Дестабилизация региональной ситуации вследствие трений между СРВ и Китаем
В середине 70-х годов китайское руководство было обеспокоено способностью США быть серьезным партнером КНР в восточно-азиатских делах. Тем более настороженным было отношение Пекина к идее «коллективной безопасности» в Азии, попытки реализации которой могли быть интерпретированы как стремление СССР заполнить вакуум после ухода США из региона. На этом фоне подозрения Китая вызывали и действия Вьетнама, явно ориентировавшегося на Москву. Ханой, со своей стороны, испытывал растущее недоверие к Пекину, особенно после того, как в 1974 г. китайские войска, пользуясь слабостью южновьетнамских сил, захватили несколько островов архипелага Спратли, которые считались вьетнамской территорией и в Ханое, и в Сайгоне. Пытаясь исключить возможность захвата Китаем других островов этой группы, войска ДРВ в апреле 1975 г., в свою очередь, оккупировали наиболее значительные из оставшихся. Особенно болезненной проблемой китайско-вьетнамских отношений была ситуация в Камбодже. Вьетнамское руководство, следуя старой идее Хо Ши Мина относительно объединения трех стран Индокитая в единую коммунистическую федерацию, рассчитывало превратить Лаос и Камбоджу в своих младших партнеров. Но если с лаосским руководством, давно находившемся под вьетнамским влиянием, проблем не возникало, то новое камбоджийское правительство настороженно восприняло предложения Ханоя об объединении вьетнамских и камбоджийских вооруженных сил и о проведении общей внешней и экономической политики. Позицию «красных кхмеров» поддерживали в Пекине. Предвидя возможность нарастания трений с КНР, вьетнамское руководство попыталось их предупредить. В сентябре 1975 г. генеральный секретарь ПТВ Ле Зуан отправился в Пекин с официальным визитом, в ходе которого встречался с Мао Цзэдуном. Но переговоры завершились неудачно. Вьетнам отказался поддержать предложенный китайской стороной тезис об осуждении гегемонизма и не согласился с данной Китаем оценкой последствий «ухода» США из ЮВА. Тем более резким контрастом выглядела поездка Ле Зуана в Москву в октябре того же года. Вьетнамская сторона, помимо прочего, полностью поддержала Хельсинкский акт и в целом политику разрядки (долгое время осуждавшуюся Ханоем, так же, как и Пекином, как заговор с целью расколоть социалистический мир и ослабить национально-освободительное движение). Москва со своей стороны обещала увеличить помощь Вьетнаму в 1976-1980 гг. В Китае на советско-вьетнамскую солидарность реагировали заявлением в ноябре 1975 г. о претензиях на весь архипелаг Спратли. В ответ вьетнамская сторона немедленно опубликовала карту, на которой о-ва Спратли и Парасельские были обозначены как часть вьетнамской территории8. Однако главным источником трений была Камбоджа. Поскольку Китай с момента переворота 1970 г. в Камбодже активно поддерживал союз Н.Сианука с «красными кхмерами», а Советский Союз, признав Лон Нола, ограничивался выражением формальной солидарности с камбоджийским правительством в изгнании, влияние КНР на оппозиционные Лон Нолу силы было преобладающим. Не удивительно, что после прихода к власти в 1975 г. камбоджийские коммунисты не только сохранили ориентацию на Пекин, но и выслали из столицы персонал советского посольства наряду с дипломатами других стран, поддерживавших отношения с прежним режимом. Камбоджа присоединилась к Китаю в осуждении гегемонизма и стала получать от него военную помощь - КНР была единственной страной, от которой новое руководство соглашалось принимать ее, поскольку его принципиальной установкой была опора на собственные силы. Отношения между Вьетнамом и Камбоджей складывались не благоприятно в той мере, как камбоджийское руководство отвергало сближение с СРВ на вьетнамских условиях. Ситуация осложнялась территориальными спорами, связанными с тем, что административные границы, установленные в 1939 г. в пору Французского Индокитая, не отражали естественный рельеф на месте. Имелись и исторические наслоения: камбоджийские претензии на Кохинхину, которая когда-то была частью Камбоджи, вьетнамские устремления к растворению относительно малочисленного камбоджийского этноса в составе 50-миллионного населения Вьетнама. Ко всему добавлялись недавние воспоминания о женевских соглашениях 1954 г., когда Вьетнам согласился с роспуском вооруженных формирований камбоджийских коммунистов и установлением в Камбодже власти Н.