Бесперспективность одновременной выработки соглашений, ограничивающих стратегические наступательные и оборонительные вооружения, привела стороны к выводу о необходимости решать проблему ОСВ по частям, начав с вопросов ограничения противоракетной обороны, по которым разногласия казались меньшими. 20 мая 1971 года было опубликовано совместное советско-американское сообщение о том, что правительства СССР и США договорились временно отложить в сторону вопросы выработки соглашения в области стратегических наступательных вооружений и «сосредоточить усилия в текущем году на подготовке соглашения по ограничению развертывания систем противоракетной обороны (ПРО). Достигнута также договоренность, что при заключении соглашения по ПРО будут согласованы некоторые меры и в области ограничения стратегических наступательных вооружений». В тот же день состоялся обмен идентичными письмами между советским премьером Косыгиным и президентом США Никсоном, в которых были зафиксированы три исходных положения, на основе ко- 248 торых должны быть продолжены советско-американские переговоры об ОСВ»: ограничения на системы ПРО должны быть одинаковыми для обеих договаривающихся сторон; договор по ПРО и временное соглашение о некоторых мерах в области ограничения СНВ должны быть подписаны одновременно; в основу временного соглашения по СНВ должен быть положен принцип «замораживания» этих вооружений на существующих у сторон уровнях. Это, кажется, был последний случай, когда письмо советской стороны по вопросам ОСВ подписал Председатель СМ СССР А. Н. Косыгин. В дальнейшем переписка осуществлялась между Генеральным секретарем ЦК КПСС и президентом США. Хотя, как говорили, такая перемена являлась данью амбициям Л. И. Брежнева, тем не менее она пошла на пользу — позволила избавиться от ничем не оправданных затяжек с ответами на письма американского президента, которые и до этого не отправлялись без одобрения Политбюро и, естественно, Брежнева как Генерального секретаря. 5 августа 1971 года письмо американского президента, в котором в числе других проблем он касался вопросов ОСВ, уже было адресовано Брежневу. Начавшийся письменный диалог привел, в частности, к договоренности о намеченном на май 1972 года визите Никсона в Москву. С этапа Хельсинки-3, начавшегося 8 июля 1971 года, переговоры проходили под знаком договоренности от 20 мая 1971 года. К началу этого этапа на столе переговоров находились следующие две позиции сторон по проблеме ограничения ПРО. Советская сторона подтвердила свой проект договора по ПРО, внесенный в марте 1971 года, которым предусматривалось ограничение ПРО обороной столиц с фиксированием предельного числа противоракет, пусковых установок для них и площади размещения средств ПРО. Советский проект был разработан не на пустом месте — СССР уже развернул работы по строительству системы ПРО вокруг Москвы. Американская сторона, которая все еще не решила, будет ли она строить систему ПРО для защиты столи- 249 цы, была вынуждена отказаться от своего согласия договариваться об ограничении систем ПРО только комплексами, предназначенными для обороны столиц, и даже от сформулированного 20 мая 1971 года исходного положения о том, что ограничения на системы ПРО должны быть одинаковыми для обеих сторон. Она предложила альтернативу: стороны могут по своему усмотрению выбрать либо оборону столиц, либо 3 (потом 2) базы МБР. Нельзя сказать, что эта американская альтернатива была неприемлема по форме, но она была явно запросной и требовала тщательной проработки и осмысливания. Прикрытие трех районов базирования МБР, выбранных на севере страны, могло создать задел для территориальной ПРО. Американская сторона с этим косвенно согласилась, сократив, после соответствующих обсуждений, число прикрываемых районов до двух. Было также неясно, какими средствами ПРО американцы намерены оборонять свои базы. К тому времени советской стороне было известно, что в августе 1969 года, после дебатов в сенате США. конгресс одобрил план Никсона, предусматривающий свертывание программы ПРО «Сентинел» и создание ее новой версии «Сейфгард». Всего планировалось создать 14 комплексов системы «Сейфгард» — 12 комплексов для прикрытия ракетных баз и крупных военно-промышленных центров континентальной части США, и два — для прикрытия Аляски