Как было отмечено, стадиальность исторического процесса, уходящая свими корнями в ветхозаветно-древнехристианскую линейную (с эсхатологической перспективой) парадигму восприятия времени, является для новоевропейской философии традиционной и широко варьируемой в различных концепциях. В ее ключе в разное время работали А.Р. Тюрго и Ж.А. Кондорсе, А. Сен-Симон и О. Конт, Г.В. Гегель и К. Маркс, А. Фергюсон и Г. Спенсер, Л. Уайт и Дж. Стью-ард и многие, многие другие. В XX в. такой подход наиболее выразительно был представлен в марксистской и неоэволюционистской традициях. Однако стадиальное понимание исторического процесса было присуще и таким выдающимся мыслителям, как В.И. Вернадский и П. Тейяр де Шарден, К. Ясперс и А. Вебер, А.Дж. Тойнби, особенно в поздний период творчества, и пр. Выделение стадий социокультурного движения человечества предполагает определение критерия периодизации всемирной истории. Как отмечалось, любая концепция исторического процесса, ориентированная на нахождение некой одной "движущей силы" развития человечества, не может рассматриваться в качестве конструктивной. Поэтому следует отказаться и от попыток построения периодизации истории в соответствии с каким-либо одним критерием, будь-то степень индивидуальной свободы или общественной интеграции, уровень развития производительных сил и производственных отношений, степень и качество технической оснащенности, объем позитивных знаний, мера общественного благосостояния и пр. Существенным же представляется тот, как кажется, не вызывающий возражений факт, что в процессе социокультурного развития наблюдается устойчивая корреляция между явлениями экономической, социальной, политической, культурной, религиозной и пр. сфер. Определенным показателям одной из этих cijЕдинство и стадиальность исторического процесса 45 соответствует некоторый, однако не бесконечный спектр возможных состояний всех других сфер, о чем уже говорилось. Взаимосвязанную качественную трансформацию основных сфер общественной жизнедеятельности и предлагается полагать критерием определения узловых моментов истории. Чем более глубокими и значительными по своим последствиям являются фиксируемые системные сдвиги, тем более крупные вехи в истории человечества они определяют. Выделение узловых моментов всемирной истории как целостного процесса, как и ее периодизация, должно базироваться на определении тех ее точек, в которых наблюдаются взаимосвязанные принципиальные трансформации основных (экономической, социальной, политической, культурной и пр.) сфер жизнедеятельности людей. Последовательное применение такого принципа приводит к достаточно существенному пересмотру традиционных представлений о периодизации мировой истории. При таком подходе в истории следует прежде всего разграничивать ее два наиболее значительных периода, а именно — до и после так называемой "неолитической революции": перехода от присваивающих к производящим формам хозяйства. Именно с этого момента начинается поступательный процесс социокультурной эволюции отдельных человеческих сообществ в пределах более-менее компактных регионов, выводящий со временем на уровень возникновения первых цивилизаций (начиная с Египетской и Шумеро-Аккадской). На их основе, используя терминологию А.Дж. Тойнби, формируются уже вторичные региональные ци-вилизационные системы (типа Античной, Индийской, Китайской и пр.) и следующие за ними с рубежа древности и средневековья в пределах Европейско-Афра-зийского макрорегиона цивилизации третей генерации: Мусульманская, Восточ-нохристианская и Западнохристианская. В конечном итоге, в течение Нового времени ранее мало связанные между собой региональные цивилизации земного шара интегрируются вокруг вышедшей на буржуазно-индустриальный уровень развития Западной в глобальную всемирную макроцивилизационную систему, оказывающуюся, едва возникнув, в XX в. в полосе трагических метаморфоз. Само единство социокультурного процесса, его внутренняя логика и самоопределенность от "неолитической революции" до современности делает возможным включать в цивилизационный процесс не только общества, находящиеся на ступени цивилизации (в ее традиционном фергюсоновско-моргановско-энгельсовском понимании), но и многотысячелетний период развития родопле-менных социумов древних земледельцев и скотоводов позднепервобытной эпохи. Иначе говоря, в понятие "цивилизационный процесс" представляется целесообразным включить не только историю уже сформировавшихся цивилизаций, охватывающую приблизительно последние пять тысячелетий, но и время формирования древнейших цивилизационных систем, занявшее приблизительно такой же отрезок времени. В таком случае, эпоха раннепервобытных охотничье-собирательских обществ (которые, возможно, стоило бы называть собственно первобытными) может рассматриваться как "доистория" или "предыстория" цивилизации, длившаяся многие десятки тысячелетий от возникновения человека современного типа (Homo sapiens) около, вероятнее всего, 150—200 тыс. лет назад, до "неолитической революции", начавшейся на Ближнем Востоке 10—12 тыс. лет назад, на гребне климатических изменений, связанных с окончанием ледникового периода, при переходе от плейстоцена к голоцену. X-VIII — Ближневосточный
IV-II — Андский Карта 1. Центры формирования и направления распространения производящего хозяйства (с указанием тысячелетий до н.э.)
