37 2.1. Психоаналитическая парадигма: постановка проблемы Первые, наиболее систематические исследования проблемы само- утверждения личности были проведены в русле психоанализа. Альфред Адлер — один из последователей Фрейда, заменивший в своих предпочтениях классическую теорию драйвов на теорию само- утверждения личности. Адлер известен своим интересом к проблеме неполноценности органов, которая, по существу, и стала тем запуска- ющим механизмом, благодаря которому как бы сами собой появились остальные, аранжирующие ее феномены. Идея неполноценности и компенсации стимулировала Адлера к со- зданию новой теории мотивации, где бы фигурировали не сексуальное желание и потребность в безопасности, а стремление к превосходству. В истории науки проблема самоутверждения человека обсужда- лась давно. Ее первыми исследователями были философы. Известны учение И. Канта об абсолютном достоинстве личности, об «умопости- гаемом характере», о свободе; идеи А. Шопенгауэра о мировой воле; система взглядов Ф. Ницше о воле к власти, о сверхчеловеке. Но именно Адлер сделал удачную попытку создать, возможно, в каком- то отношении и спорную, но законченную психологическую теорию самоутверждения личности. А. Адлер был последователен в разработке собственной концеп- ции, существенно дополняя, но кардинально не реконструируя ее. Подводя итог полутора десятилетиям своей психологической теории в целом, Адлер писал: «…Каждый шаг вперед логично вытекал из на- ших основных положений. До сих пор не возникало необходимости изменять что-либо в теоретических построениях или подпирать их положениями иного рода» (Адлер, 1997а, с. 28). Выходом в 1912 г. книги «О нервическом характере» Адлер заявил о себе как самостоятельный исследователь, предметом интереса ко- торого явилась «индивидуальная психология». Базовые положения этой работы основывались на более ранних исследованиях, результа- ты которых были опубликованы еще в 1907 г. в «Очерке о неполно- ценности органов». Принимая некоторые положения концепции З. Фрейда, Адлер, тем не менее, сформулировал собственные принципы построения те- ории личности, которыми являются: 1. Холистические представления о личности. 2. Целевой детерминизм. 3. Активность личности, поведение которой побуждается стрем- лением к превосходству, совершенству. 4. Социальная природа человека.38 Для нас существенно то, что Адлер стал рассматривать потреб- ность в самоутверждении (в превосходстве, в признании) как сущнос- тную потребность человека, изучение которой уже не могло оставать- ся на уровне идиографического толкования. Требовалась разработка универсальной психологической теории, которая и была создана. «Индивидуальная психология как наука развивалась из настойчивого стремления постичь таинственную творческую силу жизни, силу, ко- торая воплощается в желании развития, борьбы, достижения превос- ходства и даже компенсации поражения в одной сфере стремлением к успеху в другой. Эта сила телеологическая, она проявляется в устрем- ленности к цели, в которой все телесные и душевные движения про- изводятся во взаимодействии» (Адлер, 1997б, с. 26−27). Более того, эта сила обеспечивает интегрированное единство личности, в котором одно и то же жизненное явление представлено в разных планах, на- пример, в прошлом, настоящем и будущем. Несмотря на верность Адлера своим идеям, его сущностные теоре- тические положения, например, положение о врожденном стремлении человека, постоянно пересматривались. Первоначально он исходил из того, что фундаментальной потребностью человека является стремле- ние к агрессии. В 1908 г. в статье «Агрессивное влечение в жизни и в неврозе» Адлер утверждал, что с первых секунд жизни человек от- носится к окружающей среде враждебно. Именно поэтому, как считал Адлер, возникает необходимость ввести термин «агрессивный сти- мул», при этом он специально пояснил, что этот стимул не является чем-то узким, полностью замкнутым на определенной болезни чело- века, но принадлежит «к тотальной структуре, представляющей собой сверхорганизованное психологическое поле, в котором связаны все стимулы» (Ansbacher, Ansbacher, 1956, с. 34). Положение об агрессивной направленности человека как его ба- зовой потребности не получило подтверждения. Оно мало что объяс- няло и, скорее, само нуждалось в обосновании. Адлер стал рассматри- вать агрессию как частный случай более общей тенденции. Вслед за Ф. Ницше