и Гавайских островов. К весне 1971 года в США было развернуто строительство средств ПРО на двух ракетных базах — Мальмстром и Гранд-Форкс — обе вдоль северных границ США. Детали пока не были известны, но было ясно, что военно-политическое руководство США не хотело просто так отказываться от плана, который уже стал выполняться. В этих условиях советская сторона ответила осторожно. Делегация СССР предложила рассмотреть вариант: обе стороны могут прикрыть свои столицы, плюс к этому Соединенные Штаты могут прикрыть одну из баз МБР, а СССР — защитить такое количество шахтных пусковых установок МБР, которое имелось бы на прикрываемой американской базе. 250 Внеся свои новые предложения стороны, оказались от договоренности по ПРО дальше, чем они были прежде, когда соглашались ограничить ПРО обороной столиц. Вряд ли в Вашингтоне рассчитывали на то, что в Москве примут их план, по которому США могли бы развернуть ПРО в трех районах страны, а СССР только в одном. С другой стороны, для США в складывающихся условиях было неприемлемо советское предложение, требующее, по существу, демонтировать уже почти развернутый комплекс ПРО на одной из баз МБР и начать новое строительство комплекса вокруг столицы. Единственное, в чем стороны остались близки — это в вопросе о составе компонентов системы ПРО, которые разрешалось бы иметь вокруг столицы. Обе делегации высказались за то, чтобы в этом районе не было более 100 противоракет и более 100 пусковых установок для них. И все они размещались бы на площади с радиусом не более 150—200 км от центра обороняемого объекта. Различие в позициях сторон не обещало быстрого продвижения на переговорах. Кроме того, хотя стороны и договорились сосредоточиться «в текущем году» на решении вопросов ПРО, в их решении была оговорка о «согласовании некоторых мер в области ограничения СНВ». Эта оговорка была предложена американцами, которые не хотели отказываться от решения очень важной для них задачи — затормозить развертывание советских стратегических ракет. В то же время советская сторона дала согласие на выработку «мер» при том понимании, что эти меры будут обсуждены перед завершением работы над отдельным соглашением по ПРО. Высказав эту увязку, советская сторона преследовала, по крайней мере, две цели: с одной стороны, побудить американцев к сговорчивости в вопросах ПРО, с другой — оттянуть время выработки «некоторых мер в области ограничения СНВ», поскольку торопилась подальше продвинуться на пути к завершению программ развертывания МБР и БРПЛ, нацеленных на утверждение военно-стратегического паритета с Соединенными Штатами. Естественно, что в этом интересы СССР и США явно не совпадали, поэтому американская сторона настойчиво добивалась, чтобы вопросы ПРО и «замораживания» отдельных видов СНВ обсуждались одновременно. Свой первый проект временного соглашения о мерах в области ограничения СНВ она внесла еще 27 июля 1971 года. 251 Проектом США от 27 июля предусматривалось «заморозить» на время ведения дальнейших переговоров по СНВ развертывание новых шахтных пусковых установок МБР и БРПЛ. Причем строительство новых шахтных ПУ МБР не должно было начинаться после 31 июля 1971 года, а строительство новых шахтных ПУ МБР для «современных крупных» баллистических ракет ограничить теми, строительство которых будет внешне завершено к 31 декабря 1971 года. Строительство новых подводных лодок с баллистическими ракетами не начинать после 30 июля 1971 года. На существующих ПЛ не увеличивать число пусковых установок. Конечно, внеся этот проект соглашения с явно нереальными сроками предлагаемых запретов, американская сторона понимала их неприемлемость для СССР, но она понимала и то, что если начнется разговор, то он будет вертеться где-то вблизи обозначенных ею дат. Понимала это и советская сторона, поэтому она, следуя своей оговорке о том, что конкретные детали временного соглашения могли бы быть обсуждены перед завершением работы над отдельным соглашением по ПРО, просто заблокировала обсуждение американского проекта на уровне делегаций. Обсуждение проблемы «некоторых мер в области СНВ» перешло на высший уровень. Но там уже американский проект с конкретными датами не фигурировал. Создалась ситуация, когда делегации действительно, хотя и не очень продуктивно, «сосредоточились» на