями и банками. По существу депозитные средства предприятий, заблокированные в банках, также находились в руках государства, т. к. могли расходоваться только на «разрешенные» властью цели. В этих условиях государство могло удерживать макроэкономическое равновесие до тех пор, пока уровень изъятия у предприятий прибыли обеспечивал достаточные государственные доходы, с одной стороны, и ограничивал несанкционированное увеличение денежных доходов населения через рост заработной платы — с другой. И хотя эта конструкция в годы позднего социализма подвергалась постепенному размыванию как в результате сознательного реформирования властями, так и под воздействием скрытых рынков, общая логика сохранилась. Главное — сохранялись внутренние неформальные нормы поведения предприятий, прежде всего в виде склонности к пассивной денежной и кредитной политике.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Институциональная структура смешанной экономики планового типа» з дисципліни «Основи теоретичної економіки»
