Социокультурные основания Новоевропейской цивилизации
Новоевропейская цивилизация сыграла особенную, ни с чем не сравнимую роль в истории человечества. Она суть явление уникальное, принципиально отличное от всех предшествующих и синхронных ей цивилизаций своим рационализмом, индивидуализмом, капитализмом, приведшим^ всемирной индустриализации, урбанизации и, в конечном счете, объединению человечества в рамках единой глобальной системы постиндустриально-информационного общества. Западная цивилизация в силу своей природы не является самодостаточной, как цивилизации традиционных типов и даже такие системы квазицивилиза-ционного типа, как СССР с сателлитами. Ее экономическое развитие в последние два века предполагало и предполагает экономическую (как и всякую прочую) экспансию, обусловливаемую самим законом расширенного капиталистического воспроизводства. На стадии раннего капитализма это был, прежде всего, торговый экспансионизм с определявшимся им специфическим колониализмом (в том числе и широкомасштабной работорговлей с использованием труда черных невольников на плантациях Нового Света) по отношению к народам Востока в XVI—XVIII ст. С началом промышленного переворота в Англии мы имеем дело уже с классически-550__________Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество ми формами по преимуществу англо-французского колониализма, господствовавшими в Азии и Африке в XIX ст. Однако уже с появления преславутой доктрины Дж. Монро (1823 г.), тем более после победоносной войны с Испанией за "освобождение" Кубы и Филиппин 1898 г., США разворачивают в мире политику неоколониализма, преобладающую в отношениях наиболее развитых стран Запада с отсталыми государствами, сперва преимущественно их бывшими колониями, а теперь и постсоветскими государствами, во второй половине XX в. и сегодня. Таким образом, с момента своего появления и до наших дней Западная цивилизация активно и насильственно воздействовала и воздействует на незападные общества, причем реакции последних на разнообразные, в том числе и деструктивные, импульсы с ее стороны в различных случаях далеко не идентичны (Россия, Япония, Китай, Индия, мусульманские государства, Черная Африка). И, как представляется, отношения Запада со все более решительно реагирующими на его воздействие внешними по отношению к нему цивилиза-ционными центрами становится все более существенным, если не основным, фактором современной истории. С развалом СССР и образованием на его территории отдельных государств жизнедеятельность последних оказывается в прямой связи (в сущности — зависимости) от характера взаимодействия с Западом. Сказанное вполне самоочевидно. Однако мало кто подходит к решению возникающих в связи с этим актуальных задач с точки зрения не просто отношения России, Грузии и пр. с одним из западных государств или Западом как таковым, но в контексте общемирового взаимодействия цивилизационных систем, взятого в его исторической динамике. Многие базовые черты Новоевропейской цивилизации уходят корнями в глубокое прошлое исторических предков образовывавших ее народов. И без пусть даже самого беглого рассмотрения генезиса этих признаков понять специфику Запада, его неповторимого духа невозможно. Явственные проявления нового духа Запада видны уже на втором этапе Средневековья (во втором феодальном периоде, по М. Блоку). Среди них в первую очередь следует назвать такие феномены, как: 1) активная купеческая и банковская деятельность при появлении первых мануфактур — особенно в Италии с XIII в.; 2) начало формирования централизованных государств и наций, прежде всего во Франции и Англии после окончания Столетней войны и войны Алой и Белой роз; 3) рационалистическое отношение к миру, вполне проявившееся уже в схоластике; 4) яркий индивидуализм, сочетающийся с ненасытной жаждой наживы и духом авантюризма, выражающийся с особенной силой в заморской экспансии Португалии (с XV в.), затем Испании и пр., что привело к эпохе Великих географических открытий; 5) утверждение нового, религиозно освященного отношения к труду как к призванию каждого человека, что с особой силой, как показал М. Вебер, проявилось в течениях раннего протестантизма, особенно кальвинизма. Качественный перелом в развитии Западной Европы был связан с Возрождением, Великими географическими открытиями рубежа XV—XVI вв., Реформацией и утверждением раннебуржуазных отношений как особого самостоятельного экономического уклада в экономической жизни ряда ведущих странВеликий перелом в истории запада 551 Западной Европы — начиная с Нидерландов, где во второй половине XVI в. и происходит первая буржуазная революция. Скрещивание формировавшихся