обсуждении вопросов ПРО, а на правительственном уровне, наоборот, весьма активно развернулась переписка по вопросу о том, какие именно «меры в области ограничения СНВ» должны быть приняты при заключении соглашения по ПРО в соответствии с заявлением правительств СССР и США от 20 мая 1971 года. Дополнительный импульс этой переписке был дан договоренностью о визите президента США Р. Никсона в СССР, который намечался на конец мая 1972 года, и включением в повестку дня возможного подписания договоренностей ОСВ-1. Таким образом, время не терпело, и к концу года стороны согласились об одновременной выработке договора по ПРО и временного соглашения по СНВ. Это немедленно отразилось на результативности работы делегаций. В ходе очередного, венского раунда переговоров 252 (ноябрь 1971— февраль 1972 года) в предварительном порядке удалось согласовать большинство статей проекта договора по ПРО. Однако по-прежнему не был решен главный вопрос — о том, что же разрешалось бы прикрывать той и другой стороне. Возможно, если бы стороны больше доверяли друг другу, этой долгой и нудной дискуссии не было бы. Но собеседники далеко не всегда говорили об истинных причинах, заставлявших их столь упорно отстаивать свои позиции. В частности, важной причиной, по которой советская сторона не шла на договоренность о равном количестве прикрываемых районов размещения шахтных пусковых установок МБР, было то, что советские районы были более мелкими, чем американские. Если в большинстве советских районов базирования насчитывалось по 40—60 пусковых установок МБР, то в американских их было по 150—200. Поэтому согласие с американским предложением означало бы, что СССР имел бы право прикрыть средствами ПРО в три раза меньше МБР, чем США. Ясно, что в Москве считали американское предложение несправедливым. В свою очередь, американцы, по существу ориентируясь на тот же факт различия советских и американских районов базирования МБР, не хотели соглашаться с советским подходом, основанном на количественном равенстве прикрываемых пусковых установок МБР, поскольку это было равнозначно разрешению Советскому Союзу иметь больше прикрываемых районов. Но выход все же был найден, причем в ходе явно неофициальной беседы советских и американских участников переговоров в самолете во время их совместной экскурсии на север Финляндии, организованной финскими хозяевами для советской и американской делегаций. Оно оказалось и взаимоприемлемым и простым. Американцы обратили внимание советских коллег на то, что среди районов базирования советских МБР наверняка найдутся два близко расположенных. Если поставить ножку циркуля где-то между ними и очертить круг радиусом, например, 150 км, то оба эти района могут оказаться в очерченном круге и считаться одним районом прикрытия. Такие районы в Советском Союзе действительно нашлись, и стороны, наконец, вздохнули с облегчением. Это случилось за несколько недель до подписания документов ОСВ-1, которое состоялось в ходе визита президента США в Москву в мае 1972 года. 253 Следует остановиться еще на одном из вопросов переговоров по ПРО, который не нашел правильного решения, и это впоследствии поставило обе стороны в сложное положение. Все началось с того, что американская сторона поставила вопрос об ограничении крупных радиолокационных станций (РЛС), не являющимися РЛС ПРО, но по внешним признакам вызывающим подозрение, что они могут выполнять функции ПРО. В первую очередь это касалось крупных РЛС раннего предупреждения о ракетном нападении. Американцы утверждали, что таким РЛС можно легко придать функции ПРО. Это американское утверждение насторожило советских специалистов в области ПРО — не основано ли оно на характеристиках американских систем предупреждения о ракетном нападении? Поскольку для изучения этого вопроса требовалось время, а для советских систем раннего предупреждения предлагаемые ограничения в то время осложнениями вроде бы не грозили, советская сторона после некоторых колебаний согласилась выработать соответствующие ограничения. Они вошли в статью VI проекта договора. Их смысл заключался в том, что стороны обязались не развертывать РЛС предупреждения нигде, кроме как на позициях по периферии своей национальной территории с ориентацией вовне. Дополнительно были выработаны ограничения на