Сианука, в первые же годы правления которого (1954-1959 гг.) около 90% камбоджийских коммунистов было просто истреблено9. Пограничные стычки, возникавшие между камбоджийскими и вьетнамскими силами с 1974 г., к 1977 г. стали перерастать в столкновения с участием тяжелой техники, а в декабре 1977 г. между двумя странами были разорваны дипотношения. Конфликты продолжались, угрожая перерасти в полномасштабную войну. При этом в восточных районах Камбоджи оставались вьетнамские войска. Несмотря на попытки КНР побудить Вьетнам и Камбоджу к переговорам в 1977 г., обе стороны занимали жесткую позицию. Ханой настаивал на установлении «особых» отношений между тремя индокитайскими странами, а Пномпень категорически требовал вывода вьетнамских войск со своей территории и политического признания его независимой внешней политики как предварительных условий нормализации отношений с СРВ. В 1978 г. напряженность выросла ввиду того, что ССCР стал увеличивать поставки военной техники Вьетнаму, а КНР - Камбодже. В июле 1978 г. СРВ была принята в СЭВ. Возможно, что если бы Москве удалось установить более конструктивные отношений с КНР и США в восточно-азиатских делах, она не стала бы так активно поддерживать устремления Вьетнама и конфликт удалось бы сдержать. Но в ноябре 1978 г. был заключен советско-вьетнамский договор о мире и дружбе, который зафиксировал готовность СССР оказывать поддержку Вьетнаму на долгосрочной основе. Это снова вызвало подозрения КНР, к чему добавилась проблема этнических китайцев (около 1 млн.), изгнанных из СРВ под предлогом начатой в 1978 г. кампании борьбы с капиталистическими элементами (торговцами, мелкими предпринимателями), основная часть которых принадлежала к китайскому меньшинству. В декабре 1978 г. Вьетнам объявил о создании «единого фронта национального спасения» в тех районах Камбоджи, где находились вьетнамские войска. В течение двух недель Пномпень был взят - фактически вьетнамскими вооруженными силами при участии находившихся во Вьетнаме камбоджийских эмигрантов, и в Камбодже была установлена власть провьетнамского правительства. Вторжение СРВ было воспринято в Пекине не просто как попытка ликвидировать основу китайского влияния в ЮВА, но и как шаг к формированию под руководством Вьетнама нового блока, ориентированного на СССР. Сходным образом интерпретировали события и в Вашингтоне. Поэтому в ходе визита Дэн Сяопина в США в январе 1979 г. ему было не трудно обнаружить свидетельства сходства взглядов КНР и США на ситуацию. Другое дело - насколько далеко могли пойти США в поддержке подготовленной Китаем акции против СРВ, чтобы это не нанесло ущерба престижу США и не спровоцировало слишком бурную реакцию СССР. Отсутствие архивных материалов не позволяет судить о том, что говорилось на китайско-американских переговорах. Если полагаться на сообщения одного из их участников, бывшего помощника президента по национальной безопасности З.Бжезинского, то США дали понять Китаю, что военная акция против Вьетнама не нанесет вреда американо-китайским отношениям, если она будет носить оборонительный характер10. Но осталось не выясненным, что именно каждая из сторон понимала под такой акцией. Эта неопределенность, по-видимому, и позволила США в ходе одномесячной китайско-вьетнамской войны (17 февраля - 17 марта 1979 г.) уклониться от поддержки действий КНР и выступить формально с нейтральных позиций: американская администрация потребовала немедленного вывода вьетнамских войск из Камбоджи и китайских войск - из Вьетнама. В интерпретации дальнейших событий в литературе нет единой позиции. Ряд американских авторов полагает, что по сути дела Соединенные Штаты поддержали Китай, послав некое молчаливое упреждение Советскому Союзу против нападения на КНР с севера (Мин Чен). Другие исследователи указывают, что Вашингтон отмежевался от авантюристической линии Китая, поскольку КНР не удалось представить свое вторжение на вьетнамскую территорию в качестве оборонительного мероприятия. Думается, стоит обратить внимание на вопрос о готовности Советского Союза оказать силовую поддержку СРВ в случае ее конфликта с Китаем. Советско-вьетнамский договор 1978 г. был подписан в условиях, когда возможность войны СРВ и КНР была уже очевидна. Но этот договор отличался от стандартных союзных договоров о взаимопомощи, имевшихся у СССР с социалистическими странами, включая сам Китай. Советско-вьетнамский договор был прежде всего консультативным пактом на случай агрессии и не обязывал СССР защищать Вьетнам от нападения, в то время как советско-монгольский или советско-северокорейский договоры, например, обязывали Советский Союз защищать МНР и КНДР. Стандартное для западных работ игнорирование этого юридического нюанса является отчасти нарочитым преувеличением реальности советской угрозы для Китая и, соответственно, подчеркиванием важности умеряющий ее роли США; отчасти непониманием советской традиции союзничества, для которой четко зафиксированные нормы имеют более важное значение, чем, например, для США, многие годы вообще избегавших каких бы то ни было фиксированных зарубежных военных обязательств, а затем - принимавших их в наименее ясной и обязывающей