Связи, наследуемые и создаваемые универсальной деятельностью, — связи со-творческие
Анализируя специально на материале капиталистического общества два проти воположных типа связей — органический и атомистический,
Введение в диалектику творчества 359 К. Маркс сосредоточил свою внимание на их замкнутых формах. Рассмотрим теперь, каким предстал ему тот третий тип социальных связей, в котором, согласно его диалектическому подходу, должна быть снята противоположность двух первых типов связей. В общем проблема эта приобрела такой вид, что К. Маркс возложил особую историческую ответственность, а равно и надежду на универсальную деятельность (буквально — «всеобщий труд», allgemeine Arbeit), — видя в ней способ построения и воспроизведения искомых связей. Такой акцент весьма характерен для Марксовой постановки и решения проблемы в его «Капитале». Концептуальные условия проблемы, от которых следует отправляться, прежде всего состоят в обнаруживающей себя во всех критических точках недостаточности, или сущностной ущербности и неполноты не только каждого в отдельности типа, органического и атомистического, но и их совокупности. Дело в том, что в конкретном субъектном «мире человека» находятся и такие более высокие сущностные силы, существование которых, хотя бы даже скрытое под превратными и искажающими их формообразованиями, с одной стороны, предполагается указанными типами связей, но которые, с другой стороны, внутри этих связей, внутри их собственной сферы или соответствующего им слоя бытия не возникают и возникать не могут. Такие силы подобны тем свободолюбивым тварям, которые, будучи изловлены и изолированы человеком от их родной природной обстановки, в неволе ни за что не приносят потомства. Они порождаются только в иной, адекватной им атмосфере, в ином климате. Чтобы рассуждать не столь отвлеченно, вспомним о такого рода сущностной силе — о совести. Эта глубинная человеческая духовная способность в одно и то же время сугубо внутрисубъектная, глубинная — подающая свой «голос» только беззвучно-тихо, изнутри — и всемирная, вселенская, внимающая всей космической действительности, простертой вне человека, как своей собственной; она сродни беспредельности диалектики, потому что она сама есть Искра беспредельности. В ней насквозь проникнуты друг другом и неразлучны всегда и во всем: ненарушимая, неустанно бодрствующая самостоятельность, ни за кого не прячущаяся от ответственности, ни на кого не пеняющая вместо себя, — и распахнутое настежь видение своей собственной жизни, своей судьбы мгно-
360 Г. С. Батищев венно собранными воедино самыми строгими взорами всех других, всех, кому до всего есть дело в ней, всех, кому вся эта жизнь без утайки искренне предстоит — с ними безраздельно общая, со-вместная, со-бытийная, со-причастная до конца. Совесть безбоязненно смело впускает внутрь себя все «вести» от суда других и разделяет себя с ними, нисколько не роняя своей ответственности и не теряясь, не самоустраняясь, не терпя ущерба от полноты «слышания» других. Но именно это присущее совести поразительное совмещение внутренней глубинности и приятия суда других, это приятие внешнего мира как внутренне близкого себе и ставило ее повсюду там, где преобладала либо органическая гетерономи-зация, либо атомистическая автономизация, либо то и другое, — в положение некоей непризнанной и непринятой космической пришелицы из каких-то иных миров, в положение чужачки. Ибо повсюду там совмещаемые ею воедино моменты реально разъяты, резко разорваны и противопоставленны как полярные крайности. При органической пред-гетерономии и гетерономии ее внутренний тихий голос либо еще лишь едва-едва слышен, потому что пока все еще громко звучит извне голос опекающего авторитета, либо же ее уже насильственно заглушил пришедший судить и решать вместо нее манипулирующий авторитаризм. При атомистической же автономии монологизированное сознание индивида либо еще слишком сосредоточено на своем внутреннем опыте, чтобы достаточно внятно слышать также и «вести» от иных жизненных судеб и чтобы перестать отдаляться от них с помощью заградительного скепсиса (состояние поиска пути), либо даже вовсе не желает слышать ничего и никого, нарушающего предпочтительность замкнутости внутри себя в своем псевдо-я (состояние плюрализма). Как на фоне замкнутой социал-органичности, так и в среде замкнутого социал-атомизма тяжкая, безнаградная работа совести выглядит непрактичным донкихотством, чудачеством в духе князя Мышкина или Джонатана Ливингстона...88 Но все это как раз и свидетельствует о принципиальной неполноте, недостаточности охарактеризованных социальных связей и указывает на необходимость подспудного существования наряду с ними какого-то радикально иного типа связей. По К. Марксу, это должны быть такие, далеко не очевидные и на всем протяжении времени «предыстории» человече-