крупные РЛС с фазированными антенными решетками. Недостаточная проработанность ограничений РЛС привела к тому, что впоследствии США сами нарушили их. Построенная в Гренландии крупная РЛС с фазированной антенной решеткой и поныне является прямым нарушением обязательств, взятых на себя Соединенными Штатами. Эти же причины привели к тому, что на путь, ведущий к нарушению, встал и Советский Союз. Правда, в отличие от США, Советский Союз в целях сохранения Договора по ПРО нашел в себе мужество отказаться от завершения строительства. О том, что идея ограничения РЛС предупреждения родилась у американцев не на пустом месте, свидетельствует не только РЛС в Гренландии, но и их крупные РЛС с фазированной антенной решеткой, строительство которых началось в середине 1970-х годов. В новые РЛС типа «Пейв Пос» (Pave Paws), которые официально 254 именовались как РЛС раннего предупреждения о ракетном нападении, по поступающим сведениям, якобы были заранее заложены элементы, позволявшие им при необходимости быстро перейти в режим работы РЛС ПРО. Подозрения усиливались характеристиками РЛС, в том числе показанными в режиме постоянной работы. Оказалось, что эти характеристики либо совпадают с характеристиками американской РЛС ПРО типа «ПАРКС»(PARKS), либо находятся внутри диапазонов соответствующих характеристик. Судите сами:
Характеристика РЛС «Пейв Пос» РЛС «ПАРКС» Тип антенны фазированная решетка фазированная решетка Сектор обзора по азимуту (град.) 2x120 1x110 Сектор обзора по углу места (град-) 3-85 1-90 Рабочий диапазон частот (Мгц) 420-450 430-455 Средняя мощность (кВт) 64-290 более 140 Рабочий цикл (%) 11-25 20-50 Общая площадь антенны (кв. м) 755 985 Длительность импульсов (мкс) 300-5000 400-550
Озабоченность советской стороны возможностью использования РЛС «Пейв Пос» в целях ПРО длительное время была предметом обсуждения сторон, но так и не нашла убедительного разрешения. Параллельно с разработкой и согласованием положений будущего договора по ПРО шла работа над временным соглашением в области ограничения СНВ. Советская сторона, соглашаясь вести параллельные переговоры по проблемам ПРО и СНВ, предложила договориться о «замораживании» на один-два года только шахтных пусковых установок МБР. Это время предполагалось использовать для активных переговоров по выработке более основательной договоренности по ограничению СНВ, кото- 255 рая охватывала бы все ядерные вооружения, достигающие территории другой стороны. Поскольку делегация США продолжала придерживаться своего проекта временного соглашения, внесенного еще в июле 1971 года, обмен мнениями по выработке договоренности в области СНВ между делегациями вновь не получился. Пришлось в очередной раз выходить на высший уровень. Опять последовал интенсивный обмен письменными посланиями глав государств, завершившийся встречей 20—24 апреля 1972 года министра иностранных дел СССР А. А. Громыко с госсекретарем США Г. Киссинджером. На ней-то и были, наконец, согласованы вопросы и по составу «замораживаемых» вооружений, и по ряду других фундаментальных вопросов будущего соглашения по СНВ. До встречи на высшем уровне оставалось около месяца. Делегации, работавшие в это время в Хельсинки резко нарастили темпы выработки конкретных положений проекта временного соглашения. Но, как это обычно случается, решение фундаментальных вопросов еще не означало, что оставалось сделать только черновую работу по выработке формулировок. Предстояло решить не только остающиеся периферийные, но и вновь возникающие новые вопросы, нередко трудно разрешимые. Например, практически до самого последнего дня переговоров шло согласование вопроса о запрещении увеличения размеров шахтных пусковых установок МБР при их разрешенной модернизации. Для США этот вопрос имел принципиальное значение. Они опасались, что путем модернизации шахт Советский Союз переоборудует их под новые более мощные и крупные ракеты. Американцы смотрели в будущее и отдавали себе отчет, что начатое ими оснащение МБР и БРПЛ головными частями типа РГЧ ИН не останется безответным, и тогда за счет более тяжелых ракет Советский Союз сможет крупно обойти Соединенные Штаты по числу боеголовок. Именно поэтому американская сторона на переговорах добивалась запрещения увеличения размеров шахт при их модернизации. Советская