Базовой парадигмой традиционного советско-марксистского осмысления исторического процесса была идея стадиальности, дополнявшаяся пониманием того, что различные общества в силу тех или иных причин развивались и развиваются различными темпами: одни более быстро по сравнению с другими. Стадии, или ступени, общественного развития (в теории) определялись по уровню развития производительных сил, причем каждому из таких уровней должен I32______________________________Теоретические основы понимания всемирной истории был соответствовать свой тип производственных отношений, а этот "базис" в свою очередь определял разнообразные "надстроечные" явления: политические формы, религиозные воззрения, характер художественной литературы, искусства и пр. Определенный тип общества, базирующийся на соответствующей ступени развития производительных сил и отвечающих ей производственных отношениях, и считался отдельной социально-экономической формацией. В течение 30—80-х гг. в отечественной историографии господствовала так называемая "пятичленная формационная схема", отголоски которой (в виде определения тех или иных обществ в качестве "рабовладельческих" или "феодальных") сплошь и рядом слышны и сегодня. В соответствии с ней, последовательными ступенями социально-экономического развития человечества являются первобытность, рабовладение, феодализм, капитализм и социализм как первая фаза коммунизма. В сущности, эта схема воспроизводила взгляды К. Маркса и Ф. Энгельса на всемирно-исторический процесс, как они сложились ко второй половине 40-х годов XIX в. под решающим воздействием социально-исторической концепции А. Сен-Симона. К середине 50-х годов того же века эта схема была ими пересмотрена и дополнена особым "азиатским способом производства", занявшим место между первобытностью и "античным способом производства". В дальнейшем "азиатский", "античный" и "германский" способы производства стали рассматриваться К. Марксом как относящиеся к одной стадии развития человечества — ступени докапиталистических эксплуататорских обществ. Сама по себе идея стадиальной, или формационной, периодизации всемирной истории явилась важным этапом в процессе осмысления движения человеческого общества. Уже во второй половине XVIII в. понимание стадиальной природы развития человечества находим у А. Фергюсона и Ж.-А. Кондорсе, а в начале XIX в. — у Г.В. Гегеля и А. Сен-Симона. В середине XIX — начале XX веков концепция стадиальности разрабатывалась не только в рамках марксизма, но и многочисленными представителями позитивистского эволюционизма — как философами, такими, в первую очередь, как О. Конт и Г. Спенсер, так и этнологами и культурологами — Г. Морганом, Э. Тайлором, Дж. Фрезером, Ю. Липпертом и др. В качестве основополагающей идея стадиальности присутствует и в неоэволюционистских построениях англоамериканских исследователей середины — второй половины XX в. — таких, к примеру, как археолог Г. Чайлд, культуролог Л. Уайт, экономисты У. Ростоу и К. Поланьи и др. Таким образом, идея стадиального развития человечества вовсе не является чем-то специфически присущим именно марксистскому пониманию истории. Отличительной чертой последнего есть не мысль о том, что в процессе своего движения человечество проходит определенные ступени (формации), а то, что само это движение, в конечном счете, детерминируется саморазвитием экономического базиса и осуществляется через классовую борьбу. Однако установку экономического детерминизма нельзя принять хотя бы потому, что первопричиной каких-либо изменений в экономической, как и любой другой, субсистеме является творческая деятельность людей, связанная с самыми разнообразными областями реальности (информационная база, моральные ценности, степень комфортности жизни и множество всего другого). К тому же ясно, что изменения в одной из субсистем влекут изменения, в конечном счете, и во всех других, что определяет и соответствующие изменения в субсистеме, давшейЕдинство и стадиальность исторического процесса 33 "начальный импульс". А поскольку такого рода взаимосвязанные изменения происходят постоянно, то вопрос о том, что же "в конечном счете" все определяет, утрачивает смысл. Стиль мышления XIX в. предполагал поиск некоей универсальной первопричины, понимание которой должно было объяснить бытие как таковое (к примеру, в философии Г.В. Гегеля) или движущие силы в отдельных сферах: общественного развития у К. Маркса, эволюции биологических форм у Ч. Дарвина, мотивации человеческого поведения у 3. Фрейда и пр. Но уже в первой половине XX в. монистический детерминизм вполне исчерпал свои эвристические возможности, и сегодня придерживаться положения о том, что материальные условия производства определяют "в конечном счете" все многообразие и богатство социокультурных феноменов, было бы по крайней мере наивно. Синергетическая парадигма, как о том шла речь, предполагает отказ от классического детерминизма в пользу вероятностного стиля мышления. В свое время Ю.