В целях манипуляции сознанием приходится воздействовать на все виды памяти человека и разными способами. С одной стороны, надо, чтобы человек запомнил (а то и заучил до автоматизма) какую-то мысль, метафору, формулу («Да, да, нет, да!»). С другой стороны, бывает необходимо «отключить» его краткосрочную или историческую память — они создают психологический барьер против внушения. В пределе человек, не помнящий ничего из истории своего коллектива (народа, страны, семьи), выпадает из этого коллектива и становится совершенно беззащитен против манипуляции. Это — важное условие для возможности подлогов и подмен предмета утверждений. Если люди быстро забывают реальность, то всякую проблему можно представить ложно, вне реального контекста. И обсуждение, даже если бы оно было, теряет рациональные черты — результат достигается на эмоциях. Интуитивно люди чувствуют, что их связь с историей — огромная и жизненно важная ценность, хотя редко могут обосновать это логически. Почему такое беспокойство вызывает решение снести какой-нибудь старый, всем мешающий дом? Потому что он — реальный свидетель давних событий, и нам кажется, что мы можем опереться на него в нашей связи с историей. Еще более необъяснимым на первый взгляд является тот священный смысл, который придается архивам. Зачем они? Опубликование документов почти ничего не изменит в нашей жизни. Да ведь сделаны уже и микрофильмы, и записаны документы на оптических дисках. Если ураган уничтожит подлинные документы, практически ничего не изменится — но сама эта опасность кажется нам страшной. Подлинные документы — свидетели истории. Как говорят, «их священный характер состоит в их диахронической функции», в обуздании Хроноса — времени, отделяющего нас от жизни наших предков. Чтобы манипулировать сознанием ныне живущих, надо эту связь разрывать. Йохан Хейзинга (1872-1945) говорил, что в ХХ веке история стала «орудием лжи на уровне государственной политики», и никакая восточная деспотия древности в своих фантастических «свидетельствах» не доходила до такой манипуляции историей. В 1995 г. по Европе с триумфом прошел фильм английского режиссера Кена Лоха (Ken Loach) «Земля и воля», прославляющий дела троцкистов в годы гражданской войны в Испании. На презентации этого чисто идеологического фильма в Мадриде К. Лох выразился удивительно откровенно: «Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Рассмотрим сначала важность запоминания. Когда человек получает какое-то сообщение, его взаимодействие с памятью делится на два этапа: сначала происходит пассивное запоминание. Затем информация перерабатывается рассудком, и если она признается мало-мальски убедительной, эмоционально окрашенной и представляющей интерес, она «внедряется» в память и начинает воздействовать на сознание. Таким образом, запоминаемость и убедительность находятся в диалектическом единстве. Чтобы не быть сходу отвергнутым пассивной памятью, сообщение должно чем-то «зацепить» сознание, не показаться сразу полной чушью. Но чтобы внедриться в сознание, информация должна быть упакована в такую форму, чтобы оно запечатлелось в памяти. Человеку всегда кажется убедительным то, что он запомнил, даже если запоминание произошло в ходе чисто механического повторения, как назойливой песенки. Внедренное в сознание сообщение действует уже независимо от его истинности или ложности. А. Моль подчеркивает: «На этом принципе и основана вся пропагандистская деятельность и обработка общественного мнения прессой». Еще раньше ту же мысль выразил Геббельс: «Постоянное повторение является основным принципом всей пропаганды». Исследователи пришли к печальному для простого человека выводу: то, что в результате частого повторения прочно запоминается, действует на сознание независимо от того, вызывает ли это утверждение возражения или одобрение: «Эффективность убеждения измеряется числом людей, у которых данное сообщение вызывает определенную реакцию, направленность же этой реакции несущественна». Направленность реакции несущественна! Тот, кто вперился в экран телевизора и десять раз в день слышит одно и то же сообщение, подвергается манипуляции, даже если каждый раз он чертыхается от возмущения. Этот вывод проверен на коммерческой рекламе, ценность которой для ученых — в огромном количестве эмпирического материала. Мастера рекламы знают, что для ее эффективности неважно, вызывает ли она положительную или отрицательную реакцию, важно, чтобы она застряла в памяти. Так возник особый вид — «раздражающая реклама», подсознательное влияние которой тем больше, чем сильнее она возмущает или раздражает людей . Специалистами в области информации проведено огромное количество исследований с целью выяснить характеристики сообщений, облегчающие запоминание. Так, обнаружено наличие критической временной величины («временной объем памяти»): целостное сообщение должно укладываться в промежуток от 4 до 10 секунд, а отдельные частицы сообщения — в промежутки от 0,1 до 0,5 секунды. Чтобы воспринять рассуждение, которое не умещается в 8-10 секунд, человек уже должен делать особое усилие, и мало кто его пожелает сделать. Значит, сообщение просто будет отброшено памятью. Поэтому квалифицированные редакторы телепередач доводят текст до примитива, выбрасывая из него всякую логику и связный смысл, заменяя его ассоциациями образов, игрой слов, пусть даже глупейшими метафорами. Подробно изучено влияние эмоциональных элементов сообщения на его запоминаемость. Во всем балансе разных видов памяти (образной, словесной, звуковой и т. д.) главной для манипуляции сознанием является именно эмоциональная память. Запоминается и действует прежде всего то, что