Теоретически ослабление позиций Москвы и Вашингтона в системе Организации Объединенных Наций могло бы привести к тому, что инициативу реформаторства ООН возьмут в свои руки другие государства. Освобожденные от оков жесткой биполярной системы, они смогут, наконец, продемонстрировать свои новые возможности и новую ответственность перед историей. Однако пока такое предположение выглядит достаточно гипотетическим. Ждать мощных обновляющих импульсов со стороны Западной Европы сегодня вряд ли реально. Прежде всего потому, что для европейцев главным приоритетом был и остается процесс региональной экономической и политической интеграции. Кроме того, главные потенциальные реформаторы ООН в Европе – Великобритания, Франция и Германия имеют каждый свои основания для консерватизма и осторожности в этом вопросе. Для Франции и Великобритании дилемма реформ ООН в сущности мало отличается от российской дилеммы: любые сколько-нибудь существенные преобразования основных ооновских структур неизбежно должны привести к снижению статуса Лондона и Парижа в иерархии ООН, поскольку их нынешний статус уже не отвечает новому соотношению сил в мире. Трудно ожидать, что пассивностью европейцев воспользуются страны Восточной Азии. Что касается Китая, то он и так является постоянным членом Совета Безопасности, а к миротворческой деятельности ООН в Пекине всегда относились, как минимум, скептически. Кроме того, достаточно очевидно, что Китай вступает в период внутриполитической нестабильности, усиления центробежных тенденций, когда внешнеполитическая активность крайне маловероятна. Япония находится в лучшем положении для продвижения идей реформы ООН (если, конечно, не считать затянувшегося экономического и политического кризиса Японии). Но политическая элита в Токио, насколько можно судить, пока еще не готова взять на себя не только задачу перестройки Объединенных Наций, но даже решение вопроса о новой роли самой Японии в мировой политике. Складывается впечатление, что формальный статус великой державы не относится к числу японских внешнеполитических приоритетов. Поскольку же политическая воля и материальные ресурсы, необходимые для радикальной реформы ООН, в настоящее время отсутствуют, логично предположить более или менее последовательную эволюцию Организации, ее приспособление к меняющимся условиям, новым возможностям и новым ограничителям. Например, уже сегодня ясно, что ООН не сможет принципиально расширить масштабы своей миротворческой деятельности – на это просто нет необходимых финансовых средств. Ясно также, что планы Секретариата жестко подчинить себе специализированные органы ООН не будут осуществлены, поскольку эти органы становятся финансово все более независимыми от Секретариата. Представляется более чем вероятным, что многие проблемы ООН будет делегировать региональным организациям, а также временным коалициям государств, создаваемым для решения тех или иных проблем. Наконец, вполне возможно, что в будущем произойдет постепенное размывание полномочий Совета Безопасности при формальном сохранении его нынешних функций; часть его нынешних полномочий будет де-факто узурпирована Секретариатом, часть – передана Генеральной Ассамблее, а часть перейдет в компетенцию специализированных органов ООН. В обозримом будущем крайне маловероятно формирование классической системы коллективной безопасности в рамках ООН. О «коллективной безопасности» в системе ООН можно говорить лишь с большими оговорками – реакция Объединенных Наций на международные кризисы и нарушения мира была, остается и останется выборочной и не всегда предсказуемой. Задача российской дипломатии, по всей видимости, должна заключаться в том, чтобы в максимальной степени использовать те весьма ограниченные возможности, которыми ООН будет располагать в ближайшем будущем. Что же касается действительно радикальной реформы Организации Объединенных Наций, то, по всей видимости, тот вопрос приобретет практический характер не ранее чем через пять-десять лет. К этому времени можно ожидать завершения очередного «передела мира» между ведущими державами, политического (а может быть, и военного) самоутверждения новых «центров силы» в международных отношениях, что потребует фиксации новых правил игры на мировой арене. Тогда идеи коренного преобразования ООН получат новый мощный импульс. Если к 2010–2015 гг. Россия сумеет преодолеть свои тяжелые экономические и политические проблемы (ведь несмотря на фантастический рост золотовалютных резервов в результате уникально высоких цен на энергоносители, структурные экономические реформы в России так и не начались, а в демократическом развитии страны наблюдается откат), если она сумеет консолидировать вокруг себя большую часть постсоветского пространства (пока общая тенденция развивается в противоположном направлении), если у власти в Москве будет находиться в целом либеральный режим (и это находится под вопросом), то роль России в реформе Организации Объединенных Наций на новом витке истории может оказаться весьма существенной. Если же вышеперечисленные условия не будут выполнены, России останется только наблюдать со стороны историческую трансформацию ООН, как и мировой политики в целом.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Кто заинтересован в реформе ООН» з дисципліни «Сучасна зовнішня політика Росії»
