Проблема противоракетной обороны в советско-американском военно-стратегическом взаимоотношении занимала особое место, поэтому на ней следует остановиться более подробно. Начав с соперничества и попыток опередить друг друга в этой области, противостоящие стороны постепенно пришли к выводу о необходимости перекрыть этот канал гонки вооружений. К концу 1960-х годов стало ясно, что ПРО, если пытаться создать ее достаточно эффективной в масштабах страны — это не только бездонная бочка для бюджетных денег, но и мощный стимулятор количественной и качественной гонки стратегических наступательных вооружений. В конечном счете все это вело бы к еще большему перенасыщению мира ядерным оружием со всеми вытекающими из этого негативными последствиями. Однако к этому выводу противостоящие стороны пришли не сразу. Вначале и СССР, и США в течение ряда лет, зорко наблюдая друг за другом, пытались создать системы ПРО, которые обеспечивали бы им надежную оборону от баллистических ракет другой стороны. Известно, например, что в США еще во второй половине 1950-х годов рассматривался проект перехвата баллистических ракет под названием «Бэмби». Предусматривался перехват советских межконтинентальных баллистических ракет на начальном участке их траектории, непосредственно над территорией Советского Союза. Более детальная проработка замысла показала его несостоятельность — он не соответствовал имевшемуся в то время уровню научно-технических возможностей США и был баснословно дорог. Напомним, что попытка США в конце 1957 года запустить вслед за СССР свой первый искусственный спутник Земли окончилась провалом. Ракета «Авангард» со спутником рухнула на стартовую площадку, 171 едва поднявшись на несколько футов. Это также не могло не повлиять на судьбу проекта «Бэмби», требовавшего развертывания в космосе тысяч платформ с оружием. Однако идея создания противоракетной обороны продолжала жить. Правда, с заоблачных высот она в том же году вернулась на землю в виде проекта, получившего название «Найк-Зевс», в основе которого лежал замысел поражения баллистических ракет при их подходе к цели или непосредственно перед входом в плотные слои атмосферы. Система «Найк-Зевс» предназначалась для защиты городов. В комплект системы входили четыре РЛС: обнаружения цели, ее распознавания, сопровождения и наведения противоракеты. Противоракета того же названия имела ядерную боеголовку и проектировалась для действия на предельную дальность 640 км и высоту боевого применения до 570 км. В начале 1960-х годов на полигоне Кваджелейн в рамках программы «Найк-Зевс» начались летные испытания противоракеты. Одновременно, поскольку пока еще не было ясно, как поведут себя термоядерные боеголовки на проектируемых высотах применения противоракет, в 1958—1962 годах США испытали их в космическом пространстве. По оценке военных, испытания противоракет и их боеголовок прошли успешно. Однако они не сумели убедить Дж. Кеннеди в достаточной эффективности системы в целом. Поэтому дальнейшие работы над системой «Найк-Зевс» вскоре были прекращены. Правда, не надолго. Через два года проект возродился под названием «Найк-Икс». Замысел был расширен. Теперь ставилась задача создать такой противоракетный комплекс, который был бы в состоянии осуществить зональную защиту. Система должна была состоять из усовершенствованной противоракеты «Найк-Зевс», названной впоследствии «Спартан», дополнительно созданной для перехвата целей в атмосфере более легкой противоракеты «Спринт» и трех РЛС: MAR, MSR и PAR. Однако и эта система, видимо, не удовлетворила заказчика и так и не была развернута. В 1967 году началась проработка зональной ограниченной системы ПРО «Сентинел». В ее комплект входили все те же «Спартан», «Спринт» и только две РЛС: PAR и MSR. К этому времени в США стала набирать силу концепция противоракетной обороны не городов и промыш- 172 ленных зон, а районов базирования стратегических ядерных сил (МБР, стратегических бомбардировщиков, ПЛАРБ) и национального центра управления ими. Не созданная еще система «Сентинел» была срочно переименована в «Сейфгард» и модифицирована в соответствии со спецификой решения новых задач. Первый комплекс системы ПРО (из намеченных двенадцати) был развернут на ракетной базе «Гранд Форкс». Начавшиеся в 1969 году советско-американские переговоры ОСВ-1, где основным стал вопрос ограничения систем ПРО, приостановил развертывание таких комплексов на других базах. Да и развернутый комплекс был вскоре законсервирован. Наряду со средствами активной ПРО, США не оставляли без внимания и средства предупреждения о ракетном нападении. Вопрос о их создании и развертывании резко активизировался после того, как в Вашингтоне