Социокультурные основания Западнохристианского мира
Исторические корни Западнохристианского мира уходят в почву романо-язычного позднеантичного Западного Средиземноморья точно так же, как Во-сточнохристианский мир в его изначальной византийской форме органически связан с эллинистической восточносредиземноморской подосновой. И восточносредиземноморская, и западносредиземноморская субцивилизации поздней античности (хотя первая и в большей степени, чем вторая) восприняли в первой трети I тыс. мощные инъекции трансформировавшейся в системе Античной цивилизации ближневосточной духовности, в роли центрального компонента которой в эти века выступала обновленная, адаптированная к реалиям жизни больших полиэтичных городов Средиземноморья постиудейская традиция — христианство. Свою роль сыграли и иные, в значительной степени маргинальные по отношению как к древневосточному, так и к античному наследию течения — в широчайшем диапазоне от религий Митры и Изиды через гностицизм, предкаббалистический иудаизм, герметизм, манихейство до неопифагорейства и неоплатонизма. Названные учения, продуцируемые духовными исканиями людей Ближнего Востока (преимущественно так или иначе затронутых эллинизацией жителей Египта, Палестины, Сирии и Месопотамии), более-менее органично вписывались (подспудно видоизменяя ее) в социокультурную систему Восточносре-диземноморско-Переднеазиатского региона (более по западную сторону Рим-ско-Парфянской границы). Высокий интерес к ним проявляли и обитатели больших западносредизем-номорских городов, в первую очередь Карфагена и самого Рима, однако здесь эти во многом загадочные и малопонятные для латиноязычной массы воззрения воспринимались через их рационализацию. В результате такого адаптированного к структурам собственного менталитета, принятия восточносредиземноморской традиции неизбежно оставался некий нерационализированный ос-Западнохристианская цивилизация средневековья 483 таток. Этот иррациональный момент и становился основой той экзальтированной, нервозной, страстно-рефлектирующей, акцентированной на поисках собственного греха, но готовой к применению самых решительных мер для ее утверждения в сознании окружающих веры, которую мы наблюдаем уже у Тертуллиана, а затем у бл. Августина. То, что на Востоке воспринималось как более-менее свое, естественное, как прояснение и конкретизация неких базовых, архетипических идее-обра-зов, сложившихся в результате грандиозного греко-ближневосточного синтеза эллинистического и постэллинистического (римского) времени, на Западе было если и не полностью чужим, то по крайней мере изначально иным, становящимся своим через осознанное, порою мучительное, интеллектуально-волевое усилие индивидуального духа. Поэтому, если в Восточном Средиземноморье христианство постепенно становилось родом коллективной интуиции (отсюда православная концепция соборности), то в Западном изначально на первый план выдвигался вопрос о личной вере, при уделении большого значения рациональному обоснованию, в конечном счете даже "доказательству" истинности этой веры окружающим и самому себе. Таким образом, латинское христианство, как о том уже шла речь, с самого начала было куда более индивидуалистично и рационалистично, чем христианство греческое. Утверждению и закреплению этого его качества способствовали многочисленные факторы культурологического и исторического плана. Среди них следует различать, с одной стороны, специфические особенности поздне-античной Романско-Западносредиземноморской субцивилизации как таковой, а с другой — те историко-политические условия, в которых оказалось латино-язычное население в века агонии и крушения Западно-Римской империи, равно как и в последовавшую за ее падением эпоху. В отличие от грекоязычного Востока, основу духовной культуры которого составляла преимущественно платоновско-неоплатоническая философия с ее видением человека в системе предзаданной миром идей иерархии Космоса (от которого все более выразительно отстранялось божественное первоначало: плотиновское Единое, осмысливающееся как христианский Бог), в общественно-духовной культуре Запада доминировала юридически-правовая установка. Индивид понимался, в первую очередь, как субъект гражданского права, социальная позиция которого определялась регулировавшей его отношения с государством, разнообразными корпорациями и частными лицами законодательной базой. Детально разработанное римское право с четкими понятиями о гражданстве и собственности, правах и обязанностях представителей различных социальных групп (юридические различия между которыми постепенно нивелировались — по мере утверждения прямой административной власти над подданными государственно-бюрократического аппарата) ориентировало