Первичным на Западе является индивид-собственник, а не иерархически организованная государственно-бюрократическая структура, царящая над иод-властными ей работниками. Однако сущностные основы Западной цивилизации уже к концу XIX в., а особенно в первой трети XX в., все более подрываются как процессами обобществления труда и капитала, сполна раскрытыми на их ранней стадии К. Марксом, так и бюрократизацией, что подчеркивал М. Вебер (и предугадывал в своих ранних работах К. Маркс), в том числе с элементами государственной регуляции и планирования экономической жизни, проявившимися, особенно в Германии, уже в годы Первой мировой войны и приведшими в восторг В.И. Ленина. Обе эти тенденции красноречиво свидетельствовали об определенном исчерпании западного буржуазно-либерального пути развития уже в двадцатилетие между двумя мировыми войнами. Однако, благодаря экономической доктрине Дж.М. Кейнса и ее практическому применению в ведущих североатлантических государствах, начиная с "нового курса" Ф. Рузвельта, эти тенденции удалось преодолеть. С противоположной стороны Восток, точнее — все незападное человечество, достигнув в пределах собственных цивилизационных систем определенной стабильности, самодостаточности и гармонии с окружающей средой, оказалось в зоне экспансии новоевропейских наций. Развив невиданное экономическое, техническое и военное могущество Запад с первых веков Нового времени начинает преобразовывать мир в соответствии с собственными нуждами, не считаясь с интересами и традиционными ценностями незападных обществ. Повсюду, как в пределах Макрохристианского мира, так и в традиционные цивилизации Востока, Запад вносил свои принципы и ценности, которые разлагали прежнюю жизнь местных, хорошо ранее сбалансированных обществ. Часть общества перенимала новые принципы поведения, но повышение ее жизненного стандарта определялось возрастанием эксплуатации и степени беззащитности основной массы населения. "Западнизация" (термин А.А. Зиновьева) в большинстве случаев вела к понижению жизненного уровня основной массы населения и (что, возможно, еще более существенно) деструкции ценностно-мировоззренческих ориентации людей при прогрессирующем кризисе доверия к традиционным нормам и представлениям в соединении с неспособностью адекватно воспринимать чуждые им западные ментальность и этос. Даже в случае, когда жизненный уровень основной массы в абсолютном измерении не ухудшается или даже несколько возрастает (Турция последних десятилетий), это не снимает напряженность, поскольку добытые нечестным путем богатства и соответствующий образ жизни нуворишей воспринимаются как вызов устоям и традиционным ценностям. Однако в абсолютном большинстве случаев реформирование экономики сопровождается дикой приватизацией (разворовыванием) государственной и коммунальной собственности, открытием экономических границ, заполнением национальных рынков западными (а затем и дальневосточными) товарами, стремительным ростом государственного долга с выплатой текущих процентов (размеры которых часто сопоставимы с репарациями побежденных победителям) и, как результат, крахом всего народнохозяйственного механизма, худо-бедно функционировавшего в прошлые десятилетия. А это вызывает естественный протест у массы ограбленного населения. Отсюда — взрыв национально-осво-636__________Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество бодительных и социальных движений в незападных странах, поначалу (в силу высокого авторитета европейской науки и неспособности традиционных учений к выработке адекватной реакции на вызов Запада) опиравшихся на заимствованные у Европы доктрины антибуржуазной направленности. Главным образом это относится к так или иначе перетолкованному в соответствии с местными условиями социализму и особенно коммунизму, получившему специфические интерпретации на почве дискредитированных ранее православия (России) и конфуцианства (Китай), местных воззрений в Корее и Индокитае, других регионах мира. Однако в ряде случаев изначально избиралась ориентация на собственные модернизированные учения и политические доктрины (неоиндуистские течения, в частности гандизм в Индии, "дух Ямато" в Японии до ее катастрофы во Второй мировой войне и пр.). А в последние десятиления, особенно после победы исламской революции в Иране, на всем Ближнем и Среднем Востоке очевидной становится тенденция к выдвижению в качестве альтернативы "духу Запада" (особенно американизма, порождения массовой культуры США, названных аятоллой Хомейни "Большим шайтаном") радикальной мусульманской (фундаменталистской) доктрины, адаптированной к духовным запросам соответствующих народов в современных условиях. И можно не сомневаться в том, что разгром талибов в Афганистане в мировом масштабе ничего не решает. Мусульманский фундаментализм становится все более популярным даже в таких относительно благополучных странах, как Турция или Египет. Поэтому не удивительно, что даже там, где исламистские партии действуют вполне легитимными, парламентскими методами, местные правящие прозападные силы применяют по отношению к ним (с одобрения Запада) силовые методы. Один из ярких тому примеров —- запрет на 5 лет исламистской партии в Турции в начале 1998 г. Таким образом, в наши дни, особенно после дискредитации коммунизма и краха СССР, похоже, начинается новая фаза противостояния незападного — всего обделенного, "униженного и оскорбленного" — мира Западу. Однако если ранее основным идейным