России, которая стремительно формирует свою национальную идентичность ХХI века, не пристало, как великой державе, суетиться и впадать в панику по поводу естественных процессов, происходящих в Европе и на Западе в целом, тем более по поводу заведомо обреченных на провал мессианских притязаний единственной пока оставшейся в мире сверхдержавы. Используя в целом благоприятную международную ситуацию для решения своих внутренних проблем, экономя свои силы, занимая в ряде случаев выжидательную позицию, российские политики должны на данном этапе следовать словам Отто фон Бисмарка: «Политик ничего не может сделать сам. Он должен только ждать и вслушиваться – до тех пор, пока сквозь шум событий не услышит шаги Бога, чтобы затем, бросившись вперед, ухватиться за край его мантии» . Вместе с тем Россия должна спокойно и твердо заявлять и отстаивать национальные интересы, участвуя, по возможности, в европейских и международных делах. А важнейший национальный интерес России как на ближайшую, так и на долгосрочную перспективу – это максимальное экономическое сближение с Западом (ибо законы рынка универсальны), формирование единого евроатлантического пространства безопасности (что предполагает тесное военно-политическое взаимодействие с крупнейшими странами) при сохранении собственной уникальной культурно-цивилизационной составляющей. В противовес мнению некоторых российских политологов, хотелось бы заметить, что Ялтинско-Потсдамский порядок был разрушен не в 1997, а в 1990–1991 гг., и не в Париже, а в Варшаве и в Минске. Уже после распада Варшавского Договора стало ясно, что грядет геополитическая перегруппировка сил, причем именно в глобальном, а не только в региональном (европейском) масштабе. Жалеть о разрушении этого порядка, возможно, и не стоит: ведь именно он при сложившейся тогда биполярной системе международных отношений привел к перенапряжению и последующему распаду СССР. Однако это событие имеет непосредственное отношение к самоидентификации России в современном мире, к определению ее места и роли в формирующемся новом мировом порядке. Важно отметить, что для граждан России этот вопрос далеко не безразличен. Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в ходе общероссийского опроса задал респондентам вопрос: «Какой, на Ваш взгляд, может быть основная цель российской внешней политики на ближайшие 10–15 лет?» Итог: 31% опрошенных полагают, что Россия должна вернуть себе статус сверхдержавы; 23% – важно войти в первую пятерку наиболее развитых стран мира; 16% граждан РФ считают, что страна должна отказаться от внешнеполитических амбиций и сосредоточиться на решении внутренних проблем; 12% – войти в число экономически развитых стран мира, таких как Бразилия, Южная Корея, Тайвань и др.; 6% граждан полагают, что главная цель на ближайшее время – стать лидером в рамках СНГ; 5% опрошенных считают самым актуальным для России – стать лидером широкого блока государств, противостоящих глобальным претензиям США. Затруднились с ответом – 7% опрошенных. Встречаясь в сентябре 2006 г. с группой западных политологов из дискуссионного клуба «Валдай» и отвечая на один из их вопросов, В.Путин заявил: «Я бы предпочел уйти от терминологии прошлых лет: «сверхдержава» – это то, чем мы пользовались во времена «холодной войны. Зачем – «державность», «сверхдержавность»?.. Это заявление дало повод некоторым отечественным и западным СМИ поднять тему отказа России от сверхдержавных амбиций. Многие политологи типа С.Белковского стали говорить о том, что правящая элита не думает о величии России или восстановлении страны. На одном из этапов обсуждения в словах Президента появилось уточнение – якобы Владимир Путин имел в виду ядерный потенциал. «На встрече прозвучал очень важный тезис, с которым я абсолютно согласен, что России нужно отказаться от звания «ядерная супердержава», - заявил директор российских и евразийских программ Института мировой безопасности (Вашингтон) Н.Злобин, также присутствовавший на встрече. На самом деле, как стало ясно из текста позднее опубликованной стенограммы валдайской встречи, Владимир Путин говорил совсем об ином – о больших возможностях России в области энергетики,- даже не упоминая термина «ядерная сверхдержава». Но и в «энергетическом контексте» Президент отмежевался от термина «сверхдержава». «Я, если вы обратили внимание, никогда не говорил о том, что Россия – какая-то энергетическая сверхдержава, - подчеркнул Владимир Путин. – Но у нас больше возможностей, чем почти у всех других стран мира. Это очевидный факт». В этом вопросе следует разобраться. Стоит ли России претендовать на статус великой державы? Или же стремиться восстановить статус сверхдержавы, каким обладал бывший Советский Союз, чтобы вновь бросить вызов США (ведь понятие «сверхдержава» прочно ассоциируется во всем мире исключительно с этими двумя странами)? Тут следует заметить, что как бы мы ни относились к СССР, в сознании подавляющего большинства граждан России (да и всех постсоветских государств) с его распадом связано чувство утраты. Утраты великого и сильного государства. А так называемый «День национальной независимости» — 12 июня — не стал, конечно, радостным народным праздником. Ибо народу до сих пор непонятно, независимость от чего и кого отстаивала тогдашняя РСФСР и почему нужно праздновать день, когда «Россия вышла из России»?! И сегодня любому российскому политику следует считаться с тем, что в сознании русского народа глубоко укоренен идеал сильного государства, с которым ассоциировался СССР, но никак не нынешняя РФ, лишенная в результате распада Союза столь многих преимуществ – второй (по объему ВВП, но, конечно, не по эффективности) экономики мира, огромной военной мощи, политического веса и мирового влияния, половины населения, да к тому же и исконных исторических земель. Конечно, и желание возродить СССР в прежнем виде в нашем обществе невелико. Как показывают итоги массовых опросов, большинство российских граждан не согласились бы с возвратом России статуса сверхдержавы, если бы он сопровождался ухудшением и без того бедственного положения людей. Наблюдающееся в последнее десятилетие уменьшение сторонников объединения России со всеми государствами СНГ связано именно с этим. Тем не менее, ощущать свою страну державой, которую в мире уважают и с которой везде считаются, хотело бы большинство нашего народа и политической элиты. Чем, в свою очередь, объясняется заметный и повсеместный рост «державных» настроений в обществе, его интерес к дискуссиям политологов и экспертов о «суверенной демократии», «энергетической сверхдержаве» и т.д. Как представляется, связано это не только с ностальгией по бывшей сверхдержаве — СССР, хотя она, конечно, сохраняется. Дело также и в том, что события 90-х годов ХХ века и начала XXI века, особенно бомбардировки НАТО Югославии в 1999-м, оккупация США Ирака, периодическое вмешательство западных стран в дела СНГ и самой России для многих стали свидетельством того, что Запад считается только с экономической и военной силой. В этих условиях возможная утрата Россией статуса великой державы воспринимается как потеря независимости, способности влиять не только на другие государства, но и на процессы внутри страны. В силу этих и многих других причин позиционирование по отношению к России как великой державе сегодня является важным референтным ориентиром в системе самоидентификации граждан России. Уровень ожиданий, связанных с сильным государством, по-прежнему высок, а глубокое недоверие по отношению к властным структурам объясняется во многом нереализованностью подобных ожиданий именно из-за того, что государство по-прежнему у нас слабое. И потому любое унижение России, попытка поставить под сомнение ее статус великой державы воспринимается российским обществом крайне болезненно. Идеал «величия России» остается одной из основополагающих национальных ценностей не только в политической риторике, но и в национальном самосознании. Но является ли Россия сегодня великой державой? Это положение и на Западе, и в самой России постоянно ставится под сомнение. Ссылаются, как правило, на экономические показатели, касающиеся ее доли в мировом доходе и в мировой торговле, структуре внешнеэкономических связей, ВВП на душу населения, структуры экономики России и проч. Конечно, экономическое и военно-политическое положение Российской Федерации в современном мире просто несопоставимо с положением СССР. До 1989 года Советский Союз был второй экономикой мира. Его ВВП составлял не менее 60% от ВВП США (а объем промышленного производства – 80%) и в четыре раза (!) превосходил ВВП КНР. В 2008 г., несмотря на пресловутый экономический рост в среднем на 7% в год, после дефолта в 1998 г. ВВП РФ по номинальному потенциалу составил 6% от ВВП США (по паритету покупательной способности – 10%) и 18% от ВВП КНР (по ППС – 24%). К этому следует добавить, что, по мнению ряда отечественных экономистов, экономический рост РФ в 1999-2008 гг. был во многом восстановительным, а во многом определялся ростом мировых цен на энергоносители, который не ведет к увеличению их производства в тоннах (нефть) и в кубометрах (газ), но увеличивает их стоимость, что, соответственно, увеличивает показатель номинального ВВП. Таким образом, наш хваленый экономический рост, не будучи ростом качественным, в значительной степени представляет собой самообман. Конечно, доля России в мировой энергетике весьма значительна: 10,3%. Однако наша доля в инновационной экономике мира, в которую мы хотим интегрироваться, катастрофически ничтожна – 0,3% (!). По данным ЦРУ в 2008 г. ВВП РФ достиг лишь 77% ВВП РСФСР и 47% ВВП СССР в 1989 г., а на душу населения, соответственно, 94,4% и 80%. При сохранении нынешних темпов роста российской экономики только через пять лет ВВП РФ превзойдет уровень ВВП РСФСР в 1989 г. Данные же МВФ, приводимые известным российским экономистом В.