человека на определение его бытия-в-мире прежде всего в общественно-правовой плоскости, так сказать, юридической системе координат. Еще во времена Западно-Римской империи западнохристианское сознание вырабатывает такие общие установки, как индивидуализм, драматический (эсхатологически окрашенный) историзм, рационализм (предполагавший, разумеется, некоторый "иррациональный остаток" — конечное непонимание воли Бога), восприятие эмпирической данности как полноценной реальности (что потенциально открывало путь к утилитаризму и прагматизму), независимость церкви (которая с484 Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья падением Западной Римской империи остается единственным общим для Западной Европы институтом) от светской власти, склонность мыслить и оценивать человеческие поступки в юридически-правовых категориях (откуда потом в католицизме разовьется убеждение в праве церкви не только осуждать, но и физически карать инакомыслящих), взгляд на человечество как на принципиально разделенное на отвергаемое Богом большинство, обреченное на вечные муки, и избранное, шествующее в Царство Божие меньшинство (которому, как потом это перетолкует кальвинизм, и в этом мире прав и благ полагается больше, чем другим). Все это закрепляется, так сказать, в "культурном генокоде" западноевропейского общества и подспудно развивается в последующие века, когда Римская церковь становится во главе романоязычной паствы жителей бывших западно-римских провинций (оказавшихся под властью варваров-ариан). При синтезе с рассмотренными ранее особенностями социально-экономической и общественной жизни вступивших во взаимодействие романско-позднеантичных и германско-варварских структур это определило уникальное лицо Западнохристианско-Новоевропейской цивилизации. Такие вполне самостоятельно развившиеся реалии, как варварская и позднеантичная общественные системы и латинское христианство, пересеклись и сплавились в трагические века падения Западной Римской империи и рождения мира раннесредневекового Запада. Этим были заложены основания новой цивилизационной системы, которой суждено было во второй половине истекшего тысячелетия объединить и преобразовать мир, введя его в страшную полосу глобальных (военных, экономических, социальных, экологических) испытаний и потрясений. В течение V в. область за областью вся Западно-Римская империя оказывается в руках варварских дружин. Это были преимущественно германцы, принявшие в IV в. христианство в арианской форме. В этническом отношении исключение составляли лишь аланы, быстро слившиеся с вандалами в Северной Африке, и гунны с целым шлейфом приведенных ими из Евразийских степей и Восточной Европы этнических групп тюркского, славянского и того же германского происхождения, в массе своей (кроме германцев и продвинувшихся до Эльбы и Дуная славян) оставивших Центральную Европу после смерти Аттилы в 453 г. Из осевших в пределах провинций Римской империи в конфессиональном отношении не арианами были лишь германцы-язычники на севере: франки и англосаксы, принявшие, соответственно, в конце V и конце VI вв. христианство уже в формуле Никейского символа веры. В 408 г. римские войска ввиду обострения обстановки на Рейнско-Дунайской границе покидают Британию, власть в которой на несколько десятилетий переходит в руки потомков местной кельтской знати, однако уже с середины этого столетия на остров начинается переселение северо-германских племен англов, саксов, фризов и ютов, в целом обычно называемых англосаксами. Но Риму уже было не до того. В 410 г. он был взят и разграблен вестготами Алариха, основавшими уже после его смерти Вестготское королевство на юге Галлии в 419 г. Распространяя свою власть за Пиренеи, вестготы вытесняют лишь в 420 г. осевших в Испании вандалов и алан в Северную Африку, куда те переправляются в 429 г., и в 439 г. во главе с королем Гензерихом овладевают Карфагеном, образуя Вандальское королевство. К этому времени в Восточной Галлии складывается и королевство бургундов, уничтоженное Аттилой в 437 г., а на Среднем и Нижнем Рейне уже господствуют франки.