он назвал ее потребностью во власти, а позднее потребнос- тью в превосходстве, совершенстве. Одно из центральных положений теории Адлера — физическая не- полноценность, которая выражается в наличии у человека телесного дефекта. Было замечено, что подобный дефект (врожденная слабость) в сочетании с потребностью в превосходстве «может стать импульсом к преодолению изначально тяжелой исходной ситуации» (Зеельманн, 2004, с. 47). Обратившись к проблеме неполноценности органов (поначалу ор- ганов зрения), Адлер распространил свои взгляды на аномалии дру-39 гих органов, а затем на проблему слабости одного органа в сравнении с другим. Он стремился рассматривать неполноценность «без нега- тивной оценки — как незрелость, изменение, задержку в развитии или росте органа…» (Зеельманн, 2004, с. 45). Безусловной заслугой Адлера было развитие идеи о чувстве непол- ноценности, которое становится аранжировкой физического дефекта и стимулом личностного роста, и являет собой важнейший факт психи- ческой жизни человека. Умеренное чувство неполноценности стиму- лирует развитие человека, позволяя ему выбирать способы совершенс- твования — компенсацию, сверхкомпенсацию и проч. Сильное чувство неполноценности ограничивает возможности, лишает человека спо- собности варьировать, управлять собой, активизировать собственные внутренние ресурсы. Последний путь — путь невротического разви- тия, где потребность в самоутверждении проявляется как стремление к превосходству над людьми на фоне фрустрации собственной пот- ребности в совершенствовании. Человек «становится мелочным, нена- сытным, бережливым, старается расширить границы своего влияния и власти все дальше во времени и пространстве — и теряет при этом объ- ективность и душевный покой, которым... прежде всего обязан своим психическим здоровьем и способностью к действию. Все больше под- нимается в нем недоверие к себе и другим…» (Адлер, 1997а, с. 36). Пот- ребность невротика в защите своего превосходства влияет так сильно, что каждое душевное состояние содержит в себе одно желание: осво- бодиться от своей слабости, обрести уверенность, силу, любыми (даже самыми безнравственными) способами превзойти всех. Со временем формируются комплекс неполноценности и комплекс превосходства. Эти два комплекса естественным образом связаны между собой. Вы- являя комплекс неполноценности, мы одновременно обнаруживаем комплекс превосходства, и наоборот, наблюдая у человека черты, ука- зывающие на наличие комплекса превосходства, мы обнаруживаем бо- лее или менее скрытым комплекс неполноценности. Итак, источником активности человека является его «неполноцен- ность» или неудовлетворенность достигнутым. Адлер говорил: «Быть человеком — значит обладать чувством неполноценности; давление природы, жизненных тягот, жизни в обществе, бренности человека слишком сильно, чтобы кто бы то ни было сумел избавиться от этого чувства» (Адлер, 1997б, c. 215). В соответствии с принципом целевого детерминизма руководствуясь «фиктивной» (т.е. реально недостижи- мой) жизненной целью, человек всегда будет испытывать неудовлетво- ренность, и стремиться справиться с нею доступными ему способами. Важным выводом, к которому приходит Адлер, является положе- ние о том, что чувство неполноценности формируется на основе меха-40 низма «сравнения себя с другими», оценки способности «вписаться в общество, в котором он в данный момент находится». Данный аспект теории был заявлен как идея, и не был достаточно хорошо прорабо- тан. В авторской теории самоутверждения личности мы придали ему гораздо бόльший вес, чем это сделал Адлер. Индивидуальными вариантами снижения чувства неполноценнос- ти являются сочетание чувства общности (или социального интереса) с жаждой личного превосходства. «Оба эти основных фактора проявля- ются как социальные образования, первый как врожденное, укрепляю- щее человеческую общность, второй как приобретенное, как вполне по- нятное желание использовать общность для достижения собственного превосходства… Его (человека.— Н.