Я утверждаю, что развитие цикла подъем — спад деловой активности имеет та-кое же отношение к истории в целом, как и к динамике состояния финансовых рынков. Нет необходимости повторять, что это не единственный путь, по которому может пойти история. Также возможно, что господствующее предвзятое мнение и доминирующая тен-денция изначально являются самокорректирующимися в такой степени, что процесс раз-вития цикла подъем — спад деловой активности даже и не начинается. Иногда господ-ствующее предвзятое мнение может быть скорректировано на раннем этапе. Процесс са-мостоятельной корректировки является менее значимым, но встречается достаточно часто. Большинство исторических событий вообще не имеют ни регулярной формы, ни повторяющейся модели. Это происходит потому, что реальность является бесконечно сложной, и любой процесс, который мы можем выделить для рассмотрения, взаимодействует с рядом других процессов. Развитие цикла подъем — спад деловой активности приобретает определенную значимость постольку, поскольку он связывает состояние, близкое к равновесию, с со-стоянием, далеким от равновесия. Я могу продемонстрировать свои рассуждения на кон-кретном историческом примере: рост и падение советской системы. Я был активно вовле-чен в последнюю стадию процесса падения и как участник руководствовался теорией ис-тории, которую я здесь разъясняю. Я предложил свое объяснение процессу развития цикла подъем - спад в работе Opening the Soviet System («Открывая советскую систему»), которую я опубликовал в 1990 г. Вот, что я там писал: «Первоначальное предвзятое мнение и первоначальная тенденция привели к за-крытому обществу. Существовало взаимно усиливающееся отношение между жесткостью догмы и суровостью общественных условий. Система достигла своего зенита в последние несколько лет правления Сталина. Она стала всеобъемлющей: форма правления, экономическая система, территориальная империя и идеология. Система была всеобъемлю-щей, изолированной от внешнего мира и жесткой. Но расхождение между реальным по-ложением вещей и его официальным объяснением было настолько велико, что положение дел можно было считать статическим неравновесием. После смерти Сталина был краткий период, момент истины, когда Хрущев вскрыл некоторую часть правды о правлении Сталина, но в конце концов иерархия системы снова набрала силу и система самостоятельно восстановилась. Начался период полу-мрака, когда догма сохранялась административными методами, но больше не поддерживалась верой в ее действенность. Интересно, что жесткость системы усилилась. По-ка у руля партии находился живой тоталитарный лидер, линия Коммунистической партии могла меняться по его прихоти. Но теперь, когда режимом управляли бюрократы, эта гиб-кость исчезла. Одновременно ослабел и ужас, заставлявший людей принимать коммуни-стическую догму, начался — сначала незаметный — процесс упадка. Экономические институты стали добиваться положения любыми средствами. Поскольку ни один из них не пользовался настоящей автономией, они были вынуждены заняться бартерным обменом с другими институтами. Постепенно сложная система заключения сделок между экономи-ческими институтами заменила то, что, как предполагалось, было центральным планиро-ванием. В то же время развивалась Heофициальная, или теневая, экономика, которая до-полняла официальную систему и заполняла оставляемые ею бреши. Этот период полумра-ка сейчас называется периодом застоя. Неадекватность системы становилась все более очевидной, нарастала необходимость в реформах. Реформы ускорили процесс дезинтеграции, поскольку они ввели или легитими-зировали альтернативы в то время, когда для выживания системе нужны были именно альтернативы. Экономические реформы на начальном этапе были успешными во всех коммунистических странах, но Советский Союз был заметным исключением. Китайские реформаторы назвали этот этап Золотым периодом, когда существовавший акционерный капитал был переадресован и направлен на удовлетворение нужд и запросов потребите-лей. Но все движения реформ основаны на неправильном представлении: система не мо-жет быть реформирована, потому что она не допускает экономического распределения ка-питала. Когда существующий потенциал был полностью переориентирован, процесс ре-форм начал сталкиваться со сложностями. Почему так происходит — становится понятно теперь. Коммунизм изначально задумывался как противоядие капитализму, который изолировал работника от средств производства. Вся собственность была взята под контроль государства, государство стало воплощением коллективного интереса, как это было определено Партией. Таким образом, Партия оказалась