Кудровым, показывают и другую весьма неблагоприятную для России реальность – значительное снижение ее доли в мировом ВВП: по сравнению с 1950 г. на 56,2% и по сравнению с 1990 г. – на 44,8%. Если в 1985 г. внешний долг СССР составлял всего 20 млрд. долл. (4,6 % от ВВП), то сегодня внешний долг России составляет 460 млрд.долл. (36% ВВП). По критическому уровню некоторых жизненно важных показателей Россия также по-прежнему находится в весьма плачевном положении: по продовольственной безопасности она зависит от импортной продукции на 50% (критический уровень -30%), при этом Москва и Санкт-Петербург зависит от импортного продовольствия на 90%, а другие крупные города России – на70%; потребление чистого алкоголя составляет в России 16 литров в год на каждого человека (критический уровень – 8 литров); разрыв уровня жизни в различных регионах в России достигает 25 раз (критический уровень – 5). Не меньше удручают показатели мировой конкурентоспособности России. В рейтинге Всемирного экономического форума в 2007 г. из 131 стран мира Россия заняла лишь 58 место. В первую десятку вошли США, Швейцария, Дания, Швеция, Германия, Финляндия, Сингапур, Япония, Великобритания и Нидерланды. При этом страны постсоветского пространства заняли следующие места: Эстония – 27; Литва – 38, Латвия – 45, Казахстан – 61, Узбекистан – 62, Азербайджан – 66, Украина – 73, Грузия – 90, Армения – 93, Молдова – 97, Таджикистан 117, Кыргызстан – 119. Индекс глобальной конкурентоспособности составляет 12 слагаемых: качество институтов, инфраструктура, макроэкономическая стабильность, здоровье и начальное образование, высшее образование и профессиональная подготовка, эффективность рынка товаров и услуг, эффективность рынка труда, развитость финансового рынка, технологический уровень, размер рынка, конкурентоспособность компаний, инновационный потенциал. Конкурентные преимущества России были определены ВЭФ в следующих сферах: макроэкономическая стабильность, высшее образование, гибкость рынка труда, размер рынка, инновационный потенциал, а основные проблемы определены в таких областях, как здоровье и начальное образование, инфраструктура, качество институтов и услуг, эффективность рынка товаров и услуг, конкурентоспособность компаний. При этом в индексе конкурентоспособности для бизнеса (конкурентоспособность компаний и качество бизнес-климата) Россия заняла 71 место. Так, в управлении предприятиями низка общая квалификация менеджеров, особенно финансовых; плохие школы бизнеса и недостаточное знание иностранных языков. Слабыми конкурентными преимуществами являются маркетинг, эффективность производственных процессов, контроль за издержками, управление человеческими ресурсами, общее управление компаниями. В сфере технологии низка способность к восприятию инноваций, практически отсутствует защита интеллектуальной собственности, не налажен технологический трансферт посредством прямых иностранных инвестиций и лицензирования иностранных технологий. Инфраструктура отличается слабым развитием современной связи и недостаточными инвестициями в телекоммуникации, в то время как последние, наряду с информационными технологиями, представляют собой магистральные направления технологического развития. Деятельность правительства страдает от воздействия на нее групп влияния, от неэффективности государственных расходов. Налоговая политика требует кардинального совершенствования, так как широкие масштабы приобрела практика уклонения от уплаты налогов. По величине ВВП на душу населения мы оказались на 46-м месте в мире. По всем этим показателям Россия сегодня, таким образом, проигрывает не только ведущим промышленно развитым державам мира, но и многим бывшим советским республикам. Нынешние экономические тенденции не выводят страну даже в «золотую десятку» стран первой четверти XXI века. Правда, по паритету покупательной способности мы, по данным правительства РФ в 2008 г., стали седьмой экономикой мира. Но по номинальному потенциалу – всего лишь одиннадцатой. По этому показателю (который является более объективным, чем ППС) по объему ВВП мы в 10 раз уступаем США, почти в 5 раз отстали от Китая, вдвое — от Германии и Индии, оказавшись отброшенными во вторую десятку государств мира. На этом основании многие западные политологи призывают свои правительства особо «не церемониться с Россией» и проводить политику, не считаясь с ее национальными интересами. Как однажды сказал З.