Повторялись полеты. Люди, продолжавшие летать с нами, привыкали к невесомости. Реакции на нее угасали и исчезали, но не одновременно. Сначала переставали возникать рефлекторные движения, исчезал страх, чувство опускания становилось не пугающим, а приятным, веселящим. (Так бывает и во время качания на качелях, и на аттракционах типа «русских» / «американских» горок, на которых чередуются уменьшения с увеличениями весомости.) Затем уже не было «опускания», но каждый раз в невесомости возникало ощущение радости. Рано или поздно все продолжавшие летать с нами испытуемые первой группы приходили к тому «расщеплению» эмоций, которое при первом пребывании в невесомости было только у Гагарина, Захарова, Елисеева и Амет-Хана Султана. Вспомним еще раз, как проходило это «расщепление». С началом парения в невесомости исчезала опора, и человек воспринимал это как сигнал о падении, сигнал включал защитные «лифтные», «хватательные» реакции. Одновременно эмоции должны были начать свое действие: активизировать движения и сознание на поиски путей защиты. Но вместо страха падения, «ограничивающего» мыслительную активность, возникали радость либо напряженное внимание или даже гнев. Три пути, минующие страх, три вида своего рода бесстрашия. Первый путь — радость, сопровождающая защитные движения. Это радость, как бы взятая взаймы у торжества еще не завоеванной победы над опасностью. Это радость напряжения сил и уверенности в победе. Это борьба, озаренная радостью. Принцип «К победе через радость борьбы!» может быть использован природой как эмоциональный стимул активности поведения при стрессе. Второй путь. Мобилизованный опасностью потенциал эмоций может усилить внимание и мышление человека, причем ни сознание, ни лицо этих эмоций не отразит. Обобщая результаты исследований эмоций, уже цитированная нами М.Н. Русалова писала: «У человека, по-видимому, наиболее высоким поведенческим уровнем бодрствования следует принимать такое функциональное состояние, которое сопровождается деятельностью в экстремальных условиях, требующей высокого уровня внимания и сопровождающейся эмоциональным напряжением. В этом случае можно получить мобилизацию трех систем: моторной, эмоционально мотивационной и системы, обеспечивающей устойчивое внимание» [Русалова Н.М., 1979]. Третий путь — дорога гнева, организатора смертельного соревнования с опасным врагом (мнимым либо реальным). Рассерженный человек говорит ему (безмолвно или, напротив, крича): «Ты хочешь одолеть меня?! Одолею, убью тебя я!» Гнев вытесняет из сознания страх и сомнения. Но страх может затаиться в теле. Из-за этого взмахивают руки, пытаясь найти опору, чтобы прекратить ужас невесомого падения. При этом осознанный гнев и неосознаваемый страх (как это было у Амет-Хана Султана) могут действовать совместно, усиливая мышцы, так способствуя спасению. Бывают и другие пути бесстрашия, например четвертый путь: пренебрежение своей жизнью и жизнью других людей. Это может быть при наивной глупости, неосознании опасности, при пресыщении утомившими благами жизни, при «выгорании души» («выгорании личности» — burnout), наконец, при индивидуальной склонности (потребности) к риску жизнью [Китаев-Смык Л.А., 2001]. Профессии солдата, пожарника, шахтера, моряка, космонавта и летчика требуют воли, характера, самоотдачи. Привычка подчинять свои чувства и поступки цели жизни должна стать их свойством, когда страх — не лучшая форма эмоциональной «самоактивации» — уступает место радости преодоления, радости борьбы или напряженному вниманию, концентрированному на успешном выполнении работы. Эти эмоции более «рациональны» в критической ситуации, чем страх, хотя и страх может бывает спасительным, а радость, эйфория могут сослужить не лучшую службу.
Ви переглядаєте статтю (реферат): ««Всеобщее раздвоение» эмоций в невесомости» з дисципліни «Психологія стресу. Психологічна антропологія стресу»
