Социал-органические (gemein-schaftlichen) связи как тип и его разделение на подтипы
Прежде всего надо принять во внимание и, хотя это будет трудно, постоянно удер живать в нем, как важную методологическую предпосылку, следующее. Каждый конкретный человек, как бы сильно ни преобладали в его актуально претворяемом и явно зафиксированном образе жизни связи какого-то одного определенного типа или даже подтипа, тем не менее никогда не исчерпывается теми аспектами своего бытия, которые включены в эти связи. В каждом конкретном человке всегда есть еще и иные, инородные аспекты и стороны, включенные или могущие быть включенными в совершенно другого типа связи. В конечном счете в каждом виртуально таится весь полный спектр возможных гетерогенных связей, как бы резко они не отрицали друг друга непосредственно и несмотря на их пря-мУю несовместимость и несогласуемость между собой 18. Во всем последующем изложении придется попеременно сосредоточивать концептуальный анализ то на одних специфических связях, то на других и т.д., и всякий раз будет рассматриваться некоторый, заведомо абстрактный тип индивидов — носителей анализируемых связей, — но это отнюдь не будут человеческие субъекты во всей конкретной многосторонности и гетерогенности их бытия. Это будут индивиды, взятые лишь внутри, лишь в пределах выделенного типа или подтипа связей, т. е. ограниченные такими и только такими характеристиками, которые по-необходимости присутствуют и культивируются в принятых для анализа пределах. Но всякий раз следует подразумевать, что кроме абстрагированных для рассмотрения связей в любом живом человеке могут и даже должны быть также и инородные, даже противоположные связи и аспекты, временно не принимаемые в непосредственное предметное поле исследования. Внутри связей социал-органического типа индивид находится реально еще не выделившимся, а постольку и волей и сознанием своим еще не вышедшим из лона некоторой над-индивидной слитно-единой целостности. Это — по их сути связи несвободной со-принадлежности индивида вместе с другими, ему подобными — тому конечному или (и) бесконечному Целому, по отношению к которому каждый из них есть не самостоятельный участник, но лишенная существенной самостоятельности его составная часть, его малая частичка. Что-
304 Г. С. Батищев бы, однако, этот общий облик таких связей, взятых в их логически чистом виде, не подменить нарочитой карикатурой, не надо думать, будто они не оставляют места ни для какой самостоятельности индивида, превращая его в куклу-марионетку. Нет, самостоятельность и сознательная самодисциплина, критическая самооценка и саморегуляция здесь могут иметь достаточно широкую сферу, но только если эта сфера в свою очередь сохраняется по-прежнему жестко включенной — как часть в целое — внутрь еще более широкой сферы несвободы. При этом индивидуально совершаемые поступки-решения сохраняют свою жесткую соподчиненность более существенным процессам, которые принципиально над-индивидны и приняты каждым именно как стоящие безусловно превыше его индивидуальной самостоятельности. Строго говоря, последняя здесь всегда ограничена относительно несущественным содержанием и сама помещается внутрь сферы принципиальной несамостоятельности. Ибо в этих связях центр действительного бытия человека, средоточие всей его жизни и особенно ее объективного смысла, всех его способностей и высших ценностей, критериев и норм для воли и суждений вкуса находится не в самом человеке, а вне его — в том Целом, которому он принадлежит вместе с другими. Он живет, помнит, оценивает и решает в конечном счете не от самого себя, а лишь от имени этого Целого. И не только единичный человек, но и все индивиды вместе взятые и в их взаимных отношениях друг к другу оказываются лишь выражающими своими малыми жизнями — Великую Жизнь Целого. Каждый доверяет этому Целому внутренне обладать его собственным индивидуальным «я» и всей его судьбой гораздо больше и глубже, нежели он сам мог бы собою обладать. Символически-метафорически К.Маркс часто характеризует эти связи несвободной со-принадлежности сравнением их с младенческой пуповиной или со связями внутри коллективных организмов у животных. Ибо здесь «единичный индивид столь же мало в состоянии отделяться от пуповины, связующей его с племенем или с общностью [Gemeinwesen], как и индивидуальная пчела — от своего улья»19. Философским же языком автор «Капитала» формулирует это так: целое, или «община выступает в качестве субстанции, индивиды же как всего лишь акциденции ее и ее составные части...»20. Следовательно, можно сказать, что социал-органические связи в :'t
