В процессе непрерывного интеллектуального напряжения, «творческого горения» у человека-творца нередко случается изнурение интеллекта, возникает крайне неприятное и даже опасное состояние. До сих пор психологи и психиатры очень уж мало обращают внимание на людей, пораженных таким состоянием. 1. На начальном этапе интеллектуального изнурения человек замечает уменьшение своей творческой продукции. Мысли стали «плоскими», нет глубины постижения проблем, нет убедительного выражения идей. И лишь небольшого перерыва в интеллектуальном труде, замещенном физкультурой или переключением на иную творческую деятельность, бывает достаточно, чтобы устранить начавшееся изнурение интеллекта. 2. Если оно зашло чуть дальше, то человек-творец ощущает некоторую «опустошенность души»: потерю стремления к творчеству, пока еще не мучительные сомнения в правильности и плодотворности избранной темы. При этом человека легко отвлекают от творчества посторонние проблемы и развлечения, которых он раньше избегал — «не тратил на них времени». Тут уж необходим планомерно рассчитанный отдых-рекреация. Наряду с физкультурой могут помочь бальнеопроцедуры (водные процедуры): баня, плавание, ванна, душ. Эффективны для восстановления творческого потенциала «общение» с природой: прогулки по полям и лесу, вид далеких горизонтов с мириадами облаков, запахи цветов и трав, щебет птиц, возделывание своего приусадебного угодья. Бескрайнее разнообразие природы даже при кратких обращениях к ней оздоровляет интеллект человека-творца. Конечно, хорошо, если общение с ней уже давно его семейная традиция. 3. Продолжающееся изнурение интеллекта с дискомфортом душевной опустошенности начинает тревожить человека. Возникают недоумения и сожаления из-за снижения качества творческого труда, неудовлетворенность собой, огорчения из-за бесплодно проходящего времени. Это уже критический этап интеллектуального изнурения. Обессиливаемый им человек пытается интенсивнее, неотступнее трудиться, затрачивать больше времени и сил, чтобы компенсировать свой неуспех. Благодаря этому объем творческой продукции может восстанавливаться, но все же со снижением ее качества, т. е. с утратой воплощения таланта. Уже на данном этапе изнурения интеллекта становится значимым то, что отдыха в его обыденном виде (ничегонеделания, пустых бесед, балагурства, созерцания привычного вида из окна, прогулок по знакомым территориям и даже попыток дольше поспать) совершенно недостаточно для восстановления интеллектуально-творческих потенций. Необходима рекреация (лат. re — приставка «вое-», восстановление + kreate — творить), т. е. не столько освобождение от ставших переутомляющими творческих усилий, сколько деятельность, требующая от человека совершенно иного, нового, но тоже творческого напряжения. Для ученого этим может быть занятие искусством. Физкультура на этом этапе интеллектуального изнурения малоэффективна для «опустошенного творца», т. к. не мешает ему чувствовать свой неуспех. Действенными бывают экстремальные физические нагрузки: альпинизм, горные лыжи, спелеология, парашютизм, управление яхтой и т. п. Эти виды спорта не только создают большие физические нагрузки, но требуют мыслительной целеустремленности к успеху с риском для жизни. Экстремальный спорт отстраняет человека от его прежних профессиональных, интеллектуальных проблем, переключает мышление на борьбу за жизнь и потому становится мощным рекреативным фактором. Рекреации способствуют путешествия (туристические круизы с «вытеснением» из сознания привычного жизненного пространства новыми видами и проблемами незнакомых стран), любовные увлечения, участие в воспитании младшего поколения или в уходе за беспомощными стариками и инвалидами. Рекреативный эффект при таких формах деятельности достигается, если человек поставлен (или поставил себя) в ситуацию неизбежности преодолевать трудности, неудобства и даже опасности. Начав восхождение на горную вершину, альпинист должен, карабкаясь по скалам, перебираясь через ледовые склоны, максимально напрягаться (интеллектуально и физически); горнолыжник — проявить физическую силу, отвагу и сноровку, чтобы не разбиться, вылетев с трассы; ухаживая за малолетними или престарелыми, человек должен быть в ситуации, когда, кроме него, некому этого делать, потому он обязан преодолевать свои усталость, раздражительность, приступы отвращения к подопечному. Риск и угроза поражения при занятиях альтернативными видами деятельности, не лишенными интеллектуальных нагрузок, способствует рекреации интеллектуала, изнуренного профессиональным творчеством. Если у переутомленного человека-творца нет условий для рекреации или он ею пренебрег, то у него исчезает способность заниматься своим делом, появляются равнодушие или даже неприязнь к своему все еще незаконченному произведению. Но человека не оставляет и становится мучительным чувство долга перед своим все еще не рожденным «детищем» творческих усилий. Нарастают дискомфортные чувства, горестные переживания, раздражительность, нервозность, озлобленность, обидчивость. Его