убедились в том, что в СССР в 1957 году впервые в мире была испытана межконтинентальная баллистическая ракета. Уже через три года после этого в Гренландии вблизи местечка Туле был построен и вступил в строй первый радиолокационный пост. Он состоял из четырех РЛС обнаружения целей типа AN/FRS-50 и одной РЛС сопровождения целей AN/FRS-49. Пост мог обнаруживать и сопровождать цели, начиная с дальности 4800 км. Радиолокационный пост в Туле относился к системе предупреждения о ракетном нападении на территорию североамериканского континента БИМЬЮЗ (BMEWS). Два других поста этой системы были построены на Аляске в районе Клир (1961 г.) и в Англии в районе Файлингдейлс-Мур (1963 г.) В 1980-х годах США в нарушение Договора по ПРО построили в Туле и Файлингдейлз новые крупные РЛС с фазированными антенными решетками — вместо старых РЛС с параболическими антеннами. Подробнее об этом будет сказано дальше. В Советском Союзе проблема защиты от баллистических ракет появилась раньше — в конце 1940-х — начале 1950-х годов. В то время было известно, что в США ведутся работы по созданию баллистических ракет «земля-земля». Дальность пусков этих первых советских и американских ракет была примерно одинаковой и исчислялась сотнями километров, однако их военно-стратегические возможности существенно отличались: советские ракеты территории США не угрожали, тогда как американские, в случае базирования на территории стран Западной Евро- 173 пы или в Турции, могли поражать объекты на советской территории. Таким образом, у Советского Союза назревала необходимость создания не только противовоздушной обороны, но и обороны против баллистических ракет. Именно тогда начались теоретические проработки, которые должны были дать ответ на вопрос: возможен ли вообще перехват и уничтожение баллистических ракет в полете? Эту проблему в 1948—1951 годах исследовали сразу два института — НИИ-4 Минобороны и НИИ-885. Был дан положительный ответ. Поэтому где-то на рубеже 1953—1954 годов перед уже упоминавшимся КБ-1, занимавшимся вопросами ПВО, была поставлена задача продолжить исследование проблемы в более практическом плане: дать ответ на вопрос о возможности создания средств противоракетной обороны на базе уже существующих зенитно-ракетных комплексов ПВО. Для специалистов КБ-1 проблема ПРО была уравнением со многими неизвестными. Во-первых, объект поражения. Это не сравнительно тихоходные самолеты. Это головки баллистических ракет, летящие со скоростью нескольких километров в секунду. Во-вторых, имелось в виду, что ракеты наверняка будут оснащаться ядерными боеголовками. В-третьих, по сравнению с самолетами, боеголовки представляли собой небольшие цели, и встречать их надо было на большем удалении от охраняемого объекта. В-четвертых... Вопросов было много. 1954 год прошел в интенсивном «нащупывании» путей решения задачи на базе достижений радиолокации и в области зенитных управляемых ракет. Оказалось, что проблемой ПРО в названных НИИ стали инициативно заниматься еще до того, как правительством была поставлена на этот счет конкретная задача. Из материалов исследований проблемы следовало, что в них либо прямо участвовали, либо предоставили для исследований расчеты такие крупные ученые, как С. П. Королев (расчеты траекторий баллистических ракет), В. С. Пугачев, профессор ВВИА им. Н. Е. Жуковского (консультации по вопросам динамики полета и управления ракетами) и др. На основе этих материалов, изучения опыта создания радиолокационных средств и управляемых зенитных ракет противосамолетных систем, в первую очередь системы С-25, а также с учетом результатов ознакомления с реальными пусками ракет на полигонах, был составлен «сводный отчет». Он и стал отправной точкой для начала реализации по- 174 ставленной задачи. Для этого в КБ-1 был создан отдел по проблеме ПРО, который возглавил Г. В. Кисунько. Первые прикидки, произведенные на основе сводного отчета, оказались неутешительными. Оказалось, что если использовать уже известные технологии, то для поражения одной боеголовки баллистической ракеты необходимо затратить, по крайней мере, десять противоракет (ПР). Это, естественно, было неприемлемо. Стало ясно, что нужны свежие решения, как по вопросу обнаружения и определения координат цели, по наведению на нее противоракеты, так и по способам ее поражения. Но для начала требовалось более детально ознакомиться с тем, что было предметом противодействия — с баллистической ракетой и ее ядерной головной частью. В 1955 году ракетой, которая могла бы стать предметом противодействия, была испытываемая в то время БР Р-5. Для ознакомления с ней на полигон Капустин Яр вылетела команда КБ-1 во главе с Кисунько. Командировка была