М. Бородай, В.Ж. Келле и В.Г. Плимак показали, что "антагонистическое", "эксплуататорское" общество, противопоставлявшееся как предшествующему первобытному, доклассовому, так и предполагаемому бесклассовому, коммунистическому, рассматривалось К. Марксом на трех теоретических уровнях. Наиболее абстрактным является его понимание как некоего целого, характеризующегося наличием присвоения результатов труда эксплуатируемых лиц группой эксплуататоров, безотносительно к тому, каким образом и на базе чего осуществляется сама эксплуатация. На следующем уровне выделяются общественно-экономические формации, основанные на различных стадиях развития производительных сил и соответствующих им формах собственности, представляющие прогрессивные ступени общественных отношений. В качестве таковых К. Маркс противопоставлял капиталистическое общество докапиталистическим эксплуататорским. Третьим, более конкретным уровнем является внутриформационная типология, необходимая для перехода от общей категории формации к реальной истории народов и стран. В рамках же формации докапиталистических эксплуататорских обществ, называвшейся им иногда "первой крупной формой" антагонистического общества (в противоположность второй — капитализму), К. Маркс по принципу специфики организации производства и форм землевладения выделял "азиатский", "античный" и "германский" способы производства. Как видим, такого рода философско-историческая конструкция имеет мало общего с традиционной для советской историографии "пятичленной схемой". В пределах последней наибольшую критику вызывала идея "рабовладельческой формации". Кроме того, что ее было весьма сложно обосновать "догматически", т. е. на основании текстов К. Маркса и Ф. Энгельса, в ее подтверждение никогда не было приведено и сколько-нибудь достаточных научных аргументов, особенно относящихся к древним обществам вне античного Средиземноморья. Однако отсутствие альтернативной, по отношению к официальной истматовской, концепции становления классового общества (через развитие частнособственнических отношений) способствовало закреплению такого, "рабовладельческого", понимания древности. С начала 60-х годов концепция рабовладельческой формации неоднократно подвергалась аргументированной критике, в ходе которой было показано, что рабский труд в огромном большинстве регионов никогда не играл сколько-нибудь существенной роли в экономической жизни, а его относительно широ-Теоретические основы понимания всемирной истории кое применение в отдельных центрах Античного (а также Мусульманского) миров, равно как и на плантациях Нового Света, демонстрирует не неразвитость, а как раз наоборот — высокий уровень развития товарных отношений. Кроме того, стало ясно, что в наиболее древних цивилизациях (Египет, Шумер, цивилизации доколумбовой Америки и пр.) рабовладельческий уклад в экономике практически отсутствовал, тогда как в античности, на средневековом Востоке и даже в Новое время он всегда сосуществовал с другими укладами, выразительно преобладая над ними лишь в условиях расцвета плантационного рабства в Вест-Индии, Бразилии и южных штатах США. Эти и другие соображения позволяют со всей решительностью отказаться от концепции "рабовладельческой формации" как стадии развития человечества. Рабовладение — это специфическая форма организации преимущественно неквалифицированного и малоквалифицированного труда, которая распространяется в соответствующих сферах производства при условии высокого спроса на их продукцию. Его существенным признаком является право собственности хозяина на подневольного человека, лишенного средств производства и юридических прав. Не лучше обстоит дело и с теорией "феодальной формации". Все признаки западноевропейского феодализма, как их определил А.Я. Гуревич, Л.С. Васильев обнаружил в древнем Китае эпохи Чжоу, а про "феодализм" в Древнем Египте на основании наличия там условного поместного землевладения, как минимум, с середины III тыс. до н. э. писали уже исследователи в начале века XX в. "Элементы феодализма" в виде вассально-сеньоральной пирамиды политической власти и землевладения, прикрепления крестьян к земле и пр. вместе или порознь могут быть найдены в самых разнообразных обществах со времен древнейших цивилизаций до XX в., так что в качестве отдельной формации о феодализме говорить не приходится, если, конечно, не рассматривать в качестве "феодальных", вслед за Ю.