1 — Месопотамская цивилизация и Элам 2 — Древнеегипетская цивилизация 3 — Цивилизация долины р. Инд 4 — Эгейская цивилизация 5 — Шан-Иньская цивилизация Северного Китая 6 — Мезоамериканский цивилизационный центр 7 — Перуанский цивилизационный центр Теоретические основы понимания всемирной истории Раннепервобытное человечество верхнего палеолита еще не знало саморазвития как определенного поступательного процесса. Оно не преобразовывало окружающей среды, а приспосабливалось к ней. Поэтому изменения природно-климатических условий автоматически приводили к общему кризису соответствующей социокультурной системы, представители которой далеко не всегда могли эффективно адаптироваться к новым условиям. История раннепервобытных обществ представляется, таким образом, историей небольших, связанных между собою в пределах широких природно-гео-графических ареалов кровно-родственных общин с общими формами адаптации, а значит, и всего хозяйственно-культурного облика в целом. В качестве таковых, к примеру, можем считать коллективных охотников приледниковых открытых пространств верхнепалеолитической Евразии или современных им охотников и собирателей средиземноморско-переднеазиатских пространств с более индивидуализированными формами хозяйственной деятельности. Поэтому периодизация истории раннепервобытных обществ представляется необычайно сложной, до сих пор не получившей убедительного решения. Отдельные охотничьи коллективы достигали высокого культурного уровня и исчезали, не оставляя достойных продолжателей своих традиций. Примером может быть взлет и упадок верхнепалеолитических обществ приледниковой Европы с их блестящим изобразительным искусством. Также известно, что предки южноафриканских бушменов и аборигенов Австралии несколько тысячелетий назад обладали более развитой культурой, чем в момент встречи с европейцами. Собственно же цивилизационный процесс, как то следует из вышеизложенного, может быть разделенным на две основные ступени: формирования основ цивилизационных структур и собственно историю цивилизации. Водоразделом между ними выступает время формирования первых цивилизаций, начиная с рубежа IV—III тыс. до н. э., на Ближнем Востоке. Теперь остановимся на вопросе выделения стадий в пределах названных ступеней. Период формирования основ цивилизации может быть разделенным на две стадии, соответствующие, в терминологии В.Ф. Генинга, временам родового (в смысле времени существования общественных структур, основанных на вер тикальном, многопоколенном генеалогическом родстве) и племенного строя Рубежом между ними выступает процесс формирования надобщинных струк тур власти и управления — племенных институтов, со временем приобретаю щих преимущественно вид чифдомов-вождеств, хорошо проанализированны западными этнологами (М. Сахлинс, Э. Сервис и др.). Если "неолитическая ре волюция" закладывает, прежде всего, хозяйственные основания будуще цивилизационной истории, то формирование племенных органов власти и уп равления — основания будущих государственно-административных структур При этом в данном случае простительно абстрагироваться от того хорош известного факта, что на уровень развитых родовых, а отчасти и раннеплемен ных обществ иногда выходят и общества высших рыболовов и морских охот ников, а в исключительных ситуациях, как то показал В.А. Шнирельман на при мере коллективов, живущих преимущественно за счет потребления саго, даж некоторые этносы собирателей. Важнее то, что, развиваясь некоторое время параллельно с родовыми обществами ранних земледельцев и животноводов такие этносы собственными силами, без перехода к производящим формам хозяйства, выйти на уровень цивилизации не могут. Становление структур циЕдинство и стадиальность исторического процесса 49 вилизационного плана (элементы государственности, эксплуататорских отношений и пр.) мы наблюдаем среди них только в том случае, если эти общества вовлечены в жизнедеятельность уже сложившейся соседней цивилизации (обские угры начала Средневековья, индейцы северо-западного побережья Северной Америки в XVIII—XIX вв. и т. д.). Как было показано, категории "рабовладельческая" и "феодальная" формации, равно как и искусственно привязанные к ним понятия "древности" и "средневековья", лишь препятствуют адекватному постижению исторического процесса, а условный рубеж между ними, относимый традиционно к концу V в., если и фиксирует некоторое качественное изменение состояния Западной Европы, то не отражает каких-либо всемирно-исторических сдвигов. Сегодня, с отказом от пя-тичленной формационной схемы последнего длительное время ее защищавшего ученого большого масштаба — И.