полезной. Наблюдая за реальными запусками ракеты, работой системы коррекции ее траектории, специалисты КБ получили ответы на все интересующие их вопросы, кроме двух: какова отражающая поверхность головной части БР, необходимая для расчетов параметров радиолокаторов обнаружения, и какова уязвимость головной части от различных средств поражения. Отсутствие достоверных данных на этот счет требовало прямых экспериментов. Но такие эксперименты были возможны только у разработчиков ядерных головных частей. Головные части с ядерными зарядами находились в распоряжении Министерства среднего машиностроения, которое в то время отвергало любые попытки извне ознакомиться с предметами, находящимися в" его ведении. Поэтому потребовалось несколько месяцев на оформление допуска и организацию экспериментов для получения необходимых КБ-1 данных. Эксперимент состоялся летом 1956 года в районе Арзамаса-16, на специально подготовленной для этих целей площадке. После разработки плана эксперимента с участием научного руководителя КБ-11 Ю. Б. Харитона, в течение нескольких дней реальные головные части (без ядерной начинки) обстреливались под разными углами встречи кумулятивными снарядами. Результат был оценен двояко. Разработчики ПРО с сожалением отметили, что ни в одном из опытов головная часть не взорвалась. Более того, в большинстве случаев даже 175 продолжала работать электронная схема боеголовки. Харитон же и его сотрудники этими фактами были весьма довольны. Поскольку опыты производились в наземных условиях, оставалось надеяться, что в реальных условиях полета боеголовки что-то будет иначе. Возможно, следует использовать для поражения ядерный взрыв. Эту возможность затем проверили на Семипалатинском ядерном полигоне как в условиях ядерного взрыва, так и при имитации его путем подрыва тротилового заряда большой мощности. Полученные результаты были достаточны для разработки головных частей противоракет. Одновременно с исследовательскими работами летом того же 1956 года военные строители приступили к созданию специального полигона в Казахстане в районе озера Балхаш, недалеко от железнодорожной станции Сары-Шаган. В 1959 году эскизный проект противоракетной системы (система «А») был закончен. На основе этого проекта были созданы экспериментальные средства ПРО для испытаний на полигоне Сары-Шаган. В состав системы входили: РЛС дальнего обнаружения баллистической ракеты (БР); три РЛС точного наведения противоракеты (ПР) на цель; РЛС вывода ПР и совмещенная с ней станция передачи команд управления ПР и подрыва ее боевой части; стартовая позиция с пусковыми установками ПР; главный командно-вычислительный центр; радиорелейные линии связи. Система была рассчитана на автосопровождение головной части баллистической ракеты, начиная с дальности 700 км. Противоракета В-1000, созданная в ОКБ-2 под руководством П. Д. Грушина, имела скорость около 1000 м/сек, отличалась хорошей управляемостью, позволяла осуществлять перехват цели на высотах до 25 км. Противоракета проектировалась как под ядерную, так и под «обычную» (неядерную) головную часть. К испытаниям готовилась обычная ГЧ. Впрочем, сказать, что она была «обычной», было бы неверно. Она была оснащена несколькими тысячами поражающих элементов, каждый из которых представлял собой шаровую оболочку, начиненную взрывчатым веществом, в центре которого находилось ядро из тяжелого твердого металла. После взрыва головной части шарики создавали достаточно объемное 176 поражающее поле. При соударении с летящей боеголовкой шарик взрывался, в проделанное отверстие врывалось твердое ядро и вызывало либо взрыв, либо иного рода поражение боеголовки. Автором столь хитроумной боеголовки был К. И. Козорезов1. Наконец все было готово для испытаний. 4 марта 1961 года впервые в мировой практике был осуществлен перехват и уничтожение в полете головной части баллистической ракеты РСД Р-12. Головная часть ракеты летела со скоростью 3000 м/сек и была поражена осколочно-фугасной боевой частью противоракеты В-1000 на высоте 25 км. На этом испытания системы «А» не закончились. Вслед за первым успешным испытанием в том же марте 1961 года было проведено еще несколько пусков противоракеты В-1000 по реальным целям, в том числе по головной части РСД Р-5. В 1961 году начались летные испытания ядерной боевой части ПР В-1000 (без ядерной компоненты), одновременно разрабатывался вариант противоракеты с тепловой головкой самонаведения. В целом система «А» подтвердила не только принципиальную возможность перехвата и уничтожения боеголовок баллистических ракет в полете, но и оказалась достаточно эффективным средством их поражения. Первым конкретным следствием этого вывода было решение о