Однако прежде чем вводить в действие любую из этих специфических стратегий, Соединенным Штатам надо провести гораздо более серьезную корректировку. Необходимо прекратить трястись от страха. Этот страх уже создал атмосферу паранойи и паники, этим страхом обусловлены наши стратегические ошибки. Пугая себя, мы начинаем верить, что у нас нет иного выхода, кроме как действовать быстро и самостоятельно, с упреждением и в одностороннем порядке -тем самым мы умудрились разрушить результаты многолетнего расположения к нам всего мира, сделать друзей врагами, поощрить врагов и при этом практически не решить ни одной из стоящих перед нами важнейших международных проблем. Чтобы вернуть свои позиции в мире, Америке прежде следует восстановить уверенность в себе. По всем объективным оценкам, Соединенные Штаты сегодня находятся в завидном положении. Страна сталкивается с проблемами, кризисами и противодействием, но по сравнению с любой из серьезных угроз в прошлом - нацистской Германией, сталинской агрессией, ядерной войной - условия сейчас более благоприятные, и мир движется по нашему пути. В 1933 году Франклин Делано Рузвельт диагностировал реальную опасность для Соединенных Штатов. «Единственное, чего нам следует бояться, так это самого страха, - сказал он. -Беспричинного и необоснованного страха, у которого нет имени». И он выступал против страха, когда экономическая и политическая система Соединенных Штатов оказалась на грани коллапса, когда четверть работоспособного населения лишилась работы, когда фашизм начал свое шествие по миру. Каким-то образом мы сумели запугать себя в период мира во всем мире и процветания. Помнить об этом важно, чтобы сохранять уверенность в том, что мы не просчитались, не совершили ошибку и верно все поняли. 261 Америка превратилась в страну, охваченную страхом, озабоченную терроризмом и странами-изгоями, мусульманами и мексиканцами, иностранными компаниями и беспошлинной торговлей, иммигрантами и международными организациями. Самая сильная страна в истории человечества сейчас видит себя осажденной крепостью, которую пытаются взять неподконтрольные ей силы. Администрация Буша сделала очень много, чтобы сложилась именно такая ситуация, но это явление, которое не объясняется решениями одного президента. Слишком многие американцы попались на риторику страха. Президентская кампания 2008 года могла бы создать возможность для национальной дискуссии о новом мире, в котором мы живем. Но республиканцы превратили ее в истерию, сопровождаемую битьем себя в грудь. Претенденты могут уходить со сцены, но их слова отражают и формируют национальное самосознание. «Они ненавидят вас!» -постоянно выкрикивал во время предвыборной кампании Руди Джулиани, напоминая о презренных людях, оставшихся за стенами аудитории. «Они не хотят, чтобы вы учились в этом колледже!» - предупреждал он публику в Университете Оглторп в Атланте. «Не учились ни вы, ни вы, ни вы!» - добавлял он, направляя указующий перст на студентов. Джулиани убеждал, что Америка не только продолжает наступать, но и развивает наступление на новых фронтах. В своей книге «Мужество имеет значение» сенатор Джон Маккейн подошел к вопросу более разумно. Он писал: «Войдите в этот чертов лифт! Летите этим чертовым самолетом! Прикиньте шансы пострадать от террористов. Они не больше, чем быть смытым в море приливной волной». Записывая эти строки в 2003 году, он сформулировал что-то вроде практического совета: «Следите за уровнем террористической угрозы, и когда он станет ниже желтого, снова выходите на улицу». К сожалению, после 11 сентября он никогда не был ниже желтого (что означает повышенную степень риска). В аэропортах он почти всегда был оранжевым - «высокая вероятность», вторая по серьезности степень готовности. Тем не менее министерство национальной безопасности признает, что «пока не поступает никакой достоверной информации, которая свидетельствовала бы о неминуемой угрозе стране». После 11 сентября по всей стране было 262 раскрыто лишь два или три весьма незначительных террористических заговора, и никаких «спящих» агентов «Аль-Каиды» на территории США обнаружено не было. Тем не менее враг - как многие американские политики