М. Дьяконова, на вопросе о "рабовладении" и "феодализме" как формациях можно поставить точку. Однако это обстоятельство вовсе не снимает проблемы внутренней периодизации истории на отрезке между появлением раннецивилизационных систем и началом мировой интеграции под эгидой становящегося буржуазным, а затем и индустриальным Запада. Стадию цивилизации можно подразделять на историю отдельных, хотя и связанных так или иначе между собой локальных и региональных цивилизаций (с формирующимися вокруг них цивилизационными ойкуменами типа Китайско-Дальневосточной и пр.), с одной стороны, и историю всемирной мак-роцивилизационной системы, которая в общих чертах складывается к рубежу XIX—XX вв. — с другой. Становление последней (его можно рассматривать в плоскости реализации тенденций глобализации, ярко проявивших себя на исходе XX в.) в решающей степени было определено промышленным переворотом, произошедшем на рубеже XVIII—XIX вв. в передовых, уже ставшими капиталистическими, странах Запада, ранее всех — в Англии. Стадия обособленных, или автономных (локальных и региональных) цивилизаций соответствует, таким образом, временам доиндустриальных эксплуататорских обществ, тогда как стадия всемирной макроцивилизацион-ной системы — индустриальному обществу с его дальнейшими модификациями в сторону, выражаясь уже ставшей общепринятой терминологией Дж. Белла, общества постиндустриального — информационного. На первой стадии мы, как говорилось, наблюдаем так называемые раннеклассовые и сословно-классовые общества или, в другой системе понятий, ранние и зрелые (развитые, традиционные) доиндустриальные цивилизации. Они соответсвуют двум четко просматривающимся этапам социокультурной эволюции, разделяемых обозначенным К. Ясперсом (к подобному выводу пришел и А. Вебер) периодом "осевого времени". Тогда были заложены основы новой духовной культуры человечества, связанной с идеей достоинства и самоценности, свободного выбора и нравственной ответственности отдельного человека. Однако ясперсовская интерпретация "осевого времени" отражает только один, хотя и чрезвычайно существенный, в метафизическом смысле важнейший аспект глобальной трансформации системы ранних цивилизаций в традиционные социокультурные системы цивилизационных ойкумен середины I тыс. до н. э. — середины II тыс.; трансформации, которая в Египте и Месопотамии началась уже во II тыс. до н. э., однако разворачивалась в этих древнейших центрах цивилизаци-онного процесса весьма медленно. 50_____________________________Теоретические основы понимания всемирной истории Сегодня вполне ясно, что новое понимание места и значимости человека в мироздании, связанное с идеей непосредственной, внутренней, глубинной его причастности к первоосновам бытия, было сопряжено с кардинальными изменениями во всех других сферах жизнедеятельности. В технологическом отношении оно соответствовало переходу к широкому использованию железных орудий труда и иным, качественно повысившим производительность труда практически во всех сферах изменениям в производственном процессе. Благодаря использованию железных орудий производительность сельскохозяйственного труда вне аллювиальных долин великих рек субтропической полосы (Нила, Тигра и Евфрата, Инда и пр.), в предгорьях и на каменистых плато, в зоне умеренных и тропических лесов качественно возросла; стало возможным использование дополнительных сил в ремесленном производстве, в армейских структурах и пр. В социально-экономической области это время знаменательно началом полномасштабного утверждения частнособственнических отношений. Это происходило при условии,'когда, как это показал Л.С. Васильев, прежняя нераздельная власть-собственность раннегосударственного аппарата на материальные и трудовые ресурсы коллектива утрачивает свою самодостаточность и рядом с государственным сектором легализируется сектор частный. Все большее развитие получают товарно-рыночные отношения, свидетельством чего является начало денежного обращения (монета начинает чеканиться в Лидии в VII в. до н. э.). Все это, как и многое другое, ведет к нарушению жесткой (характерной для позднепервобытных и раннеклассовых обществ) корреляции между социальным, политическим и имущественным статусом индивида и до определенной степени раскрепощает его внутреннюю творческую активность. В связи с этим зарождаются философия, пророческие религии и авторская лирика, в изобразительном искусстве появляется индивидуальный портрет и пр. Конечно, отдельные из названных явлений мы встречаем в Египте и Месопотамии и ранее, однако в системном виде — в пяти отмеченных К. Ясперсом регионах третьей четверти I тыс. до н. э. Более того, как справедливо отмечал в свое время В.И. Вернадский, именно с этого времени в качестве профессиональной сферы занятий выделяется область получения нового знания, а само знание начинает связываться с личными достижениями отдельных философов и ученых. С этого момента человек начинает осознавать свободу как сущностный аспект личностного бытия, что выражается в фундаментальных принципах высших религий, исходящих из наличия свободы воли и выбора у человека, а значит, и его ответственности за свои деяния. Положение о богоданности, метафизической определенности человеческой свободы впервые встречаем в учении Заратуштры и в библейском Второзако-нье. В таком контексте человек осознает себя автономным контрагентом не только экономической, общественно-политической и культурной жизни, но и во взаимоотношениях с трансцендентной первореальностью бытия (вспомним хотя бы вызов Иова Богу). Это выражается во многих из тех религиозных и философских учений, которые возникают в Греции, Палестине, Иране, Индии и Китае в течение второй трети I тыс. до н. э.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Стадии исторического процесса» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