сторона упорно сопротивлялась этому. В конце концов стороны согласились с формулировкой, что «в процессе модернизации и замены размеры шахтных пусковых установок не будут значительно увеличены». Эта формулировка и вошла в состав согласованных толкований, прилагаемых к основ- 256 ным документам ОСВ-1. Все вроде бы успокоились, но не Пентагон. Военные аналитики посчитали, что слово «значительно» реально ничего не ограничивает, поскольку может быть истолковано самым произвольным образом. И они, конечно, были правы. Пытаясь успеть исправить положение, в Вашингтоне решили сделать это в виде одностороннего заявления американской стороны о том, что термин «значительно увеличены» в ее понимании означает, что увеличение не будет превышать 10—15 процентов от существующих размеров шахтных ПУ МБР наземного базирования. Глава делегации США Смит успел сделать это заявление только в день подписания Временного соглашения. К его удивлению, советские участники переговоров против этого возражать не стали — быстро обменявшись мнениями, они смекнули, что названные Смитом проценты позволяют увеличивать объем шахт на 52 процента, что чуть ли не в два раза превышало действительное увеличение объема советских шахт МБР при их модернизации. Лишь через месяц, 25 июля 1972 года, выступая в сенатской комиссии по делам вооруженных сил, министр обороны США Лейрд, уже вдогонку подписанному соглашению заявил, что он считал бы нарушением духа Временного соглашения действия СССР, если он «расширит и углубит в общем более, чем на 30 процентов шахты для стратегических ракет». Советская сторона промолчала — ее устраивали и 30 процентов. Временное соглашение касалось лишь части СНВ — МБР и БРПЛ. Уже одно то, что за рамками ограничений оказались стратегические бомбардировщики и самолеты-носители передового базирования ставило США в более выгодные условия. Для США имело значение и то, что соглашения ОСВ-1 ни в коей мере не затрагивали союзные им ядерные державы — Великобританию и Францию. Поэтому, несмотря на ограниченный срок действия Временного соглашения, советская сторона сочла необходимым подстраховаться. За неделю до подписания документов ОСВ-1, глава советской делегации Семенов сделал одностороннее заявление, в котором, в частности, говорилось: «С учетом того, что в настоящее время современные подводные лодки с баллистическими ракетами, помимо 257 США, имеют также их союзники по НАТО, Советский Союз согласен с тем, чтобы на период действия Временного соглашения о «замораживании» США и их союзники по НАТО имели 50 таких подводных лодок с общим количеством пусковых установок баллистических ракет на них до 800 единиц (включая 41 подводную лодку у США с 656 пусковыми установками баллистических ракет на них). Если, однако, в период действия указанного Соглашения союзники США по НАТО будут увеличивать число современных подводных лодок сверх количеств, которые находились бы у них в боевом составе или в стадии строительства на дату подписания Соглашения, то Советский Союз будет иметь право на соответствующее увеличение количества своих подводных лодок». Глава американской делегации квалифицировал это заявление как необоснованное. Однако впоследствии у советской стороны не было повода для реализации оговоренного для себя права на компенсацию — суммарное число пусковых установок БРПЛ США, Великобритании и Франции за пределы 800 единиц не выходило. Интенсивная работа по согласованию наиболее трудных положений договоренностей велась до последнего дня переговоров, о чем говорят, например, даты сделанных сторонами согласованных и односторонних заявлений. Многие из них помечены днем подписания. Участники переговоров буквально валились с ног, подчищая и досогласовывая отдельные, порой чисто формальные упущения в документах, которые в тот же день подлежали подписанию в Москве. Когда все было завершено, оказалось, что во всей этой суете упустили один важный момент — членам советской делегации надо было лететь в Москву, а лететь было не на чем — то ли забыли заказать самолет, то ли он опаздывал. Выручили американские коллеги, любезно пригласившие лететь на их самолете. Подписанные в ходе визита президента США Никсона документы — а они не ограничились только договоренностями ОСВ-1 — заметно разрядили международную обстановку. Договор