Введение в диалектику творчества 361 ства, трудно находимые в недрах общественного бытия социальные связи, с которыми сопряжено истинное потенциальное богатство человеческого совершенствования. О нем-то автор «Капитала» и сказал, что оно может быть лишь «абсолютным выявлением творческих дарований человека... безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу»89, т. е. мерилу. В «Капитале» есть место, долгое время остававшееся вне поля внимания исследователей: «Следует различать универсальный труд [allgemeine Arbeit) и труд органически объединенный [gemeinschaftliche]». «Универсальным трудом является всякий научный труд, всякое открытие, всякое изобретение. Он обусловлен отчасти сотрудничеством современников, отчасти—усвоением труда предшественников»90. Здесь социальность, адекватная «царству свободы», уже совершенно четко отличена от социальности органической. Утверждение уже не двух, а трех членов в типологии общностей содержится и при сопоставлении друг с другом «уравнивающей сделки» (т. е. социальной связи через «сделку» в широком смысле), «органической общности» и «универсальности»9'. Последняя есть именно такая общность, которую несет в себе «развитие универсального труда человеческого духа»92. Она радикальнее отличается от органической и атомистической общности, нежели они — друг от друга. Присмотримся поближе к универсальному труду. Благодаря чему он возможен как не предустановленный в его «мас-штабах»-мерилах заранее ни извне, через парадигмально-тра-диционную норму-образец, ни изнутри, через потребность и автономный интерес? Согласно К. Марксу, это становится возможным исключительно вместе с универсализацией поля преемственности, по мере снятия всяких ограничений с наследования субъектом всех содержаний всемирно-исторической культуры. Это особенно важно еще и потому, что именно через эту культуру субъект восходит к тому, чтобы быть наследником также и всей беспредельной объективной диалектики в ее неисчерпаемости и незавершимости... Неограниченная широта преемственности — ключ к «освобождению каждого отдельного индивида». Только путем универсализации действительных отношений, вместе с приятием («усвоением») в содержание своей жизни всех богатств культуры человечества, «отдельные индивиды освобождаются от
362 Г. С. Батищев различных национальных и местных рамок, вступают в практическую связь с производством (также и духовным) всего мира и оказываются в состоянии приобрести себе способность пользоваться этим всесторонним производством всего земного шара (всем, что создано людьми)»93. Поистине, приобщение, или «усвоение должно носить универсальный характер», чтобы оно стало «равносильно развитию целостности [Totalitat] способностей у самих индивидов»94. Человек, обращающий все смысловое поле культурной истории, т. е. все ценности, созданные людьми на земном шаре, в свое собственное поле распредмечивания и выращивания своих созидательных сил, тем самым уже не косвенно и не через далекие опосредствования, а прямо и непосредственно претворяет в своей целостной жизни ту истину, что вся история есть «история развития сил самих индивидов», что она «есть всегда лишь история их индивидуального развития...»95. Так, становясь неограниченным наследником всего не напрасно выстраданного опыта человечества, индивид обретает гораздо большую многомерность жизни, гораздо более богатую конкретность, нежели та, которая умещается в рамках некоторой определенной парадигмы. Такой индивид, оживляющий в своих устремленностях великие ценности исторически-многоликой полипарадигмальной культуры — и широко признанные, претерпевшие возвеличение, и испытавшие гонения, и преданные забвению — как бы со-присутствует далеко не только с тем, что происходит вокруг него «здесь и теперь». Он обретает возможность стоять над непосредственной ситуацией «здесь и теперь». Потому и постольку также и его личностные способности, его сущностные силы заслуживают именования универсальных913. Сущностные силы человека, как действительно созидательные, как производящие и воспроизводящие весь культуро-ис-торический общественный мир — суть производительные силы этого человека, не отчужденные от него. Это — его собственные универсальные производительные силы, т. е. обладающие универсальностью не где-то вне содержания его взаимной с другими деятельностно-общительной жизни, образуя там «особый мир наряду с индивидами»97,— но именно в самом его конкретном общественном бытии. Универсальный труд — это и есть развитие «всей полноты производительных сил единичного [Einnzein] человека, а потому также и обще-
Введение в диалектику творчества 363 ства»98. Тогда уже не остается лишь теоретическим иносказанием, далеким от эмпирии, то, что «производительные силы и общественные отношения — и те и другие являются различными сторонами общественного индивида»99. Весьма важно еще и следующее: если принять во внимание, что термин «Arbeit» у К. Маркса фигурирует двояко — в широком значении, синонимичном с предметной деятельностью вообще, и в узком, применимом только к экономическому, «собственно материальному производству» 1т, то универсальный труд не есть труд в узком значении. Конечно, при преобладании «собственно материального производства» над всеми остальными деятельностями, в условиях его господства в качестве царства «внешней целесообразности»101 экономическая и даже овещненная форма деятельности, или труд в узком смысле, становится эталоном