Бжезинский, «стране с экономикой, размером с Голландию, не пристало думать о геополитике». На наш взгляд, подобные заявления крайне недальновидны и не соответствуют складывающимся реалиям мировой политики. Ведь не случайно же сам Запад, признавая политический вес и потенциальную экономическую мощь России, включил именно ее (не Бразилию, не Индонезию и даже не Индию и Китай) в «Группу восьми», т.е. в восьмерку ведущих стран мира. Правда, в данном случае сыграли свою роль и другие факторы: понимание западными лидерами того, что без участия России невозможно решить многие проблемы глобальной безопасности и развития, а также их стремление включить Россию в сообщество демократических государств. По своей политической значимости, интеллектуальной силе и по влиянию на ход дел в мире, в том числе в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН и по вытекающей из этого статуса ответственности, Россия остается одной из великих держав. Помимо этого, а также геополитического и геостратегического положения, делающего Россию «осевым районом мира», и наличия ядерных вооружений (а в этой сфере Россия и в самом деле является второй «сверхдержавой» мира), к основным признакам, позволяющим в современных условиях считать Россию великой державой, относятся ее возможности и перспективы в области ресурсного обеспечения, достаточно продуктивного и интеллектуального населения, сохраняющегося доныне высокого научно-технического потенциала и ряд других. Эти же факторы, т.е. масштабы страны, ее технологический потенциал и человеческий капитал, наличие практически всех видов сырья и ресурсов, объективно (но сейчас пока лишь потенциально) делают Россию одним из важнейший мировых центров. Немаловажное значение для позиционирования России в современном мире имеет ее солидный исторический капитал, если, конечно, она считает себя наследницей тысячелетней России, а не новым, неведомо откуда взявшимся в 1991 г. государством. Конечно, все эти позиции обеспечиваются не автоматически. Они могут быть утеряны страной в ближайшие годы, если она не преодолеет ущербную сырьевую ориентацию экономики и не перейдет к инновационному типу развития. Напротив, возможности России обеспечивать высокое качество жизни граждан и оказывать влияние на ход событий в мире будут расширяться при условии успешного решения этих задач, поставленных политическим руководством России, в том числе и третьим Президентом РФ Д.Медведевым. Что же касается индексов конкурентоспособности, применяемых ВЭФ, то они, конечно, не могут абсолютизироваться и применяться ко всем странам с одинаковыми мерками. Большие страны, такие, как КНР, Индия, Бразилия, Франция, Россия не могут определяться как конкурентоспособные по тем же критериям, как, например, Эстония или Швейцария. Для больших стран гораздо большее значение имеет, в частности, сохранение национально-организованного социума (государства), т.е. системы органической целостности, на что уходит значительная часть национальных экономических и политических ресурсов. Такая система обладает особыми свойствами, которые не могут быть выведены из свойств отдельных элементов. Точнее, ее цели не могут быть равнодействующей целей отдельных элементов: это собственные цели системы. Отсюда вывод: для больших стран, к которым относится и Россия, национальная конкурентоспособность – это в том числе и способность страны сохранить свою субъектность в условиях глобализации. Для России это означает необходимость остаться одним из мировых центров развития, одной из великих держав, т.е.одним из мировых лидеров ХХI века. В этом, как представляется и состоит смысл поставленной нашим политическим руководством задачи – вывести Россию в число таких лидеров. Однако для решения этой задачи необходимы серьезные меры, которые бы обеспечили России сохранение «ядра саморазвития» - набора машиностроительных отраслей, способных на современной технологической основе воспроизводить сами себя и воспроизводить другие отрасли машиностроения, не участвующие в саморазвитии, особенно для ВПК; рост человеческого капитала - его качества и количества; укрепление социального единства общества; внешнеполитическую поддержку позиций мирового лидера (открытую и скрытую). Самое же главное состоит в том, что такая задача требует наличия политиков, обладающих горизонтом видения, выходящим за пределы выборного срока. Будем надеяться на то, что именно такие политики находятся сегодня в Кремле. Конкурентоспособность является комплексным явлением, для понимания которого неприменим стандартный однофакторный подход. Конкурентные преимущества высокого уровня необходимо создавать. При этом изобилие традиционных факторов производства не является достаточным условием долгосрочного успеха; только постоянные