Х.) телесность требует от него еди- нения; язык, мораль, эстетика и человеческая сопричастность являются реальными требованиями совместной человеческой жизни. Эти нераз- рывно связанные друг с другом реальности атакует или же пытается по- хитрому обойти стремление к личной власти» (Адлер, 1995, c. 17−18). Самоутверждение по Адлеру существует в двух качественно раз- личных видах. В одном результат фиктивен (иллюзорен) и значим только для данного субъекта, в другом, напротив, результат реален и социально значим. Самоутверждение первого типа характерно для не- вротиков. Оно предполагает, что человек вырабатывает в себе чувство (комплекс) превосходства, который может стать одним из способов избежать своих трудностей. Человек с комплексом неполноценности стремится казаться лучше, чем он есть на самом деле, и этот фальши- вый успех компенсирует чувство неполноценности, ставшее для него невыносимым. У нормального человека комплекс превосходства от- сутствует. Он удовлетворяет свои желания, участвуя в общественно полезных делах, его действия приносят пользу и его активность конс- труктивна. Комментируя Адлера, Курт Зеельман пишет: «Главное для человека — потребность в принадлежности к другим людям… Вмес- то стремления к самоутверждению, вместо честолюбивого желания превосходить других, ведущего лишь к усиленной конкуренции, мы должны говорить о стремлении к преодолению собственных недостат- ков и трудностей» (Зеельман, 2004, с. 49−50). Так Адлеру удалось построить теорию самоутверждения личности, которая, с одной стороны, была логически стройной, единой конструк- цией (отчасти это было результатом наличия в ней общих понятий, пронизывающих всю теоретическую структуру: «стремление к превос- ходству», «чувство неполноценности», «чувство общности» и т.д.), а с другой стороны, учитывала многообразие реально существующих и подчас столь непохожих друг на друга видов самоутверждения. На этом открытия в области психоанализа, связанные с искомой 41 проблемой, не были завершены. Сама постановка вопроса не вызыва- ла особых возражений, менялась его суть. Исследователей не устра- ивала простая констатация связи между тремя феноменами — непол- ноценностью, социальным интересом и самоутверждением. Возникла потребность в раскрытии глубинных личностных механизмов, опре- деляющих Эго-стратегии самоутверждающегося человека. Следующей известной фигурой в психоанализе, занимавшейся проблемой идентичности, был Эрик Эриксон. Его эпигенетическая те- ория личности хорошо известна. Остановимся на некотором нюансе, который он обнаружил в ходе психотерапевтической работы и кото- рый имеет не только сугубо практическое значение, но важен и с тео- ретической точки зрения. Речь идет, казалось бы, об обратном самоутверждению феномене, который называется сопротивлением идентичности. Согласно Эрик- сону, идентичность — это твердо усвоенный и личностно принима- емый образ себя. В процессе личностного роста или в ходе психоте- рапевтической работы представление о себе может меняться. Именно изменение представлений о себе, с нашей точки зрения, и обеспечи- вает основу самоутверждения личности. Однако процесс изменения идентичности может вызывать не только позитивные, но и негатив- ные чувства. В таких случаях клиент (человек вообще) испытывает страх личностного роста, сопровождаемый ощущением потери себя и тревогой поглощения другим человеком. В работе «Идентичность: юность и кризис» Эриксон, обобщая некоторые свои наблюдения, описывает феномен сопротивления идентичности, который является универсальной формой сопротивления. В своей обычной, неакценту- ированной форме сопротивление идентичности проявляется в страхе пациента перед аналитиком, который в его представлениях обладает особой личностью, квалификацией, умом, прозорливостью и проч., и именно поэтому «может случайно или преднамеренно разрушить сла- бое ядро идентичности пациента и навязать тому свое собственное» (Эриксон, 1996б, с. 224). В подобных случаях пациент на протяжении всего курса психоанализа может или сопротивляться возможному вторжению в его идентичность ценностей психоаналитика; или инт- роецировать из идентичности психоаналитика больше, чем он может переработать; или он может прекратить посещать сеансы психоанали- за и на всю жизнь остаться с чувством, что он не обрел чего-то сущес- твенного — того, что обязан был дать ему психоаналитик. В особых случаях, при острой спутанности идентичности сопро- тивление становится основной и серьезной проблемой психотерапев- тической работы. «В этих случаях пациент саботирует коммуникацию до тех пор, пока не примет решения о некоторых основных (пусть 42 противоречивых) результатах. Пациент настаивает на том, чтобы психотерапевт принял его негативную идентичность как реальную и необходимую (такую, какова она есть или, скорее, какой была), не считая, что такая негативная идентичность — “это все, что в пациенте есть”» (там же, с. 225), а терапевт должен терпеливо доказывать, что он понимает пациента, сохраняя привязанность к нему. В этой цитате Эриксона сопротивление понимается как защитная мера против обид и, в конечном счете, против опасности дезинтеграции Я. На описа- тельном уровне сопротивление идентичности и принцип безопаснос- ти сходны с нарциссической защитой. Такое сильное сопротивление идентичности встречается у тех пациентов, которые не признают себя больными и не хотят вылечиться. Этот вроде бы не относящийся к нашей теме феномен сопротив- ления идентичности на самом деле имеет важное значение для пони- мания проблемы самоутверждения личности. Он означает нежелание кардинальных изменений ценности Я, стремление быть верным само- му себе, даже если подобная преданность служит не во благо, а во вред человеку. Сопротивление идентичности основано на утверждении незыблемости своей личности, на принятии, быть может, малоэффек- тивных, но ставших привычными способов функционирования. Ду- мается, что тезис о самоутверждении через изменение ценности Я (в противовес сопротивлению идентичности) сближает две и так доста- точно схожие темы — самоутверждение и самоактуализацию индиви- да. Постоянное определение и переопределение своей личности, а так- же ее утверждение, по-видимому, и представляет собой процесс само- актуализации. Сопротивление идентичности (при всей иллюзорности ощущения, что тем самым человек остается самим собой), наоборот, препятствует тому, чтобы субъект стал тем, кем он может быть. «Сопротивление идентичности представляет собой вершину чело- веческой способности к самоутверждению любой ценой, даже ценой отрицания принципа биологического самосохранения. В определен- ный момент, хотя и несколько мимоходом, Фрейд... отнес к функциям Я не только самосохранение, как он делал ранее, но и самоутвержде- ние (это различие пропало в «Стандартном издании», так как Стрэчи перевел оба немецких слова — Selbsterhaltung и Selbstbehauptung — как «самосохранение»). Наличие этого человеческого качества яв- ляется непременным условием для тех, кто считает более значимым самоутверждение в достижении идеалов, сохранение собственной жизни или же самопожертвование ради доброго дела» (Томэ, Кэхеле, 1996б, с. 252). Самоутверждение такого рода основано на свободе лич- ности, ее способности двигаться вперед и развиваться. В тех случаях, когда самоутверждение базируется на сопротивлении идентичности, 43 возникают серьезные основания предполагать, что индивид скорее за- висим, чем свободен в своих решениях, поскольку переживает тревогу по поводу развития и изменения собственного Я. Самоутверждение путем самоотрицания, о котором пойдет речь в следующих главах, и является, как нам думается, следствием сопро- тивления идентичности. Другой способ самоутверждения личности — утверждение Я путем доминирования, описывается в литературе чаще. Связь самоутвержде- ния и агрессии обоснована в работах Харальда Шульц-Хенке как одно- го из выдающихся представителей неопсихоанализа. Стоя на позициях классического психоанализа З. Фрейда, он тем не менее отказывался от теории либидо в пользу изучения автохтонных «догенитальных» пере- живаний, противопоставляя «сексуальным потребностям другие пере- живания побуждения». Он описывает интенциональные импульсы, ре- тентивные или анальные желания, переживание агрессивного побужде- ния, уретральное и сексуальное влечения. Именно агрессивное побуж- дение Шульц-Хенке соотносит со стремлением к самоутверждению. Развитие ребенка и созревание его моторики обеспечивают ему воз- можность редукции напряжения. Оно происходит благодаря актуали- зации так называемого «моторного стремления к разрядке». Активные действия ребенка не всегда могут иметь позитивную направленность. Случайные, импульсивные движения нередко приводят к беспорядку, разрушениям. Поддержка близких способствует утверждению ребен- ком своего Я. В этом случае действия ребенка можно квалифицировать как агрессию, хотя на самом деле «ad-gredi» («агрессия» в переводе с латинского) означает всего лишь «движение к», т.