Беглое рассмотрение структуры психологического знания, помимо выполнения собственно систематизаторских целей, позволяет сделать ряд выводов относительно его характера и строения. 1. В структуре этого знания можно выделить компоненты, в общем-то являющиеся стандартными составляющими любого научного знания и служащие “строительными лесами” системы познания в любой науке. Вместе с тем в психологии и строение этих “лесов”, и вид некоторых из их «ступеней» обладают спецификой. Например, большое значение имеют базовые “идеологии”, знание контекста и др., которые для многих наук мало актуальны. 2. Психологическое знание выглядит довольно-таки бессистемно. Выстроить какую-либо единую “пирамиду” этого знания не представляется возможным. В принципе, можно построить несколько таких “пирамид” - на идейно-методологических основаниях бихевиоризма, когнитивизма, психоанализа и др., каждая из которых будет возвышаться сколь гордо, столь и одиноко. Но и любая из подобных “локальных пирамид”, скорее всего, окажется очень неустойчивой, ибо и знание, накопленное в рамках каждой из этих идейно-методологических ориентаций, тоже трудно уложить в единую систему. А некоторые элементы психологического знания, например, инструментальные технологии, могут вообще остаться за пределами таких пирамидальных конструкций. Психологическое знание “разорвано” в вертикальном и в горизонтальном измерениях. Его “горизонтальная разорванность” выражается в том, что его различные подсистемы разобщены, плохо сопоставимы или, говоря словами Т. Куна, “несоизмеримы” друг с другом. А “вертикальная разорванность” психологического знания состоит в том, что и в самих “психологических империях” нет порядка, а накопленное ими знание не выстраивается в сколь-либо стройные структуры. 3. Психологическое знание релятивно, причем можно выделить три основных слагаемых этой релятивности. Во-первых, то, что считается знанием в рамках одних психологических школ и направлений, далеко не всегда признается таковым в контексте других, т. е. психологическое знание “привязано” к определенному идейно-методологическому контексту его производства. Во-вторых, оно “привязано” к определенному объекту и к той социокультурной (макро- и микро-) среде, в которую он погружен, а знание, полученное применительно к одной культуре, часто оказывается неприменимой к другим культурам. В-третьих, психологическое знание ситуативно и “привязано” к определенному времени: скажем, коэффициенты корреляции, измеренные на одной и той же выборке спустя некоторое время, всегда оказываются несколько другими. 4. Психологическое знание в значительной мере зависимо от процесса его социализации, т. е. от оформления психологического опыта в соответствии с определенными правилами. Не всякое психологическое знание признается собственно знанием, а, чтобы стать таковым, оно должно пройти достаточно длительную “социальную обработку”, на которую далеко не у всех психологов, в т. ч. и у исследователей, хватает сил, времени и возможностей. В результате реальный массив психологического знания намного превосходит “официальное” знание научной психологии. Во многом поэтому создается впечатление - иногда верное, иногда - нет, будто, например, практикующие психологии в своей работе опираются не на научное знание, а на смесь интуиции и обыденного опыта. 5. В то же время все это не означает, что психологическое знание эфемерно и мало похоже на то, что принято считать знанием в точных науках. Психологическое знание - это тоже Знание (да простит читатель такую тавтологию), но, во-первых, знание плохо организованное, во-вторых, знание “скользящее”, изменяющееся вслед за его постоянно изменяющимся объектом. В то же время неорганизованность, релятивность и бессистемность психологического знания не следует абсолютизировать, а, тем более, демонизировать. В принципе любая книга по психологии - это определенным образом организованное психологическое знание, а его абсолютно хаотическое нагромождение встречается разве что в тезисах конференций, да и то лишь в том случае, если составители тезисов не дают себе труда его систематизировать. В то же время - это организованность особого рода, отличающаяся от типовой организации знания в точных науках и определяющаяся не столько онтологией изучаемых объектов (хотя и ею тоже), сколько потребностями познающего субъекта - в основном, потребностями психологического сообщества в облегчении понимания и изучения этих объектов. Релятивность психологического знания тоже не следует переоценивать. При всем его “скользящем” характере в нем остаются инвариантные и неизменные компоненты, например, психологические законы, хотя их инвариантность и неизменность тоже не вполне таковы (вспомним 7 ± 2), как их принято понимать в естественных науках. У озабоченных состоянием психологического знания имеются три варианта (у всех прочих психологов, составляющих основную часть психологического сообщества, есть и четвертый вариант, описанный в начале этой статьи - просто не задумываться о состоянии психологического знания). Либо смириться с “вечным кризисом” психологической науки, воспринимая ее как науку, находящуюся на до-парадигмальной стадии развития и списывая все ее недостатки на ее недоразвитость. Либо ждать, как манны небесной, формирования единой парадигмы, о которой давно вожделеет психологическое сообщество, которая объединит психологическую науку и придаст психологическому знанию организованный, устойчивый и надситуативный характер. Либо попытаться найти нетрадиционные варианты организации психологического знания, не глядя с перманентной завистью во след точным наукам, которые, кстати, не так “точны”, как их принято воспринимать в среде вечно завидующих им гуманитариев.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Особенности психологического знания» з дисципліни «Психологія і методологія»
