Спектр нефилософских попыток объяснить творчество: сциентистски ориентированные варианты
В течение очень долгого времени мыслящие представители человечества не очень-то осмеливались подступиться к творчеству как сюжету для уразумения. Что-то не видно было решимости вторгнуться в творческую гармонию, посягательств измерить ее какой-нибудь «алгеброй». Новейшее же время, принесшее с собою вооружение и перевооружение наукой и техникой, почти развеяло такую застенчивость и робость перед тайнами креативного процесса. С научно-техническим инструментарием в руках, год от года все более эффективным и широко применяемым, с багажом объектно-рассудочных понятий, во всем готовых зафиксировать простые законы естественного бытия, человек почувствовал себя в силах покорить себе любые вершины. Теперь чрезвычайно трудно разыскать такого автора, который бы остерегался слишком поспешно, еще не став внутренне достойным того. прикасаться к высоким мировоззренческим смыслам, т. е. который бы руководился сдерживающей самокритичностью, носящей имя духовного целомудрия. Всякий человек ныне считает себя вправе иметь свое собственное суждение о том, что такое творчество, не чувствуя при этом грани, которая отделяет доброе дерзновение от пагубной дерзости. Оснастившись же минимумом объектно-научных понятий, он считает себя обретшим едва ли не архимедовскую точку опоры. Его девизом становится — не ждать милостей от объектов познания или каких-то особых приглашений, но видеть в чем бы то ни было добычу для своей бестрепетной, безоглядной пытливости и интеллектуальной предприимчивости.
84 Г. С. Батищев Научно-технический прогресс, противоречивые плоды которого теперь мы более всесторонне видим, не может быть верно понят и оценен ни с позиции плоской апологетики (например технократического толка), ни с позиции нигилизма или ностальгии по нецивилизованному состоянию (в стиле Руссо или Гогена и т. п.). Но если это верно вообще, то в частности это верно и применительно ко всем попыткам — каким бы пестрым ни был их спектр — объяснить творчество не философски, т. е. не в союзе с науками, а без философии — сугубо и только сциентистски, т. е. в пределах специального знания, ориентированного на естественное и — шире — объектно-вещное бытие, с помощью объектно-рассудочного инструментария одной или нескольких отраслей науки. При такого рода попытках, конечно, расширяется поле экспериментирующего и исследующего дерзания, готового к любым приключениям и опасностям ради проникновения в неведомое, готового пожертвовать любой рутиной и косностью ради верного постижения действительности... И тем самым накапливается опыт — положительный и отрицательный, равно ценный. Однако чем сильнее и эффективнее вооружено познавательное дерзание средствами, тем опаснее становится забвение того, чтб должно ставиться превыше каких бы то ни было средств, —забвение духовных ценностей. И тем вероятнее делается переход от светлого дерзания к бездуховной дерзости, аксиологически слепой и нигилистичной. Для дерзости же уже нет никаких иных проблем и задач, кроме одной — еще лучше вооружиться средствами. Ибо для нее уже не существует ценностных границ, уровней и дистанций. В условиях, когда невиданным образом стали снижены все пороги доступности для осведомления (таково последствие применения средств массовой коммуникации) и когда каждый в состоянии судить обо всем, что имеет какое-то словесное или иное обозначение, дерзость поистине ни перед чем не останавливает себя. Стремление объяснить творчество в пределах науки или с точки зрения одной лишь науки всегда заключает в себе риск дерзости, если не понята принципиальная ограниченность этого стремления, если не принята во внимание его внутренняя парадоксальность — как попытки наложить на целое мерило его части, или измерить высокое и сложное более низким и простым. «Неверно применять более низкую сферу как мери-
Введение в диалектику творчества 85 ло для более высокой сферы»'. Между тем творчество, будучи процессом и отношением, присущим всей целостности культуры, включающей и нравственность, и художественность, и культуру общения, заведомо есть нечто более высокое и сложное, нежели сфера научности, особенно же в том случае, когда научность ограничена объектно-вещным постижением, или горизонтом натурализма. Часто научное объяснение пытается быть причинно-следственным, и тогда указанная парадоксальность еще очевиднее: «при причинно-следственном рассмотрении творчества объясняемое и объясняющее относятся к разным качественным или структурным уровням действительности, причем объясняющее всегда относится к более низкому уровню»2. Тем не менее, в огромном и все расширяющемся литературном море публикаций о творчестве гораздо труднее разыскать такую отрасль научного знания, с точки зрения которой не предпринималась бы попытка объяснить этот феномен и даже дать «теорию творчества как такового». Лозунг научности окрыляет, сулит быстрый и яркий успех, но он нередко продолжает звучать и после перехода границы с пара-научностью... Эти нефилософские стремления для самой философии отчасти оказываются как бы историческим наказанием за ее собственные прежние грехи — в особенности за ту непомерную «гордыню Разума», которую долго взращивал классический немецкий идеализм. Плоды, приносимые такими стремлениями, как правило, существенно расходятся с первоначальными притязаниями. В самых удачных случаях учреждаются иные, относительно новые предметные области. Однако само творчество — как процесс и отношение — бывает ли оно «уловлено» без философии? А. В противовес узкому профессионализму предпринимаются попытки лучше разобраться в творчестве посредством широких синкретических и сводных описаний и классификаций. посредством многоаспектных и междисциплинарных обзоров знаний о нем, сопоставлений и т. п. Нечто в этом роде носит иногда название эврологии3. Б. Другая крайность — сугубо специальные исследования, проводимые по образцу тех, которые характерны для прикладных технических наук, и предполагающие, будто творчество есть естественный, эмпирический объект-вещь, доступный измерительным процедурам, приборам и т. п. Таковы стади-
86 Г. С Батищев альные описания (например, в стиле Г. Уоллеса и др.), авторская и изобретательская биографистика, лонгитюдные наблюдения, возрастная динамика, характерология «творческих черт и признаков», моделирование по «признакам», статистика открытий, анкетирование, тестирование (по Дж. П. Гилфорду, по Э. П. Торрансу) и шкалирование (по Термену, по Ф. Бар-рону и Велшу), и т. п.4
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Спектр нефилософских попыток объяснить творчество: сциентистски ориентированные варианты» з дисципліни «Введення в діалектику творчості»