е. приближение. Если же движение влечет за собой разрушение предмета, оно наносит ущерб, вред, ad-gredi становится агрессией в собственном смысле слова. Если ребенку благодаря его моторным навыкам удается «разру- шить» предмет, например, уронить башню, то он испытывает чувство триумфа. Если в ответ на свои действия он получает поддержку ок- ружения, то чувство триумфа даже усиливается. Поэтому, согласно Шульцу-Хенке, возникает «естественная связь между ad-gredi, агрес- сией и стремлением к самоутверждению…» (Цандер, Цандер, 2002, с. 310). Это первое значение агрессивности расценивается совершенно нейтрально или даже позитивно: как радость, получаемая от активно- го вмешательства, как ощущение собственной силы, способности вли- ять, воздействовать, быть свободным. Считается, что только после переживания «деструктивного» три- умфа ребенок начинает созидать, получать удовольствие от успеха, радость от труда, умения добиваться цели, действовать. «Радость от труда вполне можно считать эквивалентом позитивной агрессии, и в 44 свою очередь здесь нетрудно установить связь со стремлением к само- утверждению» (Цандер, Цандер, 2002, с. 310). Опыт разрушения, который, по словам Шульца-Хенке, создает у человека ощущение собственной силы, значимости, уверенности в ус- пехе, и утверждается окружением, является позитивным фактором в становлении противоположного по знаку действия — созидания. Че- ловек, который в детстве не переживал ощущения триумфа, не будет иметь соответствующих установок, необходимых ему для утвержде- ния себя среди других людей. Безусловно, важно, чтобы ребенок в это время получал поддержку своих действий со стороны окружающих. Вследствие такой подде- ржки он приобретает ощущение того, что его ценят другие, чувство собственной значимости. Для успешного функционирования личности это чувство призна- ния является важнейшим компонентом переживания в целом. По сло- вам Шульц-Хенке, ad-gredi, агрессия и признание составляют единое целое, а потому к понятию переживания агрессивного побуждения добавляется также термин «стремление к самоутверждению». Шульц- Хенке указывает на то, что в стремлении к самоутверждению ребенка преобладает моторно-экспансивный элемент. Чем старше становится человек, тем реже он ведет себя моторно-экспансивно. «Вместо этого на передний план выступают элементы внутренней установки, которые в сочетании со спокойным поведением обеспечивают самоутверждение на долгое время. Если в той или иной степени оно оказывается успеш- ным, то постепенно развивается установка, которую лучше всего оха- рактеризовать словом ”достоинство”» (Цандер, Цандер, 2002, с. 321). Благодаря работам Альфреда Адлера, Эрика Эриксона и Харальда Шульц-Хенке самоутверждение стали рассматривать как потребность в признании личности окружающими ее людьми, как ощущение своего человеческого достоинства. Самоутверждение обнаруживается в самых разных проявлениях или стратегиях, которыми являются самоотрица- ние, основанное на сопротивлении идентичности, ad-gredi, вызванное активной реакцией приближения, и агрессия как ощущение собствен- ной силы в результате нанесения ущерба другому. Различия в стратеги- ях самоутверждения личности обусловлены опытом взросления ребен- ка в целом, и опытом его взаимодействия с родителями, в частности. Развитие ребенка в терминах эмпатийных отношений с родителя- ми (особенно с матерью) является областью интереса Хайнца Кохута. Теория Хайнца Кохута во многом строится на его новом подходе к терапии, реконструирующем классическую технику. Особое внимание уделяется эмпатийным отношениям, устанавливаемым между анали- тиком и клиентом. Эти отношения позволяют восполнить дефицитар-45 ность Я, вызванную отсутствием эмпатического резонанса в ранних детско-родительских отношениях. Прямого указания на проблему самоутверждения личности Х. Кохут не делал, однако его идеи относительно развития Я при ана- лизе комплексных взаимоотношений ребенка с родителями сущест- венно обогащают теорию самоутверждения личности. По Кохуту, чувство Я — это переживание полноты, нефрагменти- рованности и связности самости. Это чувство реальности самости ве- дет и к субъективно ощущаемому благополучию, и улучшению фун- кционирования. Нормальный нарциссизм проявляется в ощущении своего величия, совершенства и целостности. Это происходит в ре- зультате постепенного осознания реальных недостатков и ограниче- ний самости вследствие «уменьшения влияния и силы грандиозных фантазий». Чувство Я и его регуляция выводится Кохутом из нарцис- сических Я-объектов, тогда как согласно Эриксону, например, чувство