и разворачивавшихся вполне автономно индивидуалистического рационализма и гуманистическо-гедонистической установки Ренессанса в Италии и других, испытывавших ее влияние романских стран, с одной стороны, и индивидуалистических религиозных исканий в Европе севернее Альп — с другой, при развивавшейся быстрыми темпами предпринимательской деятельности в городах (достаточно самостоятельных в условиях расшатывания устоев феодализма, дискредитации католической церкви и слабости государственных структур), привело к грандиозной трансформации всей социокультурной западноевропейской системы уже в первой половине XVI в. Реформация и утверждение (с последующим бурным развитием) капитализма, как известно, были тесно взаимосвязаны, однако не по модели причины и следствия (М. Лютер, к примеру, менее всего был настроен выражать интересы экономически поднимавшегося бюргерства, скорее уж ориентируясь на князей Средней и Северной Германии), а в соответствии с принципом появления качественно нового в точке пересечения автономно развивавшихся, но в некоторый момент встретившихся процессов. С этого времени Запад охватывает (разумеется, не чуждый ему и ранее) дух наживы и внешней экспансии, в значительной степени получающих и религиозную мотивацию (особенно в кальвинизме с его идеей извечной богоизбранности горстки людей, признаком которой в этой жизни является деловой успех). От Античности Запад унаследовал прежде всего (не говоря о некоторых научных знаниях, технических изобретениях и пр.) выборную систему коммунально-городского самоустройства, рационалистический подход к решению проблем и понятие о законодательно оформленном правопорядке, а также, что особенно важно, представление о своей цивилизационной идентичности, основанной на идее Западной Римской империи и единстве венчавшейся римским первосвященником (папой) церковной структуры. И древнегреческие полисы, и во многом подобные им древнеиталийские городские общины (civitas) имели своими элементами отдельные домохозяйства, главы которых обладали полнотою гражданских прав и выборным путем формировали органы самоуправления. Во времена эллинистических монархий и тем более Римской империи автономные права таких городских общин все более урезались и нарушались, однако традиция муниципального самоуправления доживает до конца Античности и переходит в раннее Средневековье. Прежде всего, это наблюдается в пределах бывшей Западной Римской империи, на территориях, оказавшихся под властью слабых варварских королей, тогда как в Византии государственная машина в раннем Средневековье ликвидирует остатки городского самоуправления. Дольше всего оно удерживалось на периферии этой империи — в Херсонесе-Херсоне, к примеру, до 30-х гг. IX в. В этом отношении особенно характерным является пример Венеции, которая, сохраняя и развивая традиции античного самоуправления и под номинальной византийской властью в X в. превращается в самостоятельную республику. Для сравнения, страны Халифата, многие из которых (в пределах Средиземноморья — от Сирии до Испании) ранее составляли органическую часть Античного мира, городского самоуправления не знали. Определенное исключение составляли лишь священные города Хиджаза — Мекка и Медина, не имевшие никакого отношения к античному наследию.552__________Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество На античной почве вырастает и западный рационализм — в его предельно широком понимании как склонности решать разнообразнейшие проблемы при помощи формально-логических операций, безотносительно к тому, берутся ли исходные посылки из Библии, авторитетных философов (прежде всего, схоластами — у Аристотеля) или эксперимента (как в новоевропейской науке). Разум воспринимается как нечто самодостаточное, поставленное над прочим бытием в качестве судии и оценщика. В качестве живого моста между античным и средневековым западным рационализмом выступает Боэций (480—526 гг.), которого называют последним римлянином и первым схоластом, а затем Иоанн Скот Эри-угена (ок. 800 — ок. 877 гг.). Последний, при всем том огромном влиянии, которое он испытал со стороны восточнохристианскои теологии, в частности — Corpus Areopagiticum, подходит к религиозной проблематике сугубо рационалистически, провозглашая (как тысячелетием позже Г.