описывают его - вездесущ, безжалостен и коварен. Джулиани походя свалил в одну кучу Иран и «Аль-Каиду». Митт Ромни пошел еще дальше, связав вместе всех потенциально плохих парней. «Это шииты и сунниты. Это "Хезболла", "Хамас", "Аль-Каида" и "Братья-мусульмане"», - заявил он недавно. На самом деле Иран - шиитское государство и оно помогло Соединенным Штатам свергнуть поддерживаемый «Аль-Каи-дой» режим талибов в Афганистане. Связанные с «Аль-Каидой» радикальные сунниты убивали шиитов в Ираке, а поддерживаемое Ираном шиитское ополчение в ответ убивало иракских суннитов. Мы сейчас еще раз совершаем одну из главных ошибок начала холодной войны - объединяем наших потенциальных врагов, хотя надо было бы разъединять их. Мао и Сталин оба были отвратительными. Но эти отвратительные люди не переваривали друг друга, и это обстоятельство можно было бы использовать с пользой для свободного мира. Не воспользоваться этим - это не признак силы. Это глупость. Соревнование за право быть крутым парнем породило новые политические идеи - в диапазоне от плохих до безумных. Ромни, который позиционирует себя как толкового и опытного менеджера, недавно пояснил, что хотя «некоторые советуют закрыть Гуантанамо, я считаю, что мы должны удвоить [вместительность] Гуантанамо». В 2005 году Ромни задавал такие вопросы: «Мы следим за [мечетями]? Мы прослушиваем их телефонные разговоры?» Безусловно, это предложение - чепуха по сравнению с тем, которое сделал в том же году конгрессмен Том Танкредо, еще один кандидат в президенты от республиканцев. Когда его спросили о возможности нанесения ядерного удара исламских радикалов по Соединенным Штатам, он предложил, чтобы армия США пригрозила захватить Мекку. Некоторые одобряют агрессивный подход администрации Буша к предупреждению новой атаки террористов на США после 11 сентября. Безусловно, администрация заслуживает уважения за демонтаж инфраструктуры «Аль-Каиды» в Афганистане и в других 263 странах, где она имела свои отделения и сторонников - хотя успех этой операции был гораздо более скромным, чем кажется. Но после 11 сентября террористы осуществляли свои акции в таких странах, как Британия, Испания, Марокко, Турция, Индонезия и Саудовская Аравия - большинство из которых тоже очень решительно борются с терроризмом. Эти нападения объединяет тот факт, что их проводили местные террористические группы. Намного проще выявить и пресечь работу иностранных агентов, чем раскрыть группы, состоящие из местных жителей. Важное преимущество Соединенных Штатов здесь заключается в том, что в стране нет радикально настроенных граждан. Американские мусульмане в целом являются представителями среднего класса, это умеренные в своих взглядах люди, прекрасно ассимилировавшиеся. Они верят в Америку и Американскую мечту. Уже первый широкий опрос мусульман США, который в 2007 году проводил Pew Research Center, выявил, что более 70 процентов верят, что если в Америке упорно трудиться, успех не заставит себя ждать. (Этот показатель для населения США в целом составляет 64 процента.) Их ответы почти на все вопросы были в русле американского мейн-стрима - и разительно отличались от ответов мусульман из других стран. Примерно 13 процентов американских мусульман считают, что акты террористов-смертников могут быть оправданы. Безусловно, процент очень высокий, но сравните эту цифру с 42 процентами французских мусульман и 88 процентами иорданцев. Это явное преимущество Америки - свидетельство способности страны ассимилировать новых иммигрантов - подвергается все большему риску. Если лидеры Америки поселят недоверие ко всем мусульманам, это изменит отношение мусульманского сообщества к Соединенным Штатам. Предложения кандидатов в президенты прослушивать американские мечети и бомбить Мекку - это определенно шаги в неверном направлении. Хотя демократы более рассудительны в большинстве этих вопросов, партийное руководство продолжает опасаться, что его не будут воспринимать как достаточно жесткое. Демократические кандидаты в президенты наперебой пытались доказать, что они такие 264 же мачо и бойцы, как и самые лютые республиканцы. Во время президентских дебатов в Южной Каролине в 2007 году, когда кандидатов