по ПРО перевел проблему стратегического взаимоотношения сторон на новую основу. СССР и США согласились строить его на признании своей уязвимости в ракетно-ядерный век, на отказе от попыток добиться та- 258 кой обороны от стратегических баллистических ракет, которая позволяла бы рассчитывать на рациональное применение ядерного оружия в первом ударе. Принятое решение для многих было неожиданностью. Кроме всего прочего, требовалось преодолеть психологический барьер — непривычно было ограничивать, да еще в первую очередь, именно оборонительные системы вооружений. Люди всегда опасались нападения, и им было бы проще понять обратное — первоочередное ограничение стратегических наступательных вооружений. Появление на вооружении сторон ядерного оружия, его чудовищная разрушительная сила, интенсивное совершенствование и количественное наращивание сместило веками устоявшиеся представления. Говорить о победе в ядерной войне между «сверхдержавами» и бессмысленно, и аморально. Но ядерного джинна не загонишь обратно в бутылку. Идея полной ликвидации ядерного оружия пока что выглядит столь же утопично, как мечта человечества о рае на Земле. Поэтому, пока человечество еще не созрело для реализации этой мечты, остается для выживания принять концепцию взаимного сдерживания от попыток использования ядерного оружия для решения политических, экономических и любых других проблем, возникающих между государствами. Сущность концепции сдерживания уже тысячекратно формулировалась: необходимо поддерживать такое соотношение ядерных сил сторон, при котором потенциальный агрессор знал бы, что, начав ядерную войну, он рискует заплатить за это слишком большую цену, не оправдывающую поставленную цель. Таким образом, решив отказаться от создания широкомасштабных систем ПРО, СССР и США исключили из своих взаимоотношений фактор возможного преднамеренного ядерного удара по другой стороне, поскольку такой удар неизбежно вел к ответному ядерному удару возмездия, который был бы достаточным для нанесения стране-агрессору неприемлемого ущерба. Фактически это вело к ядерной катастрофе для обеих сторон. Разница была бы лишь в том, что страна-агрессор погибла бы второй. А дальше весьма реально просматривалась бы гибель всей земной цивилизации. Для советско-американских отношений эта концепция соседствует с предложенным Советским Союзом «принципом равенства и одинаковой безопасности», который вскоре стал основой для выработки всех советско- 259 американских соглашений в области ОСВ. В случае бесконтрольного развертывания систем противоракетной обороны о равенстве, одинаковой безопасности говорить было бессмысленно — слишком большая неопределенность вносилась бы в стратегическое взаимоотношение сторон. Эта неопределенность даже при отсутствии агрессивных намерений неизбежно стала бы генератором гонки и оборонительных, и наступательных вооружений. Все сказанное свидетельствует о том, что главным содержанием Договора по ПРО, его смыслом, является отказ сторон от развертывания систем противоракетной обороны страны и даже от создания основы для такой обороны (ст.1). Этой цели подчинены все последующие статьи Договора и сопутствующих документов. Стороны позволяли себе развернуть лишь строго ограниченную ПРО, не более чем в двух районах, ограниченных радиусом 150 км. (В соответствии с Протоколом 1974 года разрешенное число районов развертывания ПРО было сокращено до одного). В целях исключения возможности быстрого развертывания систем ПРО за пределами разрешенных районов стороны обязались не создавать, не испытывать и не развертывать системы или компоненты ПРО морского, воздушного, космического или мобильно-наземного базирования (ст.5). Имея в виду, что наука и техника развиваются, предусмотрена возможность появления в будущем систем ПРО, основанных на иных физических принципах и содержащих компоненты, способные заменять противоракеты, пусковые установки противоракет или РЛС ПРО, стороны договорились обсуждать для них конкретные ограничения, но при этом должны соблюдаться обязательства по ограничению районов развертывания ПРО и установленные ограничения на системы и компоненты ПРО. Механизм контроля за соблюдением Договора по ПРО описан в статьях XII и XIII. Согласовано, что он должен осуществляться национальными техническими средствами