Метакоммуникация и метаноэзис: коммуникативный мир человека ноэтического
Возвращаемся к понятию метакоммуникации как универсальному потенциалу коммуникации человека на протяжении всей его истории, предыстории и будущего. Об этом говорилось в начале работы, сейчас можно сделать важные уточнения и углубления перспектив этого самого человеческого феномена. Метакоммуникация не сводится просто к «двойному сообщению» (по Г. Бейтсону), или к «коммуникации о коммуникации» (П. Вацлавика), или к «магическим» «поэтическим», «метаязыковым» функциям языка (в системе Р. Якобсона), или к семиологической истории метаязыка (Р. Барта) и даже не к «социальному действию» в теории Ю. Хабермаса (Барт, 1975; Вацлавик, 2000; Хабермас, 2006; Якобсон, 1983). Древний человек вздымал руки к высшим силам, затем к богам, затем к Единому, чувствуя несоразмерность масштаба этого призыва ни прагматической, ни социальной, ни исторической ситуациям. И сегодня этот метакоммуникативный призыв превосходит любые критические, нигилистические, циничные интерпретации цивилизации и культуры. Это переживание или предчувствование трансцендентного присутствия, точнее со-присутствия, как «высшего единого третьего» делает любую коммуникативную встречу метакоммуникативной (очень часто «знаки» этого осознаются) (Франкл, 1990). Транскоммуникация в этом контексте является сверхдинамичным фактором межуровневой сообщаемости разнопорядковых миров в едином метакоммуникативном универсуме, соразмерном ноэтическомууниверсуму высших порядков. Уточним базовую парадигму метаноэзиса человеческой жизни в целом (в отличие от рассмотренного выше «микроноэзиса» момента). В свое время мною была высказана гипотеза о возможности постижения и описания целостного метаноэтического цикла жизни человека, опираясь на идеи мистической практики средневекового христианства (Луиджи, 2004). Дж. Уайт создал афористическую формулу ноэтической трансформации (путь от ортонойи к метанойе лежит через паранойю), обобщающей и древние мистические, и современные трансперсональные практики (Гроф, 1995, 2000; Уилбер, 2004). Для понимания полноты и трансцендентности этого цикла я ввел понятие «протонойя», указывающее на изначальный духовный источник, одаренность, предназначение, «духовный кокон» ребенка как предпосылку духовного соприсутствия (христианство) или кармической сопричастности (буддизм). Эта первичная, диффузная, пластичная, доличностная протонойяльность переживаний ребенка была отмечена З. Фрейдом как «океаническое чувство», К. Юнгом, Ст. Грофом - как «вселенское томление», «вселенская тоска», «вселенский ужас или безмятежность». Без учета этого феномена сохраняется безответственная установка взрослых на механическую дрессировку ума-разума ребенка, школьника, характеризующаяся не только «бездушностью», но и жестокостью. Так, искаженно формируемая ортонойя («правильный», конвенциаль-ный, социализированный ум-разум) может существенно замедлить, исказить процесс ноэтического развития, поскольку на выходе и без того болезненную паранойю молодого человека уже ждут психиатры с готовым медицинским диагнозом. Поэтому при современном высоком уровне цивилизации процесс инициации, «второго рождения в духе» (христианство, трансперсональная психология), т.е. прохождение паранойи на пути к метанойе (покаянному, просветленному, благоговейному принятию жизни) оказывается весьма затрудненным. Чем активнее насаждаются социокультурные иллюзии, которыми пропитана наша информационно-коммуникативная среда, тем труднее и болезненнее их развенчивание. Поскольку культура духовной инициации в «период паранойи» утрачена, а современные ростки мизерны, то в молодом и зрелом возрасте человек оказывается в классической пустыне, где к тому же его поджидают различные «пауки аддикций». Глава 10 Поэтому проблема ноэтического сопровождения с детских лет не только в религиозном плане, но и на современном светском уровне обретает особую актуальность. При этом акмеологические модели, ориентированные на социокультурную эффективность, здесь обнаруживают свою относительность. Живой остается идея Христа, идея Тибетской книги мертвых: возможность предельной духовной трансформации вплоть до последнего мига жизни. Имея в виду метафору «стрелы духа», можно представить схему ноэтического развития человека как «экспоненциальную функцию» ускоряющегося духовного самовозрастания в контексте соответствующих духовных встреч. Эти встречи могут быть маркированы согласно базовым коммуникативным отношениям, о которых шла речь в предыдущем разделе. Их потенциализация в простейшем традиционном виде может быть представлена как уровневая (последовательная) и межуровневая с учетом обратных влияний. А если приблизиться к многомерному холистическому пониманию соответствий коммуникативного и ноэтического в жизненном мире человека, их можно представить в форме своеобразного цветка (метакоммуникативное простанство) с уникальной аурой (метаноэзис). Это может выглядеть, например, в виде двойного фрактала (рис. 10.1).
тнеры, переживания, стресс-транс), в этой схеме обнаруживает универсальную глубину и полноту, сохраняя, однако, уже свою неочевидность (Кабрин, 2005а). В этом контексте коммуникативный мир личности представляет собой «микроноосферу», в которой человек как личность находит оптимум самореализации индивидуальности не только в дифференциально-психологическом смысле, но и в высших смыслах своего духовного предназначения. Конечно, это потребует принципиального пересмотра базового метода моделирования коммуникативного мира (ММКМ) с непосредственным выходом на его нооди-намику. Поскольку релевантный опыт по-прежнему остается в сфере неочевидного, требуется его постметодологическая интерпретация.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Метакоммуникация и метаноэзис: коммуникативный мир человека ноэтического» з дисципліни «Транскоммунікація: перетворення життєвих світів людини»
