Инвертированная перестановка приводит к общему нарушению порядка слов в какой-то части предложе-
155 ния или даже во всем предложении. Однако обычно это нарушение не так заметно, поскольку перестановка затрагивает не все, а только два члена предложения: подлежащее и сказуемое, определяемое существительное и определение и т. п. Но эта операция приводит не только к изменению позиции слова: перестановка предполагает также и частичный обмен функциями. Действительно, синтагмы и морфемы при инвертированной перестановке теряют один из своих различительных признаков — позицию. Более того, некоторый смысловой сдвиг приводит к тому, что они отчасти приобретают признаки той новой позиции, в которой они оказываются. Поскольку, например, «главное действующее лицо», или «тема» предложения, обычно занимает в нем начальную позицию, глагол, переставленный в эту позицию, перенимает в какой-то мере функцию подлежащего:
Flottait un nocturne archipel Dans le jour russelant de ciel (Supervielle) букв. 'Парил ночной архипелаг В струящемся свете небес' (Сюпервьей).
Инверсия «сказуемое — подлежащее» (фигура очень распространенная) часто предполагает наличие в начале предложения какой-нибудь второстепенной синтагмы (например, обстоятельства):
Et à la fin, comme sous un long modelage d'une volonté artiste, se levait de la forme ondulante et assouplie, une admirable statue d'un moment... (les Goncourt) букв. 'И в самом конце, как бы подчиняясь долгому воздействию воли художника, поднималась из колышущейся гибкой формы восхитительная статуя, которой суждено было через минуту исчезнуть...' (Братья де Гонкур). Ainsi se tenait, devant ces bourgeois épanouis, ce demi-siècle de servitude (Flaubert) букв. 'Так и предстали, перед довольными буржуа, эти полвека рабства' (Флобер).
Инверсия в группе «глагол — относящиеся к нему слова» является латинизмом, который в средневековой французской поэзии иногда возводился в ранг принятой нормы: такие латинизмы придавали предложению необходимую для стиха гибкость синтаксической организации:
156 Tant que mes yeus pourront larmes espandre, A l'heur passé avec toy regretter; Et qu'aus sanglots et soupirs résister Pourra ma voix, et un peu faire entendre (Louise Lobe) букв. 'До тех пор пока глаза мои смогут слезы лить, о проведенных с тобою часах сожалея; И рыданьям и вздохам противостоять сможет глас мой, и услышан быть может' (Луиза Лабе).
Последовательность «дополнение + сказуемое + подлежащее» по сравнению со схемой грамматически правильного предложения с минимальным развертыванием является результатом полной перестановки (С + В + A) и точной законченной инверсии. В этих случаях необходимо вводить в предложение «дублирующее» местоимение (pronom de reprise) для снятия двусмысленности, возникающей вследствие простой перестановки имени-подлежащего и имени-дополнения. Но если распространитель глагола представлен прилагательным-атрибутом, эта двусмысленность снимается и подлежащее может быть выделено на основании формальных признаков, как в первом из приведенных ниже примеров:
О triste, triste était mon âme (Verlaine) букв. 'О, печальна, печальна была моя душа' (Верлен). Corbillard dur à fendre l'âme, Vers le bas l'attire un aimant (Corbière) букв. 'Катафалк, тяжелый и гнетущий душу, Книзу влечет его магнит' (Корбьер). Le sceptre des rivages rosés Stagnants sur les soirs d'or, ce l'est, Ce blanc vol fermé que tu poses (Mallarmé) букв. 'Жезл розового побережья, Застывшего в вечер златой, это он, Белый скрытый полет, что кладешь ты' (Малларме)
Инверсия прежде всего проявляется в изменении порядка трех главных составляющих предложения. Но ничто не мешает нам употреблять этот термин и для обозначения сходных операций, касающихся таких пар, как «глагол — наречие» или «существительное — прилагательное в роли определения». Например, в тех случаях, когда в
157 рамках языкового узуса за некоторыми прилагательными закрепляется та или иная позиция по отношению к определяемому слову, перенос определения в пре- или постпозицию можно считать инверсией:
Sur le vide papier que la blancheur défend (Mallarmé) букв. 'На пустом * листе бумаги, защищенном своею белизной' (Малларме). Victorieusement fui le suicide beau (Mallarmé) букв. 'Победно отступает самоубийство красивое' ** (Малларме).
Перестановка может усложняться субституцией, когда — такой случай мы уже рассматривали выше — прилагательное субстантивируется либо в своей исходной форме, либо в виде абстрактного существительного: le sombre du temps 'тьма (букв. темное) времен', la vague blancheur de son peignoir 'туманная белизна ее пеньюара'. Это еще раз доказывает, что синтаксические перестановки, как, впрочем, и все операции метатаксиса, сложны по своей природе. В письменном тексте перестановки, относящиеся к различным сегментам предложения, оказывают на читателя и определенное зрительное воздействие. Они привлекают к себе его внимание не только как фактор временной или причинно-следственной организации текста, но и как фактор его пространственной упорядоченности. Некоторые из приведенных выше примеров, в частности строки Малларме (Rien, ni... 'Ничто, ни...'), Сюпервьейя (Flottait... 'Парил...'), Флобера (Ainsi se tenait... 'Так и предстал...') наводят на мысль о некой «словесной архитектуре». Но это относится не только к перестановкам. Симметрия и хиазмы, повторы и стихотворный размер, перечисления и вводные предложения — одним словом, все приемы, которые касаются порядка и расположения слов, нацелены на то, чтобы создать ощущение языкового пространства, чтобы заставить читателя или слушателя «увидеть» язык. Именно под этим углом зрения воспринимается метатаксис в своих наиболее формальных, чтобы
* За прилагательным vide 'пустой' во французском языке закреплена постпозиция по отношению к определяемому слову. — Прим. перев. ** За прилагательным beau 'красивый' закреплена препозиция но отношению к определяемому слову. — Прим. перев.
158 не сказать формалистических, проявлениях. И к таким крайним проявлениям можно отнести «топографические» опыты Малларме, Аполлинера, Бютора и «пространственников».
* * * В заключение подчеркнем, что система французского синтаксиса допускает отклонения и порождает фигуры на всех своих уровнях. Создается даже впечатление, что каждый из ее главных различительных признаков как бы специально приспособлен для воздействия определенного риторического оператора. Но, судя по всему, большинство из перечисленных выше фигур находят применение и в других синтаксических системах. Здесь имеются в виду не только другие языки, но и то, что сейчас принято называть грамматикой повествования (grammaire d'un récit) или синтаксисом кинематографа. Осознание важнейшей роли синтагматической оси, проявляющейся во всех видах развернутого дискурса, позволяет нам сейчас в полной мере оценить все разнообразие приложений некоторых видов метатаксиса, от эллипсиса до инверсии и от силлепсиса до конкатенации.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Инвертированная перестановка» з дисципліни «Загальна риторика»