Западнохристианская цивилизация средневековья____________________________________485 Гуннское нашествие на короткий срок сплотило варварские германские дружины и остатки римских легионов, которые совместно смогли остановить дальнейшее продвижение полчищ Аттилы в битве на Каталунских полях (Шампань) в 451 г. Однако и после нее власть императора реально не простиралась за пределы Италии. Разорение Рима вандалами Гензериха в 455 г. сделало само существование Западной империи чисто фиктивным, так что ее формальная ликвидация в 476 г. командиром наемников-гвардейцев, лишившим власти юного Ромула Августа и отправившим инсигнии власти западно-римских властителей в Константинополь императору Зенону, только юридически оформила реальное положение дел. Но совершивший этот переворот Одоакр в 493 г. был убит Теодо-рихом, приведшим свой народ из Паннонии и основавшим в Италии Остгостс-кое королевство. К середине VI в. оно было завоевано Византией, однако уже в 568 г. Северная и Средняя Италия, кроме Равенны, Рима и Неполя, перешли под власть таких же, как и остготы, германцев-ариан — лангобардов. К этому времени ведущей силой в Западной Европе уже прочно становятся франки, принявшие христианство от Рима. Как видим, V—VI вв. были столетиями нестабильности, усиливавшей расщепленность общества, его атомизацию, обнищание, а на психологическом уровне — ощущение заброшенности, отчаяния и вместе с тем — надежды и упования на Бога и церковь. При постоянно меняющихся политических границах властвующих варварских народов и их королей, романоязычное население бывших римских провинций естественным образом сплачивалось вокруг местного духовенства, своих городских (при том что города в условиях натурализации хозяйства, скорее, походили уже на укрепленные села) епископов, которые ориентировались на римского первосвященника. Унаследовавший от веков империи свою славу Рим церковный становился связующей осью для потомков обитателей прежних провинций Западной империи. От него ждали заступничества, защиты от своеволия королей-ариан, не говоря уже о вере в то, что ключи апостола Петра от рая находятся у римских пап. И последние умело использовали создавшееся положение для возвышения Ватикана. Размышляя над причинами уникальности Западной цивилизации, Ф. Гизо в свое время выдвинул положение о том, что если все прочие цивилизации базировались на каком-либо одном начале (централизованная деспотическая монархия, теократия, полисный город-государство и пр.), то в Европе изначально присутствует четыре таких основы, причем в течение всего Средневековья ни одна из этих сил не смогла взять под контроль три другие. Речь идет, во-первых, о единой для всего Запада церковной организации, во-вторых, о самоуправляющихся городских коммунах, со временем развившихся в средневековые города, в-третьих, об идее легитимной императорской власти и, наконец, в-четвертых, о феодальном начале, связанном с условным держанием земель на основании присяги личной верностью вассалов сеньору. Первые три начала, по справедливому мнению французского историка, восходят к наследию позднего Рима, тогда как четвертое — к образу жизни варварских королей и их дружин. Находясь в перманентной конфронтации друг с другом, эти основания общественного бытия Западнохристианского мира в зависимости от обстоятельств блокировались друг с другом. Весьма486____________________________Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья существенным представляется тот факт, что (в отличие от Византии или Мусульманского мира) на Западе светская и церковная власть с самого начала, как уже отмечалось, были разделены. Возникший в результате романо-германского синтеза (с дальнейшим подключением к нему скандинавов, западных славян, венгров и пр., принимавших христианство от Римского престола) Западнохристианский мир первоначально оформился в результате создания весьма шаткой двополюсной цер-ковно-политической структуры, которая сложилась благодаря альянсу Франкского государства (принявшего, в отличие от других германских варваров — остготов, вестготов, вандалов и пр. — христианство не в арианской, а в никейской, непосредственно — римско-латинской форме) и Ватикана. Политический и церковный центры были различными, даже географически удаленными друг от друга. И в дальнейшем все увеличивавшаяся брешь между ними способствовала реализации свободного выбора отдельных людей средневекового Запада. Так, к примеру, в XI—XIII вв. Германия и Северная Италия (с некоторыми другими государствами) церковно (как и весь католический мир) были подчинены папскому престолу, а политически — "римскому", фактически — германскому императору. В случае открытой борьбы между папой и императором (а этой борьбой заполнены названные века — между Григорием VII и Генрихом IV, Григорием IX и Фридрихом II и пр.) и феодальные властители, и города должны были выбирать, с кем и против кого им быть. Императоры рассчитывали в Италии на поддержку феодальных элементов, а папы опирались на городские коммуны. С другой стороны, в борьбе с крупными феодалами французские короли опирались на города и т.