«Плюралистическая однополярность» перекликается с идеей гегемонистической стабильности в том смысле, что обе исходят из допущения о доминировании одной державы. Но между ними, как представляется, есть различия. Теория гегемонистической стабильности вырастала практически исключительно на базе представлений и опыта статических форм стабильности, связанных с представлениями о жесткой иерархичности международной системы, где подвижность и колебания безоговорочно приносились в жертву постоянству и неизменности. В мирное время после 1945 г. в такой системе межстрановые противоречия либо загонялись вглубь (вариант взаимодействия сильного партнера со слабым даже в рамках союзнических отношений /США - Тайвань, США - Япония 50-х и 60-х годов, СССР - Польша и т.д./); либо изолировались друг от друга, если оба партнера были сильными (разрядка по Г.Киссинджеру). В обоих случаях мир удавалось сохранить, хотя была своего рода противоестественность в том, каким образом это достигалось. Но статическая стабильность была не единственной формой обеспечения устойчивости международных отношений. Не решаясь сформулировать вопрос так определенно, профессор Университета Восточной Англии Ричард Крокэт близко к тому подходит. Критикуя известные по литературе описания-определения стабильности, он замечает: «Очевидно, стабильность не равнозначна статике. В понятие стабильности входит идея адаптации к изменениям, хотя, как можно предположить, к изменениям в неких пределах. Определить - каковы эти пределы - задача теоретиков стабильности»35. Справедливым кажется и его упрек мэтрам теории - тяготеющему к бихейвиоризму (но не признающему себя его сторонником) Дж.Л.Гэддису и структуралисту К.Уольтцу, - которым в равной мере «трудно принять в расчет возможные изменения в системе»36. И это при том, что в последние годы, например, сам Дж.Д.Гэддис стал (правда, больше порицая своего оппонента К.Уольтца, чем критикуя себя) ссылаться на «статический характер выводов структуралистов - их неспособность принимать в расчет изменения», что, по его признанию, «сделало их подход не намного более пригодным, чем тот, что типичен для бихейвиористов для предвидения быстрых радикальных перемен, которые положили конец холодной войне»37. Во всяком случае, теоретики международных отношений еще не вполне осознали, что за 70-80-е годы в мире возникла новая модель стабильности - иная, чем статическая в ее конфронтационном варианте. Различие между статической стабильностью по-Киссинджеру и этой новой, динамической, состояло в самом принципе отношения к межгосударственным противоречиям. В статической модели все определял принцип изоляции потенциально конфликтных устремлений, в динамической - логика умножения совпадающих38. Противоречия не обязательно нужно было изолировать друг от друга, они могли соприкасаться и взаимодействовать, будучи уравновешенными общими интересами, привязывающими державы друг к другу. Соответственно, задача стабилизирующих усилий оказывалась связанной с формированием и расширением этой сферы совпадающих устремлений39. Примером динамической стабильности являются отношения США с Японией в 80-х и 90-х годах. Между двумя странами систематически воспроизводятся острые противоречия в ряде важнейших областей двусторонних связей40. Печать, аналитики и политические деятели обеих стран начинают всерьез размышлять об опасности разрушения их союза. Тем не менее, американо-японские связи сегодня - наиболее мощный, динамически развивающийся комплекс отношений в мире, поскольку сфера совпадающих интересов и устремлений обеих стран в военной, политической и хозяйственной областях делает разрыв между США и Японией невозможным без того, чтобы национальным интересам каждой из двух стран не был нанесен невосполнимый ущерб. При таком уровне взаимопроникновения присутствие противоречий в перспективе работает на укрепление партнерства, так как при совпадении принципиальных взглядов на невозможность разрыва, стороны вынуждены работать над преодолением разногласий, накапливая опыт и совершенствуя механизм адаптации к периодически возникающим потрясениям. Определяющим условием формирования динамической модели стабильности была тенденция к взаимозависимости как общемировое явление. Момент ее острого осознания связан с «нефтяными шоками» и структурно-экономическими катаклизмами 70-х - начала 80-х годов. В этот период американо-японские отношения и начали развиваться в направлении взаимного сращиванию экономических структур, достигшему к концу 80-х степени необратимости. Американо-японские отношения - наиболее впечатляющий пример динамической стабильности. К воспроизводству их модели (с соответствующими поправками) продвигались США и СССР, когда в годы «перестройки» (1985-1991 гг.) М.С.Горбачев и президенты Р.Рейган и Дж.Буш пытались преобразовать советско-американскую конфронтацию в партнерство - трансформировать конфронтационный вариант биполярности в кооперационный. Достигнуть этого мыслилось не через изоляцию конфликтных, а через расширение сферы совпадающих интересов держав - в чем и состояло функциональное отличие «второй» разрядки от «первой». Наконец, к динамическому типу стабильности тяготеют связи в рамках некоторых обширных фрагментов пост-советского пространства - например, между Россией и Украиной, в отношениях между которыми потенциальная острота проблемы Крыма гасится осознаваемой обеими сторонами неприемлемостью конфликта. Этот пример в нашем тексте менее случаен, чем может показаться. Он интересен не своей замысловатой этнопсихологической и политико-правовой спецификой. Динамическая стабильность в отношениях между Россией и Украиной позволяет установить связь между общетеоретическими дискурсами и спецификой Восточно-азиатского региона. Она определяется присущим российско-украинским связям сочетанием динамического типа стабильности с относительно невысоким уровнем их структурной организации (неразвитость договорно-правовой основы отношений, превалирование неформальных и полуофициальных форм урегулирования трений, преобладание практического сотрудничества над его концептуализацией и т.п.). Случайно или нет, но именно такое сочетание, с поправками на региональную и историческую специфику, характерно для Тихоокеанской Азии.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Динамическая стабильность: «согласие на перемены»» з дисципліни «Великі держави на Тихому океані»