форме. Иначе говоря, с точки зрения советской иерархии стратегических обязательств, договор с Вьетнамом в том виде, как он был подписан, был второстепенным, тогда как первостепенными считались договоры со странами ОВД, МНР и КНДР. Но, с точки зрения американских военных обязательств в Восточной Азии, он мог казаться равнозначным американским договорам с Японией, Филиппинами или странами АНЗЮС. Это неточное понимание смысла договора влекло за собой и вольную его интерпретацию с типичной для таковой переоценкой готовности Москвы позволить вовлечь себя в китайско-вьетнамский конфликт. Уместно было бы подчеркнуть, что СССР, исключив прямое обязательство оказать помощь Вьетнаму, резко снизил стратегическое значение договора, фактически направил США и Китаю сигнал, говорящий о незаинтересованности Москвы в разрастании напряженности в ЮВА, но одновременно и о неприемлемости для СССР превращения Индокитая в сферу китайского влияния. Столь же обоснованно можно предположить, что, сознательно снижая уровень советско-вьетнамского сотрудничества, Советский Союз косвенно обнаруживал свое настороженное отношение к попытке СРВ прорваться в число региональных лидеров, осложнив тем самым и без того непростую конфигурацию восточно-азиатской структуры. Как представляется, китайское руководство, лучше американского понимавшее логику коммунистической политики, уловило этот сигнал, правильно интерпретировало его, но тем не менее, сознательно обыграло антисоветские настроения З.Бжезинского и с его помощью в период, предшествовавший войне с Вьетнамом, навязало президенту Дж.Картеру гипертрофированное представление о стратегической опасности советско-вьетнамского сотрудничества как для самих США, так и для безопасности КНР. Явный наступательный характер китайской акции вынудил администрацию США поставить действия СРВ в Камбодже и КНР - во Вьетнаме в один ряд. Вашингтон отстранился от межкоммунистических конфликтов, обозначив свою противоположность всем тоталитарным странам одновременно. Хотя в последующие полтора - два года американская сторона оказывала военную помощь Китаю, отчетливые расхождения между Вашингтоном и Пекином в ходе китайско-вьетнамской войны были символом объективной ограниченности американо-китайского стратегического сотрудничества. Китайская акция вряд ли достигла своей цели в том смысле, что СРВ сохранила доминирующие позиции в Индокитае и фактически превратила Лаос и Камбоджу в зону своего военно-политического контроля. Вместе с тем, не столько сам конфликт с Пекином, сколько поведение США и СССР во время его развития показали, что ни одна из великих держав не хочет превращения Вьетнама в региональный центр силы, который рано или поздно стал бы тяготеть к проведению лидерской политики. Одновременно вьетнамское руководство имело возможность еще раз осознать свою экономическую истощенность и неподготовленность к проведению лидерской политики в ее экспансионистском варианте без внешней поддержки. Вьетнамское доминирование и присутствие войск СРВ не обеспечило стабилизации ситуации в Камбодже. Районы вдоль границы с Таиландом не контролировались провьетнамским камбоджийским правительством, оставаясь в руках «красных кхмеров», получивших возможность создавать базы на территории Таиланда и помощь из КНР. Таиланд и Китай активно сотрудничали в организации антиправительственных сил в Камбодже, хотя большая часть малых и средних стран Восточной Азии, осуждая политику Вьетнама в камбоджийском вопросе, одновременно была резко негативно настроена по отношению к «красным кхмерам», на которых лежала ответственность за несколько миллионов жертв левацкого коммунистического террора против «капиталистических элементов» в Камбодже в годы их пребывания у власти в 1975-1978 гг. Помимо ультралевых «красных кхмеров» с территории Таиланда с 1981 г. действовали вооруженные силы правой группировки Фронта национального освобождения кхмерского народа во главе с Сон Санном, в состав которого входили некоторые сторонники свергнутого в 1970 г. режима Лон Нола. Наконец, особую группу камбоджийского сопротивления представлял сам Н.Сианук, который, однако, был занят политическим маневрированием, а не боевыми действиями против правительства в Пномпене. Опираясь на поддержку стран АСЕАН, в июне 1982 г. он сумел создать в Куала-Лумпуре коалиционное правительство Демократической Кампучии под своим руководством и при участии представителей групп Сон Санна и «красных кхмеров». С этого времени антиправительственная борьба в Камбодже велась под эгидой этой коалиции, которая пользовалась военной, политической и иной поддержкой КНР, Таиланда и США11.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Дестабилизация региональной ситуации вследствие трений между СРВ и Китаем» з дисципліни «Великі держави на Тихому океані»