д. Человек не был однозначно подчинен одной лишь самодостаточной силе (как в Российской, Китайской или Османской империях, тем более в нацистской Германии или СССР) и поэтому так или иначе вынужден был самостоятельно выбирать линию своего поведения. Конкуренция и противостояние различных социально-политических сил, идейных позиций, принципов и пр. постоянно расширяли рамки свободы западного человека. Этого не было (или почти не было) не только в великих цивилизациях Востока, но и в Византии, где феодализма как такового, в его строгом, т. е. западноевропейском, понимании никогда не существовало, города (за исключением некоторых отдаленных владений типа Херсонеса-Херсона или Венеции) прямо подчинялись государственной администрации, а патриархи (если не считать попыток проведения самостоятельной церковной политики такими сильными личностями, как Фотий или Михаил Курулларий) почти всегда были в подчинении у императоров, возводились и смещались ими. Названные Ф. Гизо основания общественной жизни средневекового Запада можно разделить на две группы с точки зрения их роли в общецивилизаци-онном интеграционном процессе. Церковь как реальность и "имперство", где как идея, а подчас и как действительная сила (со времен Карла Великого до смерти императора Карла V Габсбурга), выступали, безусловно, как начала, стремившиеся к консолидации Западнохристианского мира (и ойкумены как таковой) под своим главенством. Однако тот факт, что они стремились к одному и тому же, не желая уступить друг другу пальму первенства, определил их жесткую конкуренцию и борьбу, перманентно вспыхивавшую в XI—XIII в.Западнохристианская цивилизация средневековья 487 В результате этой ожесточенной борьбы императоры и папы блокировали, парализовывали друг друга, что не только не позволяло Западу сплотиться в единое политическое целое (чему препятствовали и другие факторы), но также ослабляло Германскую "Священную Римскую империю" и дискредитировало стремившуюся к мирскому господству католическую церковь. Последнее способствовало возникновению всевозможных ересей и в конечном итоге подготовило Реформацию, в результате которой Западнохристианский мир утратил конфессиональное единство. Если "папство" и "имперство" выступали как общецивилизационные силы, то коммунально-городское и феодально-королевское начала действовали на региональном уровне. При этом королевская власть, в IX—XI вв. лишь венчавшая в большинстве западноевропейских стран феодальную иерархию, начинает претендовать на большую роль в общественно-политической жизни и, соответственно, вступает в конфликт с крупными феодалами. Приблизительно с рубежа XII—XIII вв. в отдельных частях Западной Европы королевская власть, опираясь на города и служилое дворянство, начинает открытую борьбу с крупными феодалами как таковыми, закладывая основы будущих сословных монархий, в пределах которых и вызревали европейские народы-нации последующих столетий. Наиболее ярко этот процесс начался в северной половине современной Франции, вокруг Парижа, в царствование Филиппа II Августа (1180—1223), но аналогичные тенденции в XIII в. были характерны уже и для Англии, Кастилии, Арагона и некоторых других территорий. Выкристаллизовывавшиеся центры этнополитической консолидации еще мало соответствовали привычным очертаниям европейских национальных государств последующих веков. Многие из имевших в то время первостепенное значение политических систем (как Лангедок с Тулузой, Бургундия — королевство Аре-лат, Неаполитанское королевство и пр.) со временем сошли с исторической сцены. Но так или иначе, молодые сословно-монархические государства повсеместно укреплялись, выдвигали на первый план династический принцип легитимности власти, устанавливали между собой бесчисленные договорные и династические связи "по горизонтали", все более, а в XIV—XV вв. и окончательно выходя из под контроля как папского, так и императорского престолов. Этим они не только не подрывали цивилизационное единство Запада, но еще более скрепляли и обеспечивали его, заменяя несостоявшееся (как то стало вполне очевидно в середине XIII в., со смертью императора Фридриха II в 1250 г. и его врага папы Иннокентия IV в 1254 г.) объединение Европы "сверху", ее самоорганизацией на полицентрической, государственно-этнической основе. Постепенно начинала изменяться и роль городов. Раннесредневековый западной город, немноголюдный, с населением в большинстве своем связанным с сельскохозяйственной деятельностью, прежде всего был средоточием власти политической и религиозной, резиденцией короля, графа или епископа. Но, как отмечает Ж. Ле Гофф, между X и XIII вв. образ западных городов изменился. В них возобладала экономическая, торговая и ремесленная функции, и города стали центрами хозяйственной деятельности, стягивая вокруг себя ближайшую сельскую округу. Освобождаясь от власти феодальных сеньоров и епископов, города в одних случаях (Англия, Франция, Кастилия, Арагон) непосредственно