контроля. Для содействия осуществлению целей и положений Договора предусматривалось создание советско-американской Постоянной консультативной комиссии (ПКК). Одновременно на этот орган были возложены аналогичные обязательства в отношении Временного Соглашения, а впоследствии и Договора ОСВ-2. Договор по ПРО стал выдающимся достижением человеческого разума, основой всего последующего процес- 260 са ограничения и сокращения стратегических вооружений двух самых мощных держав XX столетия — СССР и США. Косвенно он дал мощный толчок международным переговорам по всем другим проблемам ограничения вооруженных сил и вооружений, поскольку непременными участниками в них были Советский Союз и Соединенные Штаты. Временное соглашение не называют фундаментом современной системы ограничения стратегических вооружений, но от этого его значение для дальнейшего развития переговорного процесса не становится меньшим. Временное соглашение представляло собой первый шаг в направлении ограничения и сокращения стратегических наступательных вооружений. Первый шаг всегда труден, но он был сделан. Впервые в истории человечества были согласованы (а потом и реализованы) ограничения на самые главные вооружения противостоящих сторон. Было доказано, что даже в условиях «холодной войны» и острых социально-политических противоречий две стороны сумели подняться выше их, рассмотреть и оценить главную угрозу, нависшую над человечеством, и попытались уменьшить ее. Согласно Временному соглашению количество пусковых установок МБР и БРПЛ «замораживалось» в СССР на уровне примерно в 2350 единиц (1608 ПУ МБР и 740 ПУ БРПЛ), в США- на уровне 1710 единиц (1054 ПУ МБР и 656 ПУ БРПЛ). При этом в течение согласованного пятилетнего срока действия соглашения стороны, не выходя за первоначальные уровни, путем замены соответствующего количества пусковых установок МБР могли увеличить число пусковых установок БРПЛ: СССР — до 950 ПУ, США-до 740. Тех, кто знаком с реальными возможностями стратегических ядерных сил СССР и США, с военно-стратегической ситуацией в мире, зафиксированная во Временном соглашении видимость неравенства не смущала. Они знали, что это и есть только видимость. Чтобы оценить реальное соотношение военно-стратегических возможностей СССР и США, следовало учесть, по крайней мере, следующие четыре фактора: первый — за рамками Соглашения остались стратегические бомбардировщики, по которым США имели более чем тройное превосходство над СССР (примерно 600 против 160); 261 второй — США уже полным ходом вели оснащение стратегических баллистических ракет (МБР и БРПЛ) головными частями типа РГЧ ИН и уже фактически имели на этих ракетах больше боеголовок, чем СССР на всех своих МБР и БРПЛ; третий — США имели пункты базирования атомных подводных лодок в Англии и Испании, что позволяло им держать на боевом дежурстве в два-три раза больше ПЛАРБ, чем это мог позволить себе Советский Союз; наконец, четвертый — США имели союзников, обладавших ядерным оружием, достигающим территории СССР — Англию и Францию. Администрация США, аргументируя свое решение заключить Временное соглашение, кроме того, обращала внимание на то, что американские типы стратегических вооружений по-прежнему по ряду параметров превосходили соответствующие советские типы вооружений. Говорила также, что путем заключения Временного соглашения ей удалось приостановить дальнейшее «непредсказуемое» развертывание советских МБР. С учетом этого в Вашингтоне вовсе не рассматривали Временное соглашение как договоренность в пользу Советского Союза. В противном случае американцы просто не подписали бы его. С момента заключения соглашений ОСВ-1 прошли годы, и люди стали забывать об этом. Так, 24 мая 1998 г. по РТР шла передача «Старая квартира. Год 1972-й». Вспоминали обо всем — и о походах на байдарках, и о текущих в квартирах кранах, и о глушении передач радио, и о том, как коллектив театра «Современник» решал, кому быть главным режиссером, и о многом другом. Лишь о судьбоносном шаге по предотвращению дальнейшего наращивания средств, грозящих уничтожить все, о чем они говорили, вместе со всей человеческой цивилизацией, не было сказано ни полслова.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «РЕЗУЛЬТАТИВНОЕ РЕШЕНИЕ» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