спросили, как они будут реагировать в случае нового нападения террористов, они тут же поклялись нанести ответный удар, отомстить и сравнять с землей кого бы то ни было. Барак Обама, единственный, кто ответил иначе, мгновенно оценил свою политическую уязвимость и тоже пригрозил ответными мерами. После дебатов оппоненты предположили, что его первоначальный ответ свидетельствует о недостатке решимости, необходимой будущему президенту. (На самом деле первая реакция Обамы была правильной. Он сказал, что первым делом постарался бы убедиться в эффективности чрезвычайных мер, затем, полагаясь на разведданные, постарался бы установить, кто именно организовал нападение, и тогда вместе с союзниками предпринял бы меры для ликвидации обнаруженной террористической сети.) Мы никогда не сможем помешать мелкой группе неудачников спланировать какой-нибудь террористический акт. Неважно, сколь дальновидны и компетентны наши секретные службы и чиновники силовых ведомств, люди всегда будут просачиваться через трещины в огромной, открытой и многообразной стране. Настоящая проверка на лидерство Америки будет состоять не в том, сможем ли мы со 100-процентной гарантией предотвратить нападение, а в том, как мы будем на него реагировать. Стивен Флинн, специалист по национальной безопасности при Совете по международным отношениям, утверждает, что нашей целью должна быть эластичность, или устойчивость, к внешним воздействиям - сколь быстро мы сможем прийти в себя после катастрофы? В материаловедении «эластичность» -это способность материала восстанавливать свою первоначальную форму после деформации. Если однажды начнут взрываться бомбы, мы должны быть уверены, что они причинят минимально возможные разрушения - экономические, социальные, политические. Если в нас не поселится страх, то в определенном смысле это будет означать, что мы одержали победу над терроризмом15. В возникшей атмосфере страха и паники эффект, скорее всего, будет противоположным. Если случится новое нападение, почти с 265 полной уверенностью можно предвидеть две вещи. Реальный эффект от нападения будет ограниченным, что позволит стране быстро вернуться в норму. А вот Вашингтон придет в бешенство. Политики будут лезть из кожи вон и клясться стереть в порошок, истребить и уничтожить... кого-нибудь. Ответный удар может быть полезным и важным - если попасть в нужную цель. Но что если преступники базируются в Мюнхене, Мадриде или в Трентоне? Весьма вероятно, что следующая атака будет осуществлена из стран, которые и понятия не имеют, что стали прибежищем для террористов. Будем ли мы бомбить Британию или Испанию, потому что на их территории скрываются террористические ячейки? Предсказуемой реакцией на новый террористический акт станет возрастание контроля за передвижением, частной жизнью и ограничение гражданских свобод, что уже вылилось в огромные экономические, политические и моральные потери для Америки. Процесс проверки пассажиров в аэропортах, который обходится примерно в 5 миллиардов долларов ежегодно, становится все более трудоемким по мере того, как каждый год выявляются новые потенциальные риски. Визовая система, уже превратившаяся в ограничительную и запретительную, будет становиться еще более жесткой -всякий раз, как через нее просочится бандит. Ни одна из этих процедур не учитывает компромисса между требованиями безопасности и потребностью в открытости и гостеприимстве. Все организуется таким образом, чтобы в любой момент, в любом месте чиновник мог остановить, допросить, арестовать и депортировать человека. Далеко не только терроризм нас страшит. Лу Доббс из СNN стал рупором впавших в паранойю и больных слоев общества, выступая против угнетающих нас мрачных сил. Для многих правых незаконная иммиграция стала маниакальной идеей. Партия свободного предпринимательства создала себе репутацию полицейской силы, главная цель которой состоит в том, чтобы запретить людям работать. Демократы обеспокоены заработками работающих в Соединенных Штатах, но теперь эти страхи сфокусированы на беспошлинной торговле. И хотя защита американских фирм от конкуренции - это верный путь к снижению производительности труда, от- 266 крытая экономическая политика