создании системы ПРО города Москвы (система А-35). Замысел системы ПРО столицы был сформулирован Минобороны. В соответствии с ним система должна была обеспечить поражение нескольких баллистических ракет, оснащенных моноблочными головными частями, одновременно атакующих Москву. При выработке технических требований использовались результаты уже имеющихся проработок проблемы ПРО, опыт проектирования системы «А» и ожидаемые результаты экспериментов на полигоне Сары-Шаган. Однако требования к новой системе были серьезно ужесточены. В частности, требуемая высо- 1 Кто читал повесть И. Грековой «На испытаниях», тот вспомнит описанного в ней конструктора Вокорезова. Его прообразом как раз и был Козорезов. Да и сама Грекова вовсе не Грекова, а Е. С. Вентцель — бывшая в 1950-х годах (возможно и позже) преподавателем ВВИА им. Жуковского, известная у нас и за рубежом как выдающийся специалист в области теории вероятностей и исследования операций. 177 та поражения боеголовок баллистических ракет была увеличена примерно в 20 раз. Осенью 1962 года состоялась защита эскизного проекта московской системы ПРО «А-35». Однако комиссия не нашла его пригодным к использованию. Было отмечено, что заложенные в проект подходы к проектированию системы уже не отвечают современным условиям. Система оказалась неоправданно сложной и к тому же нацеленной на поражение одним комплексом ПРО лишь одной боеголовки. Требовалась серьезная доработка. Она касалась главным образом принципа определения координат цели с помощью трех РЛС. В результате доработки эта задача стала решаться одной РЛС. А поскольку это нововведение несколько снижало точность результата, было решено существенно увеличить мощность ядерного заряда противоракеты А-350. В конце концов решение о развертывании системы «А-35» состоялось. Ее главный командный пункт был построен в 70 км от Москвы. Там же была построена огромная антенна РЛС дальнего обнаружения. Стрельбовые комплексы располагались на большом удалении от Москвы и включали стартовые позиции противоракет и РЛС их наведения. Все построенные объекты были связаны соответствующими линиями связи. Таким образом, задача ПРО Москвы от ограниченного числа моноблочных ракет решалась. Но остальная страна оставалась никак не защищенной от ракетно-ядерного удара вероятного противника. В целях интенсификации работ в области ПРО — и территориальной, и московской — в мае 1965 года постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР при ОКБ «Вымпел» был создан Научно-тематический центр по ПРО. Затем само это конструкторское бюро было преобразовано в Центральное научно-производственное объединение «Вымпел» (ЦНПО «Вымпел»). В это гигантское объединение стало входить около 10 институтов и 10 заводов. Им поручалась разработка и системы ПРО, и системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН). В марте 1967 года в состав Войск ПВО страны был введен новый род войск — противоракетная и противокосмическая оборона (ПРО и ПКО). К лету 1967 года были разработаны также эскизные проекты системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН), генеральными и главными конструкторами которых стали 178 А. Минц, А. Савин, В. Ковтуненко, В. Репин, Ю. Поляк и Ф. Каминский. СПРН была развернута. До последнего дня существования СССР она представляла собой мощную и эффективную систему, предназначенную для своевременного и достоверного обнаружения ракетно-ядерного удара, с какого бы направления он ни осуществлялся. Система представляла собой целый комплекс разнообразных сооружений и устройств. Кроме РЛС дальнего обнаружения, она содержала компоненты, использующие различные физические принципы обнаружения баллистических ракет с момента их старта и на траектории полета. СПРН имела двухэшелонное построение. В первом эшелоне, предназначенном для раннего обнаружения запусков баллистических ракет и их отслеживания на траектории полета, использовались группировки космических аппаратов, размещенных на своих орбитах, и РЛС загоризонтного обнаружения. Во втором эшелоне использовались надгоризонтные РЛС, развернутые в приграничных районах и образующие непрерывное круговое поле наблюдения. Крупные и целенаправленные меры, предпринятые Советским Союзом в 1960-х годах в области ПРО и СПРН, надо полагать, серьезно обеспокоили американское военно-политическое руководство. И, видимо, не случайно именно к этому времени относятся инициативы Вашингтона по поводу начала переговоров с СССР об ограничении систем противоракетной обороны.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «ПРОБЛЕМА ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЫ» з дисципліни «Супердержави XX століття. Стратегічне протиборство»