Введение в диалектику творчества 305 их наиболее обобщенном и чистом выражении суть не что иное, как отношения типа: акциденция-субстанция, и что человек, как бы далек он ни был, вообще говоря, от того, чтобы исчерпываться только такими связями, выступает в их пределах именно как индивид-акциденция, индивид-частичка, полностью погруженная в субстанциальное Целое. Если индивид-акциденция либо еще не покинул того первичного и объемлющего собою его «акцидентальную» жизнь, слитно-единого лона, которое он принимает за свою субстанцию, либо вновь вернулся в состояние погруженности в него, т. е. воспроизвел первичное отношение несвободной со-принадлежности, то все высшие обретения своей жизни — абсолютные для него ценности, универсальные принципы, критерии и нормы — он вменяет не себе, а этому лону. Так происходит независимо от того, должен ли он нести свою ответственность за эти обретения или нет — все одинаково вкладывается им в субстанциальное Целое. Здесь одинаково и как бы заодно выступает и бытие индивида в качестве ветви на взрастившем его природном и культуро-историческом древе, и ?л-о же бытие как уже отделившееся от него, но потом вновь прилепившееся к нему или к тому, что он принимает за свое «древо». В обоих случаях индивид находится в теснейшем единении с чем-то таким, что выступает как заранее уготованное ему. Здесь анализ доходит до того рубежа, за которым единый общий тип социал-органических связей раскалывается на два резко различных подтипа. Слишком уж неодинаковое содержание может скрываться за не-свободной со-принадлежнос-тью! Во-первых, это—со-принадлежность до-свободная, до-деятельностная и, следовательно, до-субъектная, когда индивид несамостоятелен в том, но и только в том, в чем он по-настоящему и не способен быть самостоятельным, инициативно-ответственным, осуществляющим свободный выбор и находящим творческие решения, надежно контролирующим принятое им предметное содержание, деятельным субъектом... Не способен же он просто потому и постольку, поскольку встречает в себе самом и перед собою такую действительность, которая объективно превышает уровень развития и совершенства его сущностных сил, уровень его субъектности. Такая действительность не поддается его попыткам ее распредметить, — либо потому, что и вовсе недоступна ему, будучи относящей-
306 Г. С Батищев ся к виртуальным слоям, к «дремлющим потенциям» его и других бытия, либо потому что она доступна ему лишь поверхностно-формально, а по своему содержанию, по своим насыщающим ее жизнь сложным проблемам и парадоксальным трудностям, — слишком многомерным, «мировым» заботам, или слишком уникально-личностным тревогам, — ему непосильна. У каждого человека есть свой порог распредме-чиваемости, или содержательной доступности, за пределами которого его сознанию и воле лучше было бы и не притязать на самостоятельность и где он сам еще не готов быть субъектом на деле. В своих связях с миром, касающихся его виртуального, неактуализуемого для него бытия или же бытия, проблем-ность которого ему непосильно трудна, индивид объективно оправданно есть индивид-акциденция, или частичка, органически со-принадлежащая некоторому Целому. Но это не потому так, что индивид утрачивает или отрицает свою субъ-ектность, а просто-напросто потому, что такие его связи существуют вне сферы его индивидуальной субъектности и объективно предшествуют его деятельности, его свободе выбора и решений, его инициативе и его онтологической ответственности. На сферу его субъектной деятельности, его свободы выбора и решений, его ответственности такие связи со-принадлежности отнюдь не посягают. Они эту сферу лишь предваряют, оставляя ее собою не захваченной, незамкнутой. Назовем поэтому такие социал-органические связи раскрытыми (первый их подтип). Кардинально иначе обстоит дело тогда, когда связи со-принадлежности несвободны вместо свободных, т. е. когда они водворяются не в до-субъектной, до-деятельностной сфере, а как раз в сфере самого субъектного бытия, посягая на его атрибуты, захватывая эту сферу и тем самым ее десубъекти-вируя по мере проникновения в нее. Отсюда понятно, что такие социал-органические связи не могут быть изначально-первичными или им адекватными. Напротив, они всегда вторичны, всегда производны от процесса утраты людьми прежде обретенной меры свободы, утраты былой относительной самостоятельности, инициативности и ответственности. Они — по самой сути их — приходят только на место утрачиваемых субъектных атрибутов, только посредством их вытеснения, подобно тому как злокачественная опухоль сменяет собою здоровую жизнеспособную ткань, или же заполняют собою
Введение в диалектику творчества 307 уже возникшую пустоту — вакуум субъектной жизни. Такой процесс либо навязывается людям действующими у них «за спиной», скрытыми от их сознания и воли коварно-хищными силами, инфернально-паразитарными и эксплуататорскими тенденциями (хотя обычные носители последних могут вовсе и не разуметь их хитрых «механизмов»), либо вызывается стихийным отказом самих же индивидов от своих возможностей свободы и их бегством от последних, сопряженных с бегством от выпавшей на их долю социальной и исторической ответственности, либо происходит под совместным влиянием тех и других факторов. Правда, социал-органические связи раскрытые, т. е. первого подтипа, казалось бы, тоже могут быть вторичными, заново восстановленными после более или менее существенного их разрушения. Но это совсем иная вторичность — такая, которая не отменяет их сугубо предваряющего характера. Будучи разрушены, а затем заново обретены, раскрытые связи по-прежнему сохраняются в качестве таких, которые не вторгаются в сферу актуально-Деятельностной, собственно субъектной жизни, — они по-прежнему несвободны только в смысле до-свободных, а поэтому могут сами выступать (как мы увидим в дальнейшем) праколыбелью человеческой свободы, да и всех других атрибутов субъектности индивида. Напротив, вторичность социал-органических связей второго подтипа всегда сопряжена с их вторжением и утверждением вместо возможностей свободы, вместо атрибутов субъектности. Они несут в себе тот ледяной климат, который сковывает всякий простор инициативного саморазвертывания каждого индивидуального мира. Они как бы сминают каждый такой мир и впрессовывают его в слитно-единый массив их общего «социального тела». Они замыкают индивида внутри органического единства, которому он принадлежит, подкрепяляя и обеспечивая эту замкнутость — взаимной сомкнутостью каждого со всеми, настолько тесной, настолько бездистантной, что ни у кого не остается пространства для развертывания субъектных атрибутов как междусубъектных, как сущих между индивидуальными мирами... Слитно-единый массив стискивает их до степени утраты ими таких атрибутов. «Роскошь» обладания ими выпадает только на долю общему «социальному телу», а может быть, даже только скрытой за последним отчужденной силе, которая тем самым одна только и высту-