В. Гегель), что подлинная философия суть ни что иное, как религия, а подлинная религия — это истинная философия, и потому никто не восходит на небо иначе, как через философию. В последующие- времена рационализация отношения к окружающему миру начинает непосредственно влиять и на производственную сферу, содействуя сельскохозяйственной и промышленной революции XI—XII вв., когда Западная Европа пережила беспрецедентный технологический бум. С этого времени Западнохристианский мир решительно становится на тот новый путь, который в конце концов приводит его к капитализму и промышленному перевороту. Не угасли на Западе при переходе от Античности к Средневековью и традиции римского права. Свою роль в этом сыграла его кодификация в Византии в правление Юстиниана I (527—565 гг.). На большей части Западнохристианского мира жизнь всю первую половину Средневековья строилась в соответствии с записанным обычным правом "варварских правд" и позднее — феодальными нормами. Однако элементы позднеантичного правосознания сохранялись в коммунах юга Европы, особенно в североитальянских городах. И при первом же оживлении городской жизни, уже в XI в., традиции римского права получают здесь новую жизнь, адаптируясь к потребностям торгово-ремесленных социумов. В этом смысле примечательно, что старейший в Западнохристианском мире университет, Бо-лонский, возникает в XI в. в результате объединения учащихся, прибывших из разных мест для изучения юриспруденции. В XIII в. число учащихся в нем доходило до 10 тыс., но он оставался по существу юридическим учебным заведением, главными предметами преподавания в котором были римское и каноническое право. И только в XIV в. в нем возникли факультеты теологии, философии и медицины. Существенным было и то, что Западная Европа унаследовала от Римской империи ощущение единства, которое в идеале мыслилось в виде восстановленной Западной империи. И во времена Карла Великого, Карла V и Наполеона западнохристианская Европа была к этому близка. От Западной Римской империи и империи Карла Великого Запад сохранил представление о своей цивилиза-ционной идентичности, несмотря на то, что уже в раннем Средневековье он состоял из двух основных субцивилизационных регионов — южного, романо-язычного, где в XVI в. удерживается католичество, и северного, германоязычно-го, где в названном столетии преимущественно побеждает протестантизм. Важно и то, что Западнохристианский мир противопоставлял себя не только иноверной Мусульманской цивилизации, но и христианской Византии — не позднее как со второй половины IX в.: со времен конфликта папы Николая I и I Великий перелом в истории запада__________________________________________553 патриарха Фотия (в дальнейшем обострявшегося в связи с развернувшейся между Константинополем и Римом борьбой за церковный суверенитет над обращенными в христианство балканско-дунайскими славянами и венграми). Окончательный разрыв относится, как известно, к середине XI в. Однако истоки разделения на Восточнохристианскую и Западнохристианскую цивилизации уходят корнями в позднеантичный эллинско-латинский дуализм восточно- и западно-средиземноморских провинций Римской империи, о чем уже говорилось. Распространенная характеристика Западнохристианского мира Средневековья как собственно "феодального" в настоящее время представляется весьма неточной. Ныне сам термин "феодализм" понимается уже не в плане некоей социально-экономической формации, а в виде определенного социально-политического устройства, основанного на иерархии политических суверенитетов, связанных с соответствующей системой земельных держаний. Феодально-иерархическая структура, раскрывающаяся через ступени форм личной зависимости и связанной с ней системой условных (постепенно становящейся наследственными) земельных владений, действительно где-то с XI в. становится базовой формой общественной организации наиболее развитых стран Запада. Однако говорить о феодализме в таком его понимании до 1000 г. не приходится. Не было такой системы во многих государствах Запада и позднее (Пиренейские и Скандинавские государства, Швейцария, в значительной степени Италия и пр.). Тем более важно то, что средневековые города-коммуны, даже когда в силу внешних обстоятельств они оказывались инкорпорированными в структуру феодальных владений, по своей сущности не были и не могли быть феодальными. Феодализм строится на примате вертикальных отношений между неравными в социально-правовом отношении субъектами, тогда как основой коммунальных отношений (как ранее — полисных) были горизонтальные связи между принципиально равными субъектами. Как писал по этому поводу М. Вебер, средневековый город был прежде всего союзом, конституированным или понимаемым как братство. Распространенный взгляд на западноевропейскую историю предполагает проведение резкой грани между Средневековьем и Новым временем (традиционно — по линии Возрождения и Реформации, около начала XVI в., или, в советской историографии, по Английской революции 40-х гг. XVII в.). Меньшее