идентичности имеет психосоциальную природу. Особая роль в построении личности высшего порядка отводится отношениям ребенка и матери. Способность матери к отзеркалива- нию, создание эмпатического резонанса, «ликование матери как реак- ция на ребенка (называние его по имени, когда она получает удоволь- ствие от того, что он рядом, и от того, что он делает) в соответствую- щей фазе подкрепляет развитие от аутоэротизма к нарциссизму — от стадии фрагментированной самости (стадии ядер самости) к стадии связной самости,— то есть способствует восприятию ребенком себя как физического и психического единства, обладающего связностью в пространстве и непрерывностью во времени» (Кохут, 2003, с. 136). Оптимальные отношения с Я-объектами способствуют развитию нормальной идеализации объектов, заменяя ею переживания гранди- озности идеализированных родительских имаго. «Такая идеализация в конечном итоге завершается — согласно терминологии Кохута — “преобразующей интернализацией” идеализированного Я-объекта в интрапсихическую структуру, порождающую Эго-идеал и способ- ность Супер-Эго к идеализации, что сохраняет новый тип интернали- зованной регуляции самоуважения» (Кернберг, 2000, с. 232−233). Кохут рассматривает человеческие отношения и жизненный цикл как историю бессознательных процессов поиска и нахождения объ- ектов. Особая роль в этом процессе, как мы уже смогли заметить, от- водится показу и отражению себя в глазах матери. По справедливому замечанию Е.Т. Соколовой и Е.П. Чечельницкой (2001), «значимые Другие в развитии личности остаются, скорее, схематичными фигура- ми, важными только с точки зрения выполнения ими ролей: удовлет- ворение либо фрустрация нарциссических нужд» (с. 21), и рассматри-46 ваются в терминах «эмпатии», «отзеркаливания», «трансмутирующей интернализации». Укрепление структуры Я не означает построение жестких границ между Я и объектами, достижение безусловной сепарации от них; скорее наоборот, оно означает бόльшую способность находить их и использовать. Нарушения нормального развития личности могут быть вызваны утратой идеализированного родительского имаго вследствие реального отсутствия матери, или ее эмоционального дистанцирования от ребенка и т.д. Тогда, как утверждает Кохут, не происходит оптимальной интер- нализации, ребенок не формирует необходимой внутренней структуры и «его психика остается фиксированной на архаичном объекте самости, а его личность всю жизнь будет зависеть от определенных объектов, в чем можно усмотреть ярко выраженную форму объектного голода» (Кохут, 2003, с. 63). В этом случае в процессе психотерапевтической работы актуализируется так называемый идеализирующий перенос. Идеализирующий перенос — это, по Кохуту, терапевтическая активация всемогущего объекта (идеализированного родительского имаго). Другие нарушения самоуважения связаны с формированием гран- диозной самости. На начальных стадиях развития ребенок может вос- принимать Я-объекты как продолжение своего собственного величия. «Если же оптимальное развитие и интеграция грандиозной самости на- талкиваются на препятствия, то эта психическая структура может отще- питься от реальности Эго и/или отделиться от нее с помощью вытесне- ния. Она становится недоступной внешнему влиянию, но сохраняется в своей архаичной форме» (Кохут, 2003, с. 126). В психотерапевтичес- кой ситуации переживания собственной грандиозности проявляются в зеркальном переносе. Кохут выделял три формы зеркального переноса: зеркальный перенос в узком значении слова, перенос по типу второго Я, или близнецовый перенос, перенос путем слияния или поглощения. Менее архаичным является зеркальный перенос в узком значении термина. В этом случае пациент воспринимает аналитика как отде- льного человека, но ценного только в той мере, в какой он нужен для удовлетворения собственных амбиций и величия клиента. «В этом узком значении слова зеркальный перенос представляет собой тера- певтическое восстановление нормальной фазы развития грандиозной самости, в которой свет в глазах матери, зеркально отражающий про- явление детского эксгибиционизма, и другие формы материнского участия и отклика на нарциссические эксгибиционистское наслажде- ние ребенка укрепляют его самооценку, а постепенно возрастающая избирательность этих ответов начинает направлять ее в реалистичес- кое русло» (Кохут, 2003, с. 134).47 Другой формой зеркального переноса является