быстро теряет поддержку внутри партии. Историческая перестройка, которой Билл Клинтон подверг свою партию - направленная в будущее, к рынкам, торговле и эффективности, - сходит на нет в поиске дешевой популярности. Касается ли это терроризма, торговли, иммиграции или интернационализма, политическую динамику нынешних Соединенных Штатов нужно сдвигать с мертвой точки. Внешняя политика - это порою то, что мы делаем, но порою это также то, кем мы являемся. Хьюберт Хамфри сказал, что Закон о гражданских правах от 1964 года был одним из важнейших элементов внешней политики того десятилетия. Америка в качестве места часто бывала отличным противоядием от внешней политики США. Когда действия Америки в разных уголках мира представлялись жесткими, ошибочными или несправедливыми, сама Америка всегда была открыта, приветлива и толерантна. Помню, как я ребенком приехал в Америку в 1970-е годы, во времена, когда Индия как государство официально исповедовала антиамериканизм. Пережитая мною американская действительность опровергла тот пропагандистский и карикатурный образ, который создавался ее врагами. Но сегодня, благодаря небрежности, страху и бюрократической трусости, карикатура грозит превратиться в реальность. По большому счету, открытость - величайшая сила Америки. Многие искушенные политические аналитики убеждены, что их идеи позволят улучшить производительность труда, систему накопления сбережений и здравоохранения в Америке. Пожелаем всем им удачи. Но исторически Америка преуспела не из-за хитроумных правительственных программ, а благодаря энергичности ее общества. Америка стала процветающей, потому что оставалась открытой всему миру: товарам, услугам, идеям, изобретениям, а самое главное - людям и культурам. Эта открытость позволила нам реагировать на новые экономические времена быстро и гибко, с легкостью осуществлять перемены и раздвигать границы свободы личности и самоуправления. Это позволило Америке создать первую универсальную страну - место, где люди со всех концов света могут работать, смешиваться с другими людьми, соединяться с ними и иметь общую на всех мечту и судьбу. 267 В 1982 году я приехал сюда 18-летним студентом из Индии, расположенной в восьми тысячах миль от США. Америка находилась не в лучшей форме. В декабре того года уровень безработицы достиг 10,8 процента, выше чем когда бы то ни было после Второй мировой войны. Вьетнам, Уотергейт, энергетический кризис, кризис с заложниками в Иране - все это подорвало уверенность Америки в себе. В памяти людей еще были свежи образы вертолетов на крыше американского посольства в Сайгоне, отставка Никсона, длинные очереди на заправках и заложники с повязками на глазах. Находившийся на подъеме Советский Союз расширял зону влияния далеко за пределы своих границ, от Афганистана до Анголы и Центральной Америки. В июне того года Израиль вторгся в Ливан, сделав неустойчивую ситуацию на Ближнем Востоке еще более напряженной. И при этом Америка была удивительно открытой страной. Рейган объединил ее. Несмотря на рекордно низкий рейтинг поддержки в тот период, находясь в самом центре бури, он излучал оптимизм. Перед лицом набирающей силу Москвы он уверенно говорил о смертельном кризисе советской системы и предсказывал, что она окончит свои дни «на свалке истории». Центральной политической фигурой был спикер палаты представителей Томас О'Нилл, доброжелательный ирландец, олицетворявший благородство и терпимость либерализма старой школы. Куда бы я ни направлялся, везде меня встречал теплый и дружеский прием. Это было чувство, которое я прежде никогда не испытывал: страна широко открыта навстречу миру, будущему, каждому, кто любит ее. Юному гостю казалось, что она бесконечно щедра и вселяет большие надежды. Для процветания Америки в эти новые и многообещающие времена, во имя ее успеха на фоне расцвета остального мира, ей необходимо пройти лишь одно испытание. Она должна стать тем местом, которое манит и восхищает юного студента, приезжающего в страну сегодня, - таким, каким она была для неловкого 18-летнего парня поколение тому назад.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «СТРАХ И НЕНАВИСТЬ» з дисципліни «Постамериканський світ»