значение обычно уделяется периодизации истории самого Западного Средневековья. Между тем, не требует доказательства тот в принципе самоочевидный факт, что Возрождение и Реформация как эпохи глубоко укоренены в предыдущих веках и являются, в конечном счете, итогом общего подъема Запада, начавшегося в XI в. и, несмотря на кризис и спад XIV в., продолжавшегося с нарастающей силой до XX в. Собственно Западнохристианский мир как нечто структурно целостное (при скрещивании интегрировавших его на различных уровнях структур Римской церкви и провозглашенной империей Каролингской монархии франков) утверждается уже к 800 г. Однако в последующие два столетия, при потомках Карла Великого, эта система ослабевает и крошится, приходя в X в. (тем более при опустошительных набегах норманов, венгров и североафриканских мусульман) в состояние почти полной деструкции. И лишь после этого начинается сперва едва заметный, а затем все более явственный рост. Поэтому во многом прав был О. Шпенглер, датировавший "рождение" западной культурной554 Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество системы приблизительно 900 г., усматривая ее истоки (еще затеняемые мощными византийскими и мавританскими влияниями) где-то с 500 г. Такой взгляд разделяют и французские медиевисты школы "Анналов". Как отмечалось, М. Блок высказал продуктивную идею относительно разделения истории средневекового Запада на два феодальных периода с очень различными ведущими тональностями, рубежом между которыми было начало XI в. С этого времени укрепляется новая, собственно феодальная аристократия, прочно, по праву наследования, удерживающая свои земли и глядящая на себя не как на королевских наместников и чиновников, а как на действительных властителей; аристократия, потомки которой будут играть первые роли (за исключением разве что Нидерландов и в некоторой степени Англии) до Великой французской революции. С этого же времени начинается и бурный рост средневековых западных городов в контексте так называемой "экономической революции второго феодального периода", заложившей фундамент грядущего хозяйственного взлета Западнохристианского мира. Последний динамично развивается в течение XII—XIII вв. и, пережив кризис XIV в. (страшная эпидемия чумы, унесшая едва ли не треть населения Западной Европы, Столетняя война, раскол католической церкви и борьба между папами и антипапами за власть в ней и пр.), вступает в новую фазу, характеризующуюся Ренессансом в Италии, а также гуситской предреформацией и собственно Реформацией в Германии, Швейцарии, Нидерландах и других странах, переживших (параллельно с ранним итальянским Возрождением) тот сложный социокультурный феномен, который с легкой руки И. Хейзинга получил название "Осени Средневековья". Преодолевая апокалиптические настроения 1000 г. (когда всеобщее ожидание "конца света" на несколько лет парализовало трудовую и всякую другую активность), с начала XI в. Западнохристианский мир разворачивает бурную хозяйственную деятельность, связанную, как в свое время показал М. Вебер, с поднятием религиозной значимости производительного труда. Сначала в авангарде этих преобразований шли монастыри, организовывавшие на рациональных основаниях свою хозяйственную жизнь. Однако со временем сформированное под их влиянием уважительное отношение к физическому труду, к изобретательству и предпринимательству внедряется и в сознание светских, преимущественно городских — бюргерских — кругов, так что основными носителями этого нового делового духа становится торгово-ремесленный люд. Западная церковь исходя из общих постулатов, прежде всего из того, что Бог, изгнав Адама и Еву из рая, предписал им и их потомкам трудиться, а также из жесткого императива ап. Павла — "кто не работает, да не ест", постепенно поднимала значимость труда как морально-этической ценности. Вначале труд воспринимался в качестве средства, необходимого для поддержания жизни человека, например у Фомы Аквинского. Затем он стал общезначимым и обязательным предписанием, условием и симптомом божественной благодати. Сложение новой трудовой этики происходило параллельно с усилением рационалистического отношения к миру, что выразилось, в частности, в расцвете схоластической философии в XII—XIII вв. В целом, как отмечалось, истоки западного рационализма через Боэция восходят к античным временам. Однако в готическом Средневековье унаследованный от аристотелевской традиции рационализм впервые сочетается не только с новым, почтительным отношением к труду, но и с обращением пытливого исследовательского взгляда к приро-Великий перелом в истории запада__________________________________________555 де как