Первая разновидность «ужаса смерти» — страх перед «просто смертью», перед исчезновением своей индивидуальности, перед разрушением своей телесности, перед болью как провозвестиицей нарушения своей физической целостности, угрожающей в конечном итоге смертью. Такое чувство страха может сочетаться с мыслями, направленными на поиск пути к спасению от опасности, порождающей страх. Известно, что принятие решения в этом случае может быть мгновенным, инсайтным (правильным или ошибочным) и может затягиваться. Такое «решение» может реализовываться как активное, либо пассивное поведение, но может не влиять на внешние признаки поведения. Среди людей, по роду своей профессии часто оказывающихся в опасных ситуациях, было немало таких, кто сообщал мне, что «чувство страха в критических условиях неистребимо, его надо обуздать и превратить в чувство разумной осторожности» (из рассказа заслуженного летчика-испытателя СССР, Героя Советского Союза М.Л. Галая). «Обузданный» страх может за счет эмоционального «накала» активизировать мышление и поведение. Человек, ощущающий страх, но контролирующий и направляющий свои действия на удаление опасности (либо себя от опасности), может казаться спокойным и совершать смелые действия. В данном случае эмоция реализуется, в частности как информация к сознанию субъекта, «к себе» в виде переживания страха и к функциональным (физиологическим) системам организма субъекта, за счет которых актуализируются его смелые поступки. Информация «к другим людям» о переживании субъектом страха «блокируется» благодаря его самообладанию. Немало людей, опираясь на личный опыт, полагают, что это единственный вид смелости. Смелость ли это? Это — смелое поведение. Многие другие, ощущая страх, тревожность перед предстоящей опасностью, перестают испытывать эти чувства, как только опасный фактор начал действовать. Эти чувства тем меньше ощущаются, чем выше определенность программы защитной активности человека (чем четче он знает, что делать и чем выше субъективная вероятность удаления (преодоления) фактора опасности, тем больше он уверен в победе). Такое «нигилирование» чувства страха более вероятно, когда человек активно противоборствует носителю опасности; чувство страха может исчезнуть и при пассивном поведении, но с заинтересованным наблюдением за развитием опасной ситуации. В этих случаях ее эмоциогенность может активизировать внимание, мышление, деятельность, но без переживаний страха [Китаев-Смык Л. А., 1981]. После начала действия опасного фактора, когда он стал уже «ясен», «понятен» субъекту (когда субъективная определенность этого фактора достигла уровня, «включающего» активное реагирование на него), тогда ужас, тревожность ожидания опасности могут трансформироваться в другие эмоциональные переживания: а) в радость противоборства с носителем опасности. Это своего рода «торжество предстоящей победы» над ним; б) в переживании веселья, лихости. На основании большого числа опросов людей и наблюдений за их поведением в критических ситуациях берусь утверждать, что за этим переживанием может не скрываться никакого чувства страха, тревожности. Они отторгаются, и это служит усилению радости; в) я наблюдал случаи, когда сильное чувство страха, испуга мгновенно трансформировалось в чувство гнева с проявлениями ярости, когда на фоне переживания страха у субъекта актуализировалось представление об испугавшем факторе как об объекте, который необходимо уничтожить, наказать; г) возможны варианты «дубликации» эмоций, если одновременно имелись предпосылки для возникновения у субъекта и испуга, и смеха. Например, когда человек понимал, что ситуация его столкновения с фактором пугающим, но мнимо опасным выглядит смешной со стороны; д) в редких случаях у меня имелась возможность наблюдать стрессовые эмоциональные состояния, отличавшиеся, условно говоря, «расщеплением» эмоциональных проявлений. При этом человек непроизвольно совершал защитные движения, как при испуге, в то же время такой человек переживал чувство веселья, улыбался. Можно предположить, что в таком случае эмоция актуализировалась как «информация к себе» (осознаваемая) и «к другим людям» (опосредованная мимикой) о «торжестве победы» над якобы преодоленной опасностью, т. е. об игровой, развлекательной сущности текущей ситуации. В то же время к соматической двигательной системе этого человека поступала «информация» о наличии опасности, требующей защитных действий [Китаев-Смык Л. А., 1979, 1981] (см. 2.4). Указанные «трансформации» чувства страха в другие эмоциональные переживания можно рассматривать как проявление фазности в развитии эмоционально-поведенческого субсиндрома при остром стрессе. Его первая фаза — «программное реагирование», вторая — «ситуационное реагирование» (подробно это описано в2.1.3).
Ви переглядаєте статтю (реферат): ««Индивидуальный ужас смерти»» з дисципліни «Психологія стресу. Психологічна антропологія стресу»