ничто не радует, ничто не веселит. Такая дистимия (греч. dys — «раз-», разлад + thymos — душа, настроение) нарушает привычный облик человека, а это психологически травмирует окружающих его людей, а потому еще больше и его самого. При значительном изнурении интеллекта и «закупорке» творческого потенциала срываются авторские, профессиональные планы, накапливаются невыполненные обязательства. Это чрезмерно усиливает дискомфортные ощущения и переживания творческого человека. Учащаются приступы критического дискомфорта, особенно опасные после пробуждения ночью или в утренние часы. Человек просыпается с ощущением мучительной «тесноты» в груди, с частым сердцебиением и чувством дрожи во всем теле. «Теснение», а то и боль в груди — предвестники инфаркта миокарда, болезни стресса, уничтожающей субъекта, можно сказать, из-за его бессилия перед трудностями (стрессорами) жизни. А дрожь (тремор) во всем теле — это до крайности редуцированные «начала» и «отмены» мышечных, силовых, защищающих действий, противостоящих «врагу». Но враг безлик, когда он — истощение своего собственного разума. Потому, едва начавшись, каждое усиление мышечной готовности к борьбе отменяется. Но «враг» все есть, и вновьзачаток защитного мышечного «напряга», и вновь его отмена, и т. д. и далее мучительно дрожит все тело, трепещет человек. При этом он охвачен непереносимо горестным ужасом за себя «ни на что не годного», преступно не оправдавшего ни свои, ни чужие надежды, и потому неспособного и недостойного жить. Этот своеобразный «ужас перед угрозой собственного безумия» (его предвещает иссякший интеллект?) может рассматриваться как многократно опосредованный «страх смерти» — один из базовых страхов у живых существ (см. подробнее 4.2.8). Вот описание А.С. Пушкиным подобного состояния [Пушкин А.С, 1970, т. 1,с. 145]: В бездействии ночном живей горят во мне Змеи сердечной угрызенья; Мечты кипят; в уме, подавленном тоской; Теснится тяжких дум избыток; Воспоминание безмолвно предо мной Свой длинный развивает свиток; И с отвращением читая жизнь мою, Я трепещу и проклинаю, И горько жалуюсь, и горько слезы лью, Но строк печальных не смываю. Да, ночью, «в бездействии ночном» становится ощутимее — «живей горят во мне» — переживания критического дискомфорта. Пушкин описал главные его симптомы: телесные (психосоматические) — мучительные ощущения в области сердца — «змеи сердечной угрызенье», тремор тела — «я трепещу», и душевные (психические) — «тяжких дум избыток». Нарушена память, все хорошее подверглось вытеснению (репрессии), избирательно вспоминается лишь то, что заставляет поэта сказать: «с отвращением читая жизнь мою, я трепещу и проклинаю». Поэтически описано состояние, когда человек все больше ощущает себя жертвой своих неудач, ошибок и неспособностей — это виктимизация (от лат. victima — жертва). Такое состояние нередко подводит к суициду (от лат. — sui — себя + cade — убивать = самоубийство). В последних строках этого стихотворения можно видеть рекомендации А.С. Пушкина, как пережить такое состояние. Надо «горько жаловаться» и себе самому, и друзьям. Надо иметь их, и чтобы они были рядом. Не надо стыдиться своих «горьких слез», ведь с ними исторгаются мучительные психические комплексы, т. к. слезы — это проявление «экскреторно-эвакуаторного механизма», спасающего при стрессе жизни [Китаев-Смык Л.А., 1983, с. 164-172]. Приступы помрачения разума и мучительно горестного отчаяния у человека с изнуренным интеллектом «накатывают» и по ночам во время бессонницы, и днем. К сожалению, можно назвать немало выдающихся людей, покончивших с собой в таком состоянии. Тривиальное катамнестическое (посмертное) диагностирование причины гибели, как правило, бывает ошибочным, т. к. не учитывает их интеллектуального изнурения. Людей, оказавшихся в таком состоянии, спасает от гибели, прежде всего, присутствие рядом близких людей, их дружеская поддержка и реальная помощь в завершении творческого произведения. И напротив, усугубляют изнурение и деградацию интеллекта попытки ослабить критический дискомфорт наркотиками, алкоголем и сексуальными перегрузками. Отметим, что частое общение человека, занятого творческим трудом, с людьми, не способствующими его творчеству (равнодушными к нему, не восхищающимися им, тем более мешающими), обессиливает человека-творца, угнетает его интеллект. Завершая этот раздел, напомню рекомендованные Конфуцием пути рекреации творческих личностей. Он говорил, что мыслители и художники любят горы, властные люди любят безбрежные воды [Конфуций, 1973]. Здесь показана лишь схема интеллектуального изнурения, ведущего к трагедии. В реальной действительности у конкретных людей оно многолико, подчас обманчиво гротескно или, напротив, укрыто терпеливой скромностью непонятого таланта. Велик арсенал избавления от такого изнурения. Однако слишком много печальных случаев, когда его не успевают применить.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Трагедия интеллектуального изнурения» з дисципліни «Психологія стресу. Психологічна антропологія стресу»