объекту постижения и подчинения. Рассудочный рационализм схоластики в лице Роджера Бэкона (1214—1292 гг.), а еще ранее — Роберта Гроссете-ста (1175—1253 гг.) — оба англичане, предвестники будущего британского эмпиризма, обращается — по сути, впервые в истории человеческой культуры — к опытному изучению природы как основы познания. Ими почти за четыре столетия до Френсиса Бэкона, автора известного афоризма "Знание — сила", целью наук провозглашается увеличение власти человека над природой. Поэтому, приводя многочисленные данные относительно использования агротехники, роста ремесленного мастерства, усовершенствования средств коммуникаций и пр., как и рационализации экономической жизни в целом, современные исследователи приходят к единодушному выводу, что процесс технического развития, набирающий ощутимую силу с эпохи Возрождения и существеннейшим образом (чему особое значение уделяли, в частности, К. Ясперс и М. Хайдеггер) определяющий характер Новоевропейской цивилизации, имеет своими истоками именно Средневековье, точнее — первые века II тыс. В этом контексте более конкретно и многопланово может быть понято и рассматривавшееся М. Блоком, Ж. Ле Гоффом и другими медиевистами формирование эффективной сельскохозяйственной системы севернее Альп и Луары, обусловленное феноменом "великой распашки". Последняя связывалась, в первую очередь, с быстрым увеличением численности населения в Западной Европе XI— XIII вв., определявшим колонизацию ранее мало заселенных территорий (от плато Испании до болотисто-лесистых низменностей Прибалтики), но также и с другими факторами — возрастанием престижного потребления знати, стимулировавшего развитие торговли с соседними цивилизациями (требовавшей дополнительных средств), накоплением производственно-технических знаний, усовершенствованием орудий труда, уже отмечавшимся утверждением трудовой этики и пр. Как отмечают современные исследователи, новое отношение к труду обусловило возникновение и решение ряда таких важных проблем, как рационализация экономической деятельности; ориентация на хозяйственное освоение новых пространств; увеличение объемов производства орудий труда и улучшения их качества; развитие средств передачи информации, предпосылкой чего был рост грамотности населения; свобода труда, поскольку только свободный труд приносит наибольшую пользу обществу; конкуренция, способствующая росту производительности труда; достаточное количество всеобщего эквивалента — денег; наконец, необходимые правовые гарантии свободного труда и эквивалентного обмена. При этом преобразования, связанные с трудовым порывом, охватившим Западнохристианский мир, демографическим ростом и великой распашкой, превратившей на большей части католической Европы того времени естественный ландшафт в антропогенный, коснулись всех сфер. Они способствовали утверждению основных ценностей Западной цивилизации: личности, свободы, закона (права), эквивалентного обмена и частной собственности, имевших в дальнейшем своим совокупным вектором выход на идею развития. Однако главное достижение XII в. заключалось в резком возвышении значимости трудовой активности и осознанном введении труда в систему основных ценностей За-паднохристианской цивилизации. Такая морально-психологическая атмосфера, все более охватывавшая городские коммуны, благоприятствовала не только развитию товарно-рыночных отношений (в систему которых начинало втягиваться и село) и денежного обращения (потребности которого стимулировали556__________Западная цивилизация, макрохристианский мир и глобализирующееся человечество развитие горнорудного дела), но и абстрактного мышления, связанного в то же время с практическими потребностями. Конкретика деловой жизни, оцениваемая в количественных категориях (преимущественно в деньгах-прибыли), становится основой бюргерского сознания. Экономическое развитие Западной Европы XII—XIII вв. вызвало выразительную переоценку социальных ценностей. Если ранее немногочисленные и рассеянные ремесленники и торговцы в качестве особого социального слоя не имели существенного значения, то теперь они консолидировались в городские коммуны с их цехами и гильдиями. Такие самоуправляющиеся города добиваются политической самостоятельности—становятся "вольными городами". В некоторых регионах, как, например, в Северной Италии, Прирейнской и Северной (Ганзейский союз) Германии, Нидерландах с Фландрией и пр., они даже становятся на некоторое время ведущей политической силой. Города с успехом противостоят феодальным сеньорам, подрывая тем самым не только экономически, но и политически основы феодального строя — в то самое время, когда сверху его начинает