ответственной за распределение капитала. Это означало, что капитал распределялся не на основании экономических соображений, а на основании политиче-ских и квазирелигиозных догм. Самая лучшая аналогия для объяснения этого явления мо-жет быть найдена в строительстве пирамид фараонами: часть ресурсов, направляемая на инвестиции, была максимально увеличена, в то время как экономическая выгода, полу-чаемая от этого, была минимальной. Другое сходство заключалось в том, что инвестиро-вание приняло формы монументальных проектов. Мы можем рассматривать гигантские гидроэлектростанции, сталелитейные заводы, мраморные залы московского метрополите-на и небоскребы сталинской архитектуры как своего рода пирамиды, построенные современным фараоном. Гидроэлектростанции на самом деле производят энергию, а сталели-тейные заводы — выпускают сталь, но если сталь и энергия используются для сооружения еще большего числа электростанций и сталелитейных заводов, экономический эффект не намного превышает эффект от строительства пирамид. Согласно нашим теоретическим и концептуальным построениям, в далеких от равновесия условиях закрытого общества должны существовать искажения, немыслимые в открытом обществе. Какой еще можно привести более наглядный пример, кроме совет-ской экономики? Коммунистическая система не видит ценности капитала; или, более точ-но, — она не признает идеи собственности. В результате экономическая деятельность при советской системе — это вовсе не экономическая деятельность. Чтобы она стала таковой, необходимо лишить Партию роли хранителя и распределителя капитала. И именно в этом терпели неудачу все попытки реформирования. Интересно, что провал попыток осуществления экономических реформ способ-ствовал ускорению процесса дезинтеграции, поскольку была продемонстрирована необходимость в политических реформах. С наступлением перестройки в Советском Союзе процесс дезинтеграции вступил в свою окончательную стадию, поскольку реформы носи-ли в основном политический характер, а Золотой период, как я упомянул ранее, отсутст-вовал, поэтому реформы принесли незначительную, если вообще какую-нибудь, экономи-ческую выгоду Когда уровень жизни начал падать, общественное мнение повернулось против режима, что привело к катастрофической дезинтеграции, кульминационной точкой которой стал развал Советского Союза. Почти такую же модель мы можем наблюдать на финансовых рынках, но с одной существенной разницей: на финансовых рынках цикл подъем — спад деловой активности проявляется как процесс ускорения, в то время как в случае с советской системой полный цикл состоял из двух фаз: одна — процесс замедле-ния, приведший к застою сталинского режима, другая - процесс ускорения, приведший к катастрофическому развалу страны» . Я объяснял также, что аналогичный двухфазный процесс подъем — спад дело-вой активности часто можно найти на финансовых рынках. Я привел в качестве иллюст-рации банковскую систему Соединенных Штатов Америки, которая подверглась жестко-му регулированию после краха 1933 г., после чего потребовалось около 35 лет, чтобы ее оживить. После нефтяного кризиса и международного кредитного бума 70-х годов, когда банки перерабатывали активный платежный баланс стран — производителей нефти, бан-ковская система перешла в состояние динамического неравновесия. Идея этого далекого сравнения между ростом и падением советской системы и падением и ростом банковской системы США заключалась в том, чтобы показать, что далекие от равновесия условия мо-гут преобладать в любом крайнем состоянии изменений и отсутствия изменений. Закры-тое общество — это лицевая сторона медали революций и хаоса; рефлексивные процессы действуют в условиях обеих крайностей, разница заключается во временном масштабе. В закрытом обществе мало что происходит на протяжении длительных периодов времени; во время революции, наоборот, - много событий происходит на протяжении короткого пе-риода времени. В любом случае восприятия участников слишком далеки от реальности. Это - важный момент. Рассматривая процессы внутри цикла подъем — спад де-ловой активности, человек обычно рассуждает об этом цикле с точки зрения ускорения. Но тенденция может также состоять в отрицательном ускорении или в отсутствии измене-ний. Как только мы начинаем осознавать эти возможности, мы можем найти реальный пример на фондовом рынке: случай с банковскими акциями со времен Великой депрессии до 1972 г . В истории случаи отсутствия изменений или статического неравновесия встречаются гораздо чаще.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Цикл подъем - спад деловой активности» з дисципліни «Криза світового капіталізму»