для всяких иных деятель-ностей, практически экстраполируется на них. Однако, по К. Марксу, все дело в том, чтобы освободить человеческое производство предметных возможностей и средств развития от практической редукции его к функциональному придатку при производстве средств существования, т. е. потре-бимых благ. Хотя универсальный труд может проникать и внутрь сферы собственно материального производства, все-таки его сущность во всей чистоте и полноте развертывается только «по ту сторону» этой сферы, «по ту сторону» внешней целесооб-" разности и функциональной заданности, вне действия утилитарно-прикладной служебности и критериев потребимости. Только тогда он утверждает себя как «действительно свободный труд» 102. Однако последнее выражение противоречиво. Поэтому, давая более строгие формулировки, К. Маркс уже недвусмысленно противопоставляет универсальность собственно труду в узком смысле. Так, он говорит о «свободной деятельности, не определяемой, подобно труду, под давлением той внешней силы, которая должна быть осуществлена и осуществление которой является естественной необходимостью или социальной обязанностью» 103. Он говорит о ней как о присущей целостной, «богатой индивидуальности» и как выступающей «поэтому уже не как труд, а как полное развитие самой деятельности...»104. Универсальная деятельность отличается тем, что в ней неисчерпаемые проблемные задачи развития и совершенство-
364 Г. С. Батищев вания самого человека, стало быть, и задачи объективно опосредствованного субъектного самоизменения, уже не только не отрицаются и не редуцируются к объектно-вещным задачам, но и явно выходят на подобающее им главенствующее первое место. Все общественное производство в целом, включая и собственно материальное, узко-экономическое производство, как его момент'05, тоже подчиненный общему историческому его смыслу, уже явно и прямо обнаруживает в универсальной деятельности свой субъектно-преобразующий ритм и свою субъектно-созидагельную логику, свою адресо-ванность и направленность не на вещи сами по себе, а на саморазвитие человека. «...В качестве его субъектов выступают только индивиды... Здесь перед нами — их собственный постоянный процесс движения, в котором они обновляют самих себя в такой же мере, в какой обновляют созданный ими мир богатства»106. «Человек здесь... производит себя во всей своей целостности»10'. Это производство человеком самого себя — это превращение самого себя «в иного субъекта» 108 — уже более не заслонено задачами объектно-вещной активности, поскольку последняя низводится здесь на весьма скромное место. Здесь все уровни опредмечивания деятельностного процесса развертывают себя сообразно их восходящей имманентной смысловой иерархии. Поэтому здесь уже нет господства практически-действенных фантомов-абстракций (отчужденных абстрактных всеобщностей), нет усереднения и унификации, подавляющей живую конкретность. «...Вместе с превращением деятельности индивидов в непосредственно универсальную... индивиды воспроизводят себя как уникальных [Einzelne], но как общественно уникальных»109. При всех иных типах социальных связей, во всех их модификациях «всякое общение до сих пор было только общением индивидов при определенных условиях, а не общением индивидов как индивидов»"". Универсальная деятельность, будучи по самой своей сути процессом прежде всего субъектного самопреобразования — самодеятельностью (в философском смысле этого понятия), — радикально отличается от любой иной. Она создает именно такую взаимную общность между субъектами, где каждый, воспроизводя себя уникально, не заслонен низшими условиями объектно-вещного порядка — ролями, ролевыми масками и т. п. Поэтому здесь все вступают в общение как индивиды, как личности, как самостоя-
Введение в диалектику творчества 365 тельные субъекты, а не как лишь персонажи-персонификато-ры каких-либо категорий..."'. Поэтому общность эта и представляет собой в самом строгом смысле непосредственно междусубъектные отношения, или собственно междусубъектную общность. Иные социальные связи выступают в сравнении с этой связью как всего лишь односторонние, абстрактные, более или менее превратные (даже иррационально-превратные) формы косвенного осуществления этой, истинно глубинной, в себе самой укорененной связи. Только эта связь адекватна диалектике беспредельного становления субъекта перед лицом всей беспредельной объективной диалектики. Ибо диалектика как раз и требует присутствия всеобще-универсального — в единично-уникальном, равно как и восхождения единичного, индивидуального до всеобщей со-причастности другим субъектам. Здесь неостановимый процесс наполнения уникального личностного бытия безграничным содержанием не наталкивается, главное — в себе самом! — ни на какие окончательные, заранее установленные мерила. Ибо он не измеряет будущего — экстраполяциями прошлого, сложного и притом все более сложного — относительно простым, высокого и все более высокого — эталонизованным низшим, неисчерпаемо богатого творчества — чем-то исчерпанным, уже нетворческим. Здесь воцаряется творчески раскрытая навстречу миру и своей собственной потенциальной глубине