вызвало впечатление. Само слово говорит за себя — то, что впечаталось. Любая информация, если она не подкреплена «памятью чувств», быстро стирается, вытесняется. Роль самых разных чувств в запоминании тщательно «взвешена», так что имеется целый ряд математических моделей, позволяющих делать количественные расчеты, «конструируя» передачи и выступления политиков. Одни сообщения целенаправленно внедряются в долгосрочную память, другие в краткосрочную, а третьи используются как нейтральное прикрытие, создающее общую правдоподобность. Очень важна связь эмоциональной памяти и узнавания. В манипуляции сознанием узнавание играет ключевую роль, потому что порождает ложное чувство знакомства. Это становится предпосылкой согласия аудитории с коммуникатором (отправителем сообщения) — он воспринимается аудиторией как свой. Для «захвата» аудитории узнавание гораздо важнее сознательного согласия с его утверждениями. Поэтому так важно намозолить людям глаза с телеэкрана. Все мы это постоянно видим в политике. В 1989 г. в народные депутаты прошла целая куча мальчиков с телевидения, которые просто вели популярные передачи. Они не были никакими политиками, никакими специалистами — попки, которые озвучивали подготовленные редакторами идеи. И вот, на тебе, стали депутатами, вершили судьбы страны. Изменилось ли это положение за десять лет тяжелой жизни? В малой степени. В 1999 г. депутатом Госдумы выбирают молодую А. Буратаеву — только потому, что запомнилось ее симпатичное лицо как диктора телевидения. А почему выбрали в депутаты и даже сделали лидером, например, Н. И. Рыжкова? Его выбирали люди, страдающие от уничтожения советского строя. Но ведь для разрушения всей советской системы хозяйства, а значит и всего строя, правительство Рыжкова сделало несравненно больше, чем Гайдар и Черномырдин. Три закона угробили хозяйство, финансовую и плановую систему: закон о предприятии, о кооперативах и о создании коммерческих банков. Но Рыжкова помнят как Председателя Совета Министров СССР, его честное лицо сразу узнают — и опять мечтают видеть его у власти. Действуя через средства массовой информации, манипуляторы главную ставку делают на непроизвольное запоминание. Поэтому для них гораздо важнее создать поток сумбурных сообщений, чем изложить одну связную идею, которую человек обдумает и преднамеренно запомнит. Сумбурные сообщения откладываются в латентных, дремлющих слоях памяти и действуют подспудно, больше на подсознание. Они оживляются ассоциациями, новыми образами и сообщениями, которые их «будят». При этом для манипулятора даже неважно, как отнесся человек к сообщению, которое он запомнил непроизвольно. При изучении процессов памяти психологи обнаружили явление «дремлющего эффекта»: отложенная в латентных слоях памяти точка зрения, которая была отвергнута сознанием в момент непроизвольного запоминания, с течением времени, «отлежавшись», превращается сначала в смутное, неопределенное представление, а потом и в согласие с ней. Для того, чтобы пресечь этот процесс превращения, необходимо время от времени напоминать человеку первоначальный смысл утверждения и причины, по каким оно было отвергнуто . Разрушение исторической памяти происходит во всяком обществе, где господство основано на манипуляции . Эффективность западной идеологической машины просто невероятна. Например, всеобщее незнание элементарных исторических сведений о Второй мировой войне на Западе — вовсе не шутка. Такие вещи у нас пока еще не укладываются в сознании. Помню, как первое время меня поражали молодые испанцы. Всего полвека назад в Испании произошла жестокая гражданская война, но ее как будто и не было. У нас до сих пор имена Колчака и Деникина, Чапаева и Фрунзе у всех на слуху, но в Испании это невозможно себе представить. На о. Тенерифе, откуда начался мятеж Франко, города наполнены монументами в честь этого события. Там не меняли названия улиц, не сносили памятников, но они уже ничего не говорят молодежи. Как-то я стоял у памятника основателю фашистского Движения в Испании («фаланги») Хосе Антонио Примо де Ривера, расстрелянному республиканцами. Подъехал автобус с испанскими туристами, все вылезли и подошли к памятнику. Один спрашивает соседа: «Кто это?». Тот отвечает: «Не знаю. По-моему, архитектор этого города». В необходимых политикам случаях «отключение» у обывателей исторической памяти производят в удивительно короткие сроки. В 1993 г. одна из постоянных тем западной прессы (да и «кухонных» дебатов их интеллигенции) была война в Югославии. Но, поразительным образом, все сводилось к обсуждению событий двух-трехдневной давности, максимум недельной. Абсолютно никого не интересовало, как будто на это наложен запрет, почему началась война, как случилось, что вчерашний доцент университета, сегодня в форме хорватского усташа, вырезает глаза у сербских детей. На все был готов простой ответ: с падением коммунизма началась демократия, высвободилась копившаяся под гнетом этническая ненависть — и, естественно, началась война на взаимное уничтожение. Как будто другого ничего никто и не ожидал. И крайнее раздражение вызывало предложение разобраться, каким же образом пятьдесят лет югославы уживались в мире, масса людей (более 30%) переженилась смешанными браками. Каким образом, все-таки, тоталитарный (это в Югославии-то!) коммунистический режим «подавлял» межэтническую ненависть? Может, следовало бы чему-то и поучиться? Куда там! Мирного прошлого как будто и не существовало. Это была аномалия, а аномалии западное мышление игнорирует.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Манипуляция и воздействие на память» з дисципліни «Маніпуляція свідомістю»