противовесом "западнизации" выступали заимствованные из Европы (часто — через Россию) леворадикальные (сочетавшие идеи национально-освободительных движений с модификациями коммунизма и социализма) учения, то теперь незападные народы все увереннее становятся на почву собственных традиционных, обновленных в соответствии с запросами времени или, наоборот, редуцированных до их варварских форм (как ислам у талибов) учений, имманентно содержащих определенный, специфический для каждой великой цивилизации глубинный религиозный слой. Наиболее ярко мы это видим в мусульманских странах. Однако постепенный, но решительный поворот к традиционным духовным ценностям (при их прагматическом сочетании с научно-техническими и другими рациональными знаниями западного происхождения) происходит на наших глазах и в Китае. В таком ракурсе рассмотрения, коммунизм XX в. сыграл роль идейной основы противостояния западному "духу капитализма" со стороны наиболее способных к самоорганизации незападных народов, прежде всего русских и китайцев. Однако, будучи учением бездуховным и тоталитарным, породившим ужасающие по совершенным ими преступлениям режимы и оказавшимся не способным дать удовлетворение глубинным потребностям человеческой личности, коммунизм относительно быстро утрачивает на мировой арене свое первостепенноеКатаклизмы XX века__________________________________________________637 значение. До некоторой степени его роль начинает перенимать обновленный ислам, с успехом способный противостоять системе западных ценностей и жизненных установок в азиатских и африканских странах. Примечательно, что именно ислам становится флагом радикальных движений чернокожего населения США. Похоже, начинает сбываться пророчество А. Вебера о том, что народы, оказавшиеся "порабощенными империализмом, не только попытаются освободиться от империалистических пут, но, кроме того, будут стремиться воссоздать самобытные формы духовной жизни, имеющие им одним свойственные черты"7. Таким образом, трансформация сложившейся к началу XX в. всемирной макроцивилизации происходила в первой половине прошедшего века в единстве двух разнохарактерных, но органически связанных между собой процессов. С одной стороны, наростало противоречие между самими промышленно развитыми державами (точнее — их объединенными в военные блоки группами) в борьбе за перераспределение власти над миром, а с другой — усиление реакции неприятия этоса и образа жизни доминирующего на мировой арене Запада со стороны ориентированных на традиционные ценности незападных обществ. Последнее, особенно в Русской и Китайской революциях, проходило под флагом коммунизма, что не должно скрывать от нас глубинную сущность вызвавших эти события и порожденных ими процессов. Взаимосвязанное разворачивание этих двух параллельных процессов приводит к неожиданным последствиям — быстрому развитию и милитаризации Японии, возникновению тоталитарных СССР и Германии, затем Китая, краху гитлеровской Германии и милитаристской Японии при создании мировой социалистической системы; экономическому взлету послевоенных Японии и Германии; краху колониальной системы; расколу социалистического блока на СССР с сателлитами и Китай; созданию устойчивой зоны североатлантического сотрудничества стран Запада — на все это (до развала СССР) уходит менее столетия. Не приходится удивляться, что США, оказавшись в последнем десятилетии XX в. единственной сверхдержавой, стремятся закрепить свое господствующее положение в мире. Однако шансы на создание однополярного, "западно-центрического" (точнее, "американоцентрического") мира представляются невысокими, поскольку консолидация народов в рамках традиционных цивилиза-ционных ойкумен (даже при периодических войнах между членами последних) уже на уровне индустриальных (в ряде случаев, особенно в Восточной и Юго-Восточной Азии, — постиндустриальных) государств и на обновленных своих традиционных идейно-ценностных основаниях становится явлением времени. При этом Западный мир (с примыкающими к нему по ряду важнейших показателей Японией и "восточноазиатскими тиграми") явно утрачивает былое единство с потерей общего (в лице СССР) противника. Есть все основания предполагать наростание в обозримом будущем противоречий как по трансатлантической (между Объединенной Европой и Северной Америкой), так и по транстихоокеанской (между Северной Америкой и Японией) линиям. Существенно, что ни Китай, ни Мусульманский мир, в отличие от СССР, не воспринимаются в качестве потенциального противника всеми тремя названными очагами постиндустриальной цивилизации. Если мусульманский фактор беспокоит Европу и Америку, то китайский — Японию и Америку. 