переходили под верховную, но еще не ущемлявшую их внутреннего самоуправления власть коро-488 Цивилизации третьей генерации в эпоху средневековья лей; в других (Ломбардия, Фландрия, северонемецкий Ганзейский союз) — они объединялись на более или менее прочных конфедеративных основаниях; в третьих же превращались в самостоятельные городские республики, такие как Венеция, Генуя, Флоренция и пр. Последние два типа характерны в первую очередь для Германии и Италии, где города в позднем Средневековье составляли экономический, политический и культурный каркас соответствующих территорий, но вместе с тем не менее, чем германские княжества, противились централизации. Превращаясь в ведущие экономические и культурно-образовательные (университетские) центры, города становятся узлами связей в пределах всего Западнохристианского мира, обеспечивая (безотносительно к границам королевств и феодальных владений) движение, обмен и трансформацию товаров и идей. Основные, связывающие Запад в единое целое линии коммуникаций, от города к городу, в XIII в. проходили главным образом по землям современных Западной Германии (вдоль Рейна) и Восточной Франции, от Нидерландов до Италии, при том что вдоль побережий Франции, Англии, Нидерландов, Германии и в бассейне Балтики преобладала морская торговля. Морская торговля была развита и в Средиземноморье (в том числе и между экономическими центрами всех трех примыкавших к нему цивилизаций — Западнохристиан-ской, Восточнохристианской и Мусульманской) с выходом через Константинополь в Черное море — к Трапезунду и Кафе. При этом отдельные города становились своеобразными воротами Западнохристианской цивилизации в иные миры: Венеция и Генуя — в сторону Мусульманского и южных филиаций Во-сточнохристианского; Любек, а затем и Рига с Ревелем (Таллинном) — в сторону северных областей Руси, где их ведущим контрагентом был Новгород. Таким образом, со второй половины XIII в. Западнохристианский мир конституируется не по принципу его охвата единой иерархической, светской или церковной структурой, а как полицентричная самоорганизующаяся система, целостность которой скрепляется бесконечным множеством переплетающихся и взаимоналагающихся экономических, политических (особенно династических), культурных, но также и собственно церковных, иерархически упорядоченных отношений. В общественной сфере в это время взаимодействуют такие основные силы: — утверждающаяся в виде отдельных сословных монархий центральная государственная власть, опирающаяся в первую очередь на формирующееся чиновничество (легистов-законников), мелкое служилое дворянство и в значительной степени города; — феодальная система, выступающая системообразующим фактором в сфере поземельных отношений, организации структуры политической власти на местах и характера личностных отношений в среде господствующего феодального класса, властвующего над огромным большинством населения — крестьянством; — города как средневековые городские коммуны, противящиеся феодальной системе и там, где они сильны, приобретающие статус городских республик, а там, где слабы,— идущие на союз с королевской властью. Значение императорской власти с пресечением династии Гогенштауфенов (1254) все более падало, и пришедший к власти Рудольф Габсбург (1273—1291), как и большинство его преемников, за исключением лишь Карла V (1519—1556), прежде всего стремились к удержанию своих властвующих позиций в самой Германии за счет округления собственного домена.Западнохристианская цивилизация средневековья 489 В течение второй половины XIII и особенно в XIV вв. катастрофически падало и значение папства. Вехами на этом пути могут считаться начало "Авинь-йонского пленения пап" (1308) и его окончание (1378), повлекшее сороколет-нюю смуту вокруг престола св. Петра. Преодоление последней и восстановление единства католической церкви на Констанцском соборе (1414—1418) уже не могло воспрепятствовать обновлению Запада, явными симптомами которого в то время стали распространение гуманистических умонастроений в Италии и гуситское движение в Чехии. Учитывая такое соотношение сил в средневековой Западнохристианской цивилизации, присмотримся внимательнее к основным тенденциям его социокультурного развития. В столь сложной и противоречивой общественной системе, основания которой были заложены в процессе длительного романо-гер-манского синтеза первых столетий Средневековья, утверждались и существенно отличные от известных в иных цивилизациях структуры социально-экономических отношений, тем более — отношения к человеку.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Социокультурные основания Западнохристианского мира» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