пытаться обуздать королевская власть. При этом если королевская власть в течение XIII—XV вв. (собственно, со времени французского короля Филиппа II Августа: 1180—1216 гг.) в ряде государств Европы (в особенности в Англии и во Франции, также в Скандинавии, на Пиренеях и пр.) определяла контуры тех территориально-государственных структур, в рамках которых начинался генезис новоевропейских наций, то в городах складывался новый тип социально-экономических отношений и соответствующая ему менталь-ность, преображавшая базовые установки и идее-образы католицизма. Все это происходило в условиях глубокого кризиса и дискредитации латинской церкви, порождавших новые, уже индивидуально самостоятельные духовные искания: от ересей катаров, альбигойцев и вальденсов, немецкой мистики XIV в. (Мейстер Экхарт и пр.) до Дж. Виклифа и Я. Гуса; М. Фиччино, Пико делла Мирандолы и Н. Маккиавелли южнее Альп и Эразма Роттердамского, М. Лютера и Ж. Кальвина к северу от них. Новые идеи, как и новые отношения, вызревали прежде всего в образованной бюргерской среде, однако однозначно выводить их из условий становления ран-небуржуазных отношений было бы излишним упрощением. С таким же успехом можно произвести обратную редукцию. Однако методами научного анализа мы можем установить лишь корреляцию между духовным обновлением Западной Европы в преддверии и во время Возрождения и Реформации, с одной стороны, и утверждением новых социально-экономических и политических (первые национальные государства, парламентаризм и абсолютизм и пр.) — с другой. Базовые основания Новоевропейской цивилизации вызревали именно в средневековых городах. Специфика и уникальность средневекового западного города была раскрыта в специальном исследовании М. Вебера на широком историческом фоне. Немецкий мыслитель обоснованно противопоставлял его восточному городу (не знавшему самоуправления, полностью подчиненного государственной бюрократии) и по многим параметрам сближал с античным городом, с которым он был связан тонким пунктиром исторической преемственности. М. Вебер показывает, что средневековый западный город был не только центром ремесла и торговли, административно-судебного округа, религиозно-культовой жизни и пр., но также (а может быть, и в первую очередь) союзом свободных и, на уровне его полноправных членов, равных людей, владеющих частной соб- ІВеликий перелом в истории запада__________________________________________557 ственностью. Как и в древнегреческом полисе, отношения между его гражданами-собственниками строились по горизонтали как общественно-договорные, с выбором подотчетных коммуне глав местного самоуправления. Человек, таким образом, конституируется как свободный работник-собственник и гражданин своего города-государства, как полноценный и самодостаточный контрагент экономических, социальных, политических и культурных отношений. К. Маркс, М. Вебер, Л. Февр, Ф. Бродель и многие другие ученые в целом единодушно относят возникновение капитализма как экономической системы к началу XVI в. Однако в это время (при параллельном становлении в ряде стран Европы, в особенности в Испании и Франции, абсолютистских государств и начавшихся Великих географических открытиях, первоначально прямо не связанных с развитием буржуазных отношений) в социокультурном плане побеждают вовсе не города сами по себе (в Испании как раз в это время их автономия была подавлена), а сформировавшийся в их среде дух индивидуализма, соединившийся с трудовой этикой, рационализмом и прагматизмом, предприимчивостью и практицизмом, самоуверенностью и пренебрежением (при преодолении цехового духа корпоративности) к интересам других, особенно если они оказываются представителями иных культурно-религиозных миров. Поэтому средневековый западный город, как бы далеко он со своими цехами, гильдиями и магистратами, корпоративностью и мелочной регламентацией различных сторон жизни не отстоял от реалий настоящего капитализма, может считаться лоном вызревания того феномена, который после исследований В. Зом-барта и в особенности выхода знаменитой работы М. Вебера получил название "духа капитализма". Этот "дух" означал религиозное (наиболее полно выраженное протестантизмом, в особенности — кальвинизмом) отношение к труду как к призванию и высшей обязанности человека перед Богом, мирской аскетизм, рационализм и личную предпринимательскую свободу, предполагая в качестве объективных предпосылок сложившееся и законодательно гарантированное право частной собственности.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Социокультурные основания Новоевропейской цивилизации» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
