Идентификация — это действие ума, с помощью которого мы отождествляем себя с другими людьми, предметами владения, абстракциями, например с профессией, группой, государством или партией, к которой принадлежим. В идентификации можно выделить много уровней: уровень собст-венности; уровень принадлежности; уровень владения; уровень, определяемый социальной дистан-цией (мой друг, мой начальник); степень родства (мои дети, моя жена, мой муж, мой дядя); степень эмпатии (близкие или те, эмоции которых меня заражают, те, которых я люблю). Мое Я распростра-няется на них, и те эмоции, которые свойственны мне, возникают в связи с этими другими. Мне мо-жет быть обидно за то, что у меня плохой автомобиль, плохая земля, стыдно за представителей своей профессии, за коллег, за ошибки своей партии, за жену, детей и родственников. Все это свидетельст-вует о «проницаемости границ Я», так как все больше и больше объектов включается в то, чем я оза-бочен. Психологи полагают, что границы (или потенция) Я определяются, во-первых, теми элементами окружения, которые подвластны в какой-то степени моему влиянию. Во-вторых, в мое Я включается не только то, что подвержено контролю с моей стороны, но и те элементы окружения, на состояние и изменение которых я не в силах влиять. Например, я не в состоянии контролировать свою профессию или поведение психологов, но реагирую (126:) на то, как они себя ведут и как оцениваются общест-вом. Следовательно, идентификация включает в себя и особый способ восприятия, и аффективную реакцию на это восприятие. Эмоции за других порождаются аналогичными умственными операциями, которые осуществля-ются во мне, или я предполагаю, что они так же происходят в другом, с которым я идентифицирую себя. Я горжусь за своего сына или жену и приписываю им свойства, порождающие в них гордость. Если добавить к этому еще и действие эмпатии, то эмоции за других становятся не менее яркими и действенными. Олицетворение, даже скорее одушевление, происходит и с вещами, с которыми я себя идентифи-цирую. Мне кажется, что если бы мой автомобиль мог думать, то он испытал бы то же самое чувство, которое возникает во мне, когда я на загородном шоссе перегоняю другие автомобили. Я был скло-нен приписывать своему Полкану, который получил на выставке собак приз, переживания гордости, хотя павлиньи перья росли из меня, а не из собаки. Если бы я стал внимательно разглядывать его фи-зиономию, то нашел бы в нем признаки самодовольства, которое я сам испытывал. Эти эмоции за других — обида за жену, стыд за товарища, вина за свою группу, зависть или гор-дость за сына — программируют нас достаточно ощутимо, хотя мы не обращаем внимания на их су-ществование и, более того, исключаем из процесса самопознания. Замечу, что большую часть зла мы причиняем близким вследствие подчинения эмоциям за них: стыд за своего сына может направить мою агрессию против жены, а стыд за жену усилит до опасности тихо тлеющую ревность. Наша способность испытывать эмоции за других генерирует коллективные, групповые чувства, которые, суммируясь, образуют общественные переживания. Обида, стыд и страх, а также боль за других приобретают особенности, свойственные каждой отдельной группе людей, семье, классному коллективу, подростковому сообществу. Поэтому когда я нахожусь в группе, мои чувства, возни-кающие при этом, слабо контролируются мной, так как происходит их индукция за счет эмпатии. По-этому толпа беспощадна и плохо предвидит последствия своих коллективных эмоций. Вот почему в самопознании важно уметь мыслить свои эмоции в особых условиях, когда я оказываюсь под влия-нием коллективной индукции эмоций. Степень своей стадности следует учитывать каждому, чтобы не потерять голову и не стать вдохновителем в шайке линчевателей. До сих пор не могу без отвраще-ния вспоминать свое поведение, когда нам, студентам второго курса, декан отдал на «съедение» на-шего провинившегося товарища.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Эмоции за других» з дисципліни «Сходження до індивідуальності»