308 Г. С. Батищев пает как обладательница всей коллективной субъектности — за всех и вместо каждого. Здесь быть субъектом — прерогатива и монополия субстанциализованного Целого, а через него — таящихся за ним сил. Уже этого достаточно, чтобы дать органическим связям этого подтипа наименование замкнутых. Индивиды застают себя бездистантно сближенными, конечно, в любых социал-органических связях, причем сближенными независимо от их деятельности, от их воли и выбора, от их поисков и обретений, от их созидательных усилий. Сближенность дана им как изначальная, заранее теснейшим образом скрепляющая их друг с другом. В этом смысле все такие связи суть предъединяющие. Но в пределах раскрытых связей индивиды предъединены друг с другом только такими скрепами, которые и не могут быть ими самими построены или выбраны, — главным образом относящимися к виртуальной родственности людей между собою, родственности изначального происхождения и до-свободной судьбы. Там, в недоступной человеку глубине бытия, он застает себя имеющим слитно-единый общий корень со всеми другими. Такая виртуальная срощенность, однако, отнюдь не исключает произрастания из единого корня многих, относительно свободно направленных ветвей... Замкнутые же органические связи контрастно отличаются тем, что сближают людей как раз в том, в чем они должны были бы сами, самостоятельно открыть друг друга и найти пути к взаимности бытия как бы заново, своею волею. Эти связи предъединяют всех так, что сами индивиды уже и не могут сблизиться субъектно-лич-ностно. По сути дела такая их близость здесь подменяется с самого начала данной теснотой или стиснутостью, которая есть скорее лишь «близость» их общего «социального тела» к самому себе, предуготованная каждому входящему в него члену, как безличному. Тогда как в раскрыто-органические связи человек включается как индивид-акциденция своим до-деятельностным, до-субъектным бытием, в пределах которого он пока еще и не может быть чем-то большим, связи замкнуто-органические знаменуют собою низведение до положения акциденции его более высокого, собственно субъектного развития. Но по отношению к какой же субстанции это происходит? Вот тут-то — при ответе на этот вопрос — и выявляется еще
Введение в диалектику творчества 309 более глубокое различие между этими двумя подтипами связей. При раскрытых связях субстанциальным вместилищем индивида-акциденции, человека-частички выступает то и только то, что единственно достойно его в себе вмещать как свою частичку — бесконечная Вселенная, вернее — царящая в ней беспредельная объективная диалектика. «Нити» раскрытых связей простираются вглубь неисчерпаемых актуальных и потенциальных недр бытия в его необозримой для нас многоуровневости, никогда не завершаясь, не заканчиваясь ни на чем конечном. Поэтому всякое звено, всякая конечная инстанция здесь никогда не наделяется значением большим, нежели то, которое может иметь всего лишь промежуточный представитель и посредник, сущий не от самого себя, а «от имени и от лица» всей остальной, стоящей за ним цепи звеньев и инстанций... А это и значит, что раскрыто-органические связи по самой сути своей всегда и по необходимости суть узы со-принадлежности самой беспредельности, что поэтому они незавершимы. Любое их завершение или «обрывание» грубо извращает их, подменяет суррогатом. Строго блюсти верность этой их сути — очень нелегкое дело21. В противовес этому незавершимому характеру связей разомкнутых связи замкнутые всегда иссякают и обрываются на некоей будто бы уже последней инстанции, как на окончательной, самодовлеющей, ничего более существенного и более глубокого за собой не имеющей. Эта инстанция принимается и выдается за абсолютный центр, за вершину всего мироздания, т. е. самонадеянно обожествляется под гордым именем Субстанции-Субъекта. Вся остальная действительность автоматически низводится тем самым до положения периферии, фона и кладовой для нас, воздвигших в оправдание своего гео- и антропоцентризма — его символ: Субстанцию-Субъект. Особенно же существенно не упустить из виду то, что включенность индивидов в связь органической со-принадлежности такому конечному, но своецентричному Целому на деле равносильна именно выключенности из уз, могущих связывать их с бесконечной действительностью, с лоном беспредельной объективной диалектики. И чем теснее человек сближается со всем тем, что символизируется своецентричной Субстанцией-Субъектом, тем дальше от подлинной диалектики и тем враждебнее ей делает себя такой человек.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Социал-органические (gemein-schaftlichen) связи как тип и его разделение на подтипы» з дисципліни «Введення в діалектику творчості»