инновации и повышение производительности труда являются определяющими условиями конкурентоспособности страны. Под конкурентоспособностью товаров и услуг понимается способность продавать их по рыночным ценам с нормальной прибылью. Внешняя конкурентоспособность России поддерживается в основном нефтью, газом и металлами. Большинство ее готовых изделий, кроме оружия, неконкурентоспособны на мировых рынках. С имеющейся продукцией Россия отчасти удерживает позиции на рынках СНГ. Экспорт услуг не соответствует масштабам экономики. Что касается внутренней конкурентоспособности, то ныне то, что сохранилось в отечественной экономике к настоящему времени, производит продукты, конкурентоспособные на внутреннем рынке. Адаптация к рыночным условиям произошла дорогой ценой. Но перспективы в целом не очень радужные, смириться с нынешним состоянием невозможно. Нужны энергичные усилия, с тем чтобы изменить положение к лучшему. По природным ресурсам Россия одна из самых богатых стран мира. Благодаря им мы имеем сегодня отличный торговый баланс и можем предложить на мировой рынок конкурентоспособные сырьевые товары и энергоносители. И это на длительную перспективу: высокая доля указанных товаров в экспорте будет характерная для России всегда. Но в таком положении есть свои минусы: зависимость от конъюнктуры неустойчивых мировых рынков и, главное, ослабление стимулов к развитию инновационной экономики, к структурным и институциональным изменениям, важным для поддержания высокой адаптивности страны и для развития граждан. По трудовым ресурсам и человеческому капиталу Россия находится в относительно благоприятном положении: высокий уровень образования сочетается с непритязательностью работников в отношении оплаты и условий труда. Но одновременно обычно есть претензии к дисциплине и тщательности в исполнении работы. Демографический кризис будет со временем увеличивать дефицит рабочей силы, потребуется привлекать мигрантов. Свободной рабочей силы не будет, конкуренция на рынке труда должна обостряться. Это значит, что крупные инвестиционные проекты, ориентированные на увеличение производства, будут испытывать затруднения с комплектованием кадров или создадут их в других секторах. Россия обречена делать ставку на рост производительности и эффективности. Капиталы охотно идут в сектора, которые считают привлекательными — нефть, газ, торговля, недвижимость, да и то при условии наличия подходящих заемщиков или реципиентов инвестиций, вызывающих доверие и склонных к сотрудничеству. Для диверсификации же необходимы вложения в иные сектора, сегодня неконкурентоспособные и рискованные, в которых зачастую приходится сталкиваться с некооперативным поведением, с людьми, не готовыми обменивать контроль на инвестиции. Рыночные механизмы перелива капиталов, которые и так в России практически отсутствуют, в подобных случаях работают неэффективно. Парадокс состоит в том, что страна нуждается в крупных инвестициях на модернизацию, но сегодня не в состоянии их принять и применить лучшим образом. В отличие от недавнего прошлого, когда имел место дефицит финансовых ресурсов, уже растут риски неэффективных и ненадежных вложений, подталкиваемые напором свободной ликвидности, в том числе от притока нефтедолларов. В то же время Россия ныне располагает в основном только «короткими» деньгами. «Длинные» деньги, необходимые для масштабных долгосрочных проектов, в том числе инфраструктурных, пока отсутствуют, а национальные институты их накопления — пенсионные фонды, страховые компании и т.п. - только формируются. Капиталообразование в них займет по меньшей мере десятки лет. Потребуется время и для развития финансовых посредников, и для того, чтобы привить культуру массовых некрупных инвестиций населению. Отсутствие в стране «длинных» денег делает целесообразным привлечение на цели модернизации крупных иностранных инвестиций и, стало быть, создание для них конкурентоспособного инвестиционного климата. Увеличение масштабов применения этих ресурсов, включая капитал, само по себе, как бывало в прошлом, быстрых темпов роста, да и повышения конкурентоспособности, не даст. Основными конкурентными преимуществами российской экономики являются, наряду с природными ресурсами и достаточно образованной и квалифицированной рабочей силой, накопленный научно-технический потенциал, транспортные возможности, транзитный потенциал, относительно емкий внутренний рынок. Однако имеющиеся конкурентные преимущества пока не только не развиваются, но и деградируют, что является прямым следствием разрушения старой экономической системы и незавершенности перехода к новой.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Россия в формирующемся новом мировом порядке» з дисципліни «Сучасна зовнішня політика Росії»