7 Вебер А Гармония и кризис... — С.290.638 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество Мировая цивилизация приобретает, таким образом, характер полицентрической макросистемы, в структуре которой Запад (быстро утрачивающий свою сконсолидированность времен "Холодной войны") является наибольшей, однако не способной контролировать все остальные (например, Китай, Иран и пр.) центры силой. На наших глазах, как то уже отмечалось С. Хантингтоном и другими политологами, мир все более реструктуируется по цивилизационным признакам, в соответствии с чем определяются и геополитические ориентиры, и перспективы отдельных государств и народов. С 60-х гг., с ликвидацией колониальной системы, расколом социалистического лагеря (по линии СССР — Китай) и возрождением Японии, структура биполярного мира времен "Холодной войны" начинает эрозировать. Ряд государств-цивилизаций, прежде всего Китай и Индия, занимают на мировой арене самостоятельную позицию. В значительной мере это относится и к Японии, внешне демонстрирующей лояльность к курсу США. В то же время сам буржуазно-либеральный Запад, в сущности Западноевро-пейско-Североамериканская или Североатлантическая цивилизация, несмотря на все бросавшиеся ему в течение XX в. вызовы (рост коммунистического движения, Мировой экономический кризис и Великая депрессия 1929—1933 гг, нацизм и японский милитаризм, национально-освободительное движение и распад колониальной системы, мировое противостояние социальных систем и пр.), оказался поразительно жизнеспособным, и на рубеже 80—90-х гг. уходящего века добился победы в "Холодной войне", ознаменовавшейся крахом СССР и переходом под контроль НАТО ранее зависимых от последнего центральноевро-пейско-прибалтийских государств (начиная с Польши, Чехии и Венгрии), с распространением влияния Запада и на многие другие государства СНГ. Однако в годы противостояния Запада и СССР, после краха колониальной системы и особенно выхода Китая из сферы советского влияния в первой половине 60-х гг., мир начал превращаться из биполярного в полицентричный. Этот процесс тем более усилился после краха СССР и низведения России (при пота-кании тому со стороны кремлевских "демократов" раннеельцинского времени, превратившихся в считанные месяцы, как по мановению волшебной палочки, в циничных олигархов) до статуса региональной североевразийской державы. Запад, прежде всего в лице США, временно оставаясь господствующей на планете силой, оказывается не способен контролировать мир в целом. При этом, как, в сущности, в свое время было предсказано А.Дж. Тойнби и в последние годы показано С. Хантингтоном, реструктуризация человечества осуществляется на цивилизационной основе. Время национальных государств в мировом масштабе проходит, хотя в отдельных регионах, где такого рода структурам не удалось закрепиться в соответствующее время (до середины XX в.), проблема национальной государственности для определенной части общества все еще актуальна. Цивилизационный фактор оказыватся ведущим, тем более что в наше время все более очевидной становится неприемлемость западных норм и ценностей для незападных регионов планеты. И этому утверждению не противоречит факт успешной адаптации западных технологий народами конфуцианско-буддийского Дальнего Востока (Япония, Южная Корея, Тайвань, теперь и Китай в целом, а также Вьетнам). В каждом из этих случаев восприятие инноваций происходило при их адаптации к традиционным социокультурным формам, а не за счет их замены идейно-ценностнымиКатаклизмы XX века_____________________________________________________639 стандартами западных государств — то, что столь рьяно насаждается у нас в последние годы, без всякого учета реалий жизни и психологии людей. В этом смысле можно смело утверждать, что навязанные Западом оказавшимся от него в свое время в той или иной зависимости незападным государствам (будь то Япония или Индия, Пакистан или Турция, Нигерия или Танзания) формы парламентаризма и многопартийности, при сохранении традиционных социальных отношений и ориентации в обществах, не прошедших школы Ренессанса, Реформации и Просвещения, не сформировавших западного представления о гражданине-собственнике, в сущности не имеют с аналогичными западными учреждениями ничего общего. Западная форма наполняется принципиально иным (и в различных цивилизационных регионах весьма разным) содержанием, что не трудно проверить и на примерах государств СНГ. При показанной ранее морфологической близости судеб Латиноамериканского и Восточноевропейско-Евразийского суб-цивилизационных миров принципиально возможной являтся трансформация существовавших в каждой из них систем в систему другого типа, но не в западную. Так, многие латиноамериканские государства после победы Ф. Кастро на Кубе объективно подошли к рубежу коммунистических революций (в том числе и через выборы — Чили начала 70-х гг.), однако активное вмешательство США заблокировало этот процесс. Теперь наблюдаем обратную ситуацию: при столь же активном участии Запада постсоциалистическая система трансформируется в частнособственническую латиноамериканского образца, но никак не социально-рыночную систему Запада. Последнюю нам только обещают в неопределенном будущем, точно так же, как большевики обещали коммунистический рай. Параллельно наблюдаем быстрые темпы развития Китая с непредсказуемыми последствиями, стабильное, практически плановое (по национальным программам) развитие Японии, некоторое оживление в самые последние годы в Индии, стагнацию в Латинской Америке (в странах которой, при безусловном росте экономических показателей, жизненный уровень в последние два десятилетия поднялся только в Чили) и безнадежную деградацию Черной Африки. Особо следует отметить возрастающую роль Мусульманского мира, децентрализованного (прямая противоположность сверхцентрализованному СССР), но становящегося все более опасным для Запада. Все это позволяет говорить (вместе с С. Хантингтоном и 3. Бжезинским) о том, что в настоящее время наиболее противостоящими Западу (прежде всего — США) цивилизационными мирами являются Китай и Мусульманский Восток, на глазах становящийся все более фундаменталистским.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИЙ» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