беспредельная устремленность, даже созидательство самой устремленности. Здесь человек «не стремится оставаться чем-то окончательно установившимся, а находится в абсолютном движении становления»"2. Но где же расположено, где локализовано в исторической действительности пространство этой своеобразной общности? Ответ К. Маркса: вне локализации — во времени'. Эта социальная связь занимает не столько пространство, сколько время, а именно — творчески-свободное время, «по ту сторону» времени экономически необходимого. Это, следовательно, отнюдь не время «потребительского досуга», т. е. отнюдь не время потребляемое, расходуемое (сюда же относится время, заполняемое любой псевдо-культурой — развлекательст-вом, увеселениями, «чтивом», компенсаторными хобби, зрелищами и «белениями», короче говоря, всем тем, что снижает Уровень субъектных способностей и губительно для духовного развития). Это время обретаемое, а именно — в неограни-
366 Г. С. Батищев ченном творческом наследовании и наследующем со-творче-стве. Это — время «свободного духовного производства», существующего, согласно К. Марксу, на протяжении всей истории человечества, внутри каждой формации"3. Это время выделяется не какими-либо внешними границами, вообще не количественно, как это бывает с однородным, физическим временем, а качеством, его наполненностью — тем, насколько оно стало сохраняющим все ранее обретенное богатство развертыванием жизни субъектных сущностных сил. Вот где таится скрытый чистый исток всякого человеческого прогрессирования, какие бы формы, способы и пути оно ни избрало потом. Без свободного времени как посвященного субъектному самосозиданию скоро прекратился бы вообще весь культурно-исторический процесс. «Все человеческое развитие, в той мере, в какой оно выходит за рамки... естественного существования, состоит исключительно в использовании этого свободного времени и предполагает его как свой необходимый базис»"4. «Все развитие богатства покоится на созидании свободного времени» "5. Если же оставить старое, ограниченное понятие богатства, то в высшем смысле «богатством оказывается свободное время»"6. Общность в творчески-свободном времени, созидаемая универсальной деятельностью в ее саморазвитии, являет собой ту принципиально третью действительность, которая рождается из радикального снятия противоположностей между органическим и атомистическим типами общности. Этому, конечно, способствует и историческое преодоление границ той сферы, внутри которой люди подчиняли себя «внешней целесообразности». «...В качестве главной основы производства и богатства выступает не непосредственный труд, выполняемый самим человеком, и не время, в течение которого он работает...» Ибо «непосредственный труд и его количество исчезают в качестве определяющего принципа производства... непосредственный труд превращается в некоторый, хотя и необходимый, но второстепенный момент по отношению к всеобщему [универсальному. — Г. Б.} научному труду» "7. Так, сфера необходимого рабочего времени, вместе со сферой потребления, одинаково воспроизводительные, обе становятся подчиненными, подконтрольными по отношению к сфере универсальной деятельности и ее времени. Так общность творчески-свободного времени обретает возможность стать пре-
Введение в диалектику творчества 367 обладающей, признанно первостепенной и конституирующей все иные способы общности между людьми, вместо того чтобы ютиться в неких междумириях, на жалких задворках позади здания социального распорядка, как это было в эру «предыстории» человечества, в классово-антагонистических формациях. Именно это радикальнейшее изменение, ставящее творчески-свободное время на подобающее ему место, К. Маркс считал главным содержанием всемирно-исторического перехода к «истинному царству свободы»"8. Всякое философское размышление о творчестве, всякая пропытка концептуально осмыслить его остаются всего лишь бессильной отвлеченной ученостью, а проповедь ориентации на творческое развитие человека — всего лишь проповедью, несущей в себе некий благодушный беспочвенный утопизм, если они не сомкнуты воедино с реально-практической борьбой за это творческое развитие. Такая борьба требует признать наивысший социальный статус за безусловно индивидуально-личностным, творчески-свободным временем. Она требует, чтобы был предоставлен максимум такого времени всем тем, кто уже готов адекватно им распорядиться — созидательно, а не потребительски, т. е. не низводя его до прожи-гательски расходуемого времени так называемого досуга. К этому нас обязывает завет К. Маркса ценить в конечном счете как самое истинное богатство именно свободное время личности — предпосылку и неиссякаемый источник всякого иного разнообразного социального богатства и могущества. Надо твердо помнить его слова о том, что все человеческое развитие состоит исключительно в извлечении возможностей из свободного времени как самого замечательного, ничем не заменимого обретения и дара.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Связи, наследуемые и создаваемые универсальной деятельностью, — связи со-творческие» з дисципліни «Введення в діалектику творчості»