перенос типа вто- рого Я, или близнецовый перенос. В этом случае объект воспринимается как «тождественный грандиозной самости или очень похожий на него». Самым архаичным является перенос посредством расширения са- мости. В этом случае «аналитик воспринимается как расширение грандиозной самости, и к нему относятся лишь как к носителю гран- диозности и эксгибиционизма грандиозной самости анализанда, а также конфликтов, напряжений и защит, вызванных этими проявле- ниями активированной нарциссической структуры» (Кохут, 2003, с. 132). Иными словами, это перенос по типу поглощения. Начав свои исследования с патологических проявлений нарцисси- ческой позиции личности, которая, как мы и говорили, вызвана недо- статком эмпатии матери и проявляется в фиксации на стадии архаично- го инфантильного грандиозного Я, а также в бесконечном поиске идеа- лизированных Я-объектов, Кохут стал рассматривать любого человека с позиции самоуважения и наличия чувства Я и отмечать, что стремление к самоуважению, чувство связанности и непрерывности самости явля- ются показателями нормально функционирующей личности. Психо- логическая защита получила новое назначение. Теперь это не только средство против тревоги, вызванной Ид, Эго и Супер-Эго, но и способ поддержания непротиворечивого позитивного чувства собственного Я. Общетеоретический подход к личности определил основную цель психотерапевтического процесса. Она состояла в том, чтобы показать пациенту, что «поддерживающее эхо эмпатического резонанса в этом мире действительно есть». Критические оценки теории Я Кохута касаются, во-первых, интер- претации развития исключительно в терминах внутриличностной ди- намики отношений, которые складываются между Эго и Я-объектами, во-вторых, подчеркивания деструктивной роли родителей в процессе развития ребенка, в-третьих, разделения (нарциссического) процесса формирования Я и (инстинктивных) объектных отношений. По поводу последнего замечания Отто Кернберг сказал следующее: «Я считаю, что развитие нормального и патологического нарциссизма всегда включает в себя взаимоотношения Я-репрезентаций с объект-репрезентациями и с внешними объектами, а также конфликты инстинктов, в которых участвуют как либидо, так и агрессия» (Кернберг, 2000, с. 239). Основная заслуга психоаналитиков — представителей разных на- правлений: индивидуальной психологии, психологии Я, неопсихо- анализа — состояла в том, что они впервые сформулировали пробле- му самоутверждения личности, найдя для нее достойное место среди других проблем, которыми занимается глубинная психология. Общи- ми принципами, на которых строились анализируемые теории, были принцип целостности, целевой регуляции поведения и активности личности. Однако «системность», которая исходно заявлялась Адле- ром в качестве принципа исследования, говорившим, что нет понятия «отдельная личность», человека следует рассматривать во взаимоот- ношениях с другими людьми, не была в полной мере применена к его теоретическим построениям и эмпирическим выводам. Кроме того, идея целевой детерминации, которая, казалось бы, открывала путь к принципам системности и субъекта, по своим исходным признакам походила на причинную детерминацию, где основная жизненная цель была предопределена заранее и не осознавалась личностью. В рамках психоаналитического подхода к проблеме самоутверж- дения личности был разработан ряд важных вопросов, в частности выдвинута идея стратегий самоутверждения личности, показано вли- яние самоуважения на отношения личности с другими людьми (на- пример, с психотерапевтом), обосновано положение о роли родителей в формировании нормального нарциссизма. При всем многообразии теорий и точек зрения можно сделать ряд общих выводов. Во-первых, самоутверждение личности представляет собой сложный комплекс когнитивных, эмоциональных и поведен- ческих реакций, и поэтому не сводится ни к моторно-экспансивным действиям самим по себе, ни только к чувствам (признания, достоинс- тва, целостности), ни к когнициям. Во-вторых, самоутверждение лич- ности определяется ощущением ценности собственного Я, его силы и значимости; в-третьих, самоутверждение личности осуществляется путем экстернализации своей ценности вовне с целью поиска одобре- ния и поддержки со стороны.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Психоаналитическая парадигма: постановка проблемы» з дисципліни «Самоствердження підлітка»