М. Кобищановым, любое эксплуататорское общество, основанное на мелконатуральном производстве, и, соответственно, не определять в качестве "феодальных" докапиталистические эксплуататорские (древние и средневековые) общества как таковые. Характеристика феодализма в качестве одной из трех стадий развития классового общества и социально-экономического явления, связанного с определенными правовыми институтами, была предложена советскими историками в начале 30-х гг. XX в. В ее основу было положено представление о якобы присущей именно средневековью "феодальной земельной ренте" как характерном собственно для феодализма типе частнособственнической эксплуатации и экономической реализации собственности на землю и на крепостных. Однако, как (в рамках марксистского дискурса) было показано В.П. Илюшеч-киным, понятие "феодализм" (как и "рабовладельческое общество") не может и не должно применяться для обозначения общественной формации, поскольку оно не характеризует общество со стороны собственно формационных признаков, т. е. со стороны определения ступени развития производительных сил. По справедливому заключению исследователя, не существовало вообще некоей "феодальной формы эксплуатации" и за таковую неправомерно принимаются крепостничество, докапиталистическая аренда и переходные между ними формы, которые имели распространение как в средневековых, так и в древних обществах и к тому же могли уживаться как с сеноерально-вассальной, так и с централизованно-бюрократической формами административно-политической организации.Единство и стадиальность исторического процесса 35 Таким образом, "феодализм" суть явление не социально-экономического, а политическо-правового плана. Это понятие отражает специфику политико-правовой системы организации некоторых докапиталистических государств, характеризующейся вассально-сюзеренными отношениями и политической раздробленностью страны. В таком значении, как отмечал В.П. Илюшечкин, это понятие оказывается вообще несопоставимым с понятием "рабовладельческое общество", поскольку последнее выделяется по иному (и тоже не формационному, не основанному на критерии уровня развития производительных сил) признаку — по преобладанию в некоторых обществах рабовладельческой формы эксплуатации. Иными словами, если понятие "рабовладение" определяет специфический экономический уклад и в этом отношении оно равномасштабно таким категориям, как, скажем, "крепостничество", "арендаторство" или "наемный труд", то "феодализм" сопоставим с понятием "централизованное государство". Они суть категории разного плана. Кроме того, ни "феодальное", ни "рабовладельческое" общества в их традиционном истматовском понимании не соответствуют какой-либо определенной ступени развития производительных сил, т. е. не отвечают главному марксистскому теоретическому принципу выделения формации. Из всего сказанного с очевидностью вытекает, что "пятичленная формаци-онная схема" совершенно непригодна для научного использования в области изучения не только современных, но и доиндустриальных обществ. Она не просто диссонирует накопленному наукой фактическому материалу, но и противоречит собственно марксистским (а вне марксизма она вообще не имеет смысла) теоретическим основаниям выделения формаций как последовательно сменяющих друг друга типов обществ, связанных с определенными ступенями развития производительных сил. Такой вывод требует решительного и последовательного отказа от нее со стороны не только немарксистских, но и остающихся на платформе этой концепции авторов. Сопоставляя самые различные философско-исторические схемы развития человечества, предложенные за последние два века, можно прийти к выводу, что общим для них является выделение трех основных ступеней в движении человечества. Первой является первобытность, которую в западной (а за ней и в отечественной) литературе до сих пор иногда называют "доисторическим обществом". Первобытности как нечто таксономически ей равномасштабное противостоит общество, именуемое цивилизованным, государственным, а в марксистской традиции — классовым, эксплуататорским. Принципиальные отличия между первобытными и цивилизованными обществами фиксируются по всем основным параметрам их сопоставления. В экономическом смысле цивилизация зиждется на возможности получения регулярного прибавочного продукта, отсутствующего в первобытном обществе. В системе социальных отношений цивилизованное общество демонстрирует сословно-классовое деление, отсутствующее в первобытности. Система организации власти в эпоху цивилизации основывается на государственно-территориальном принципе, тогда как в первобытном обществе решающую роль играют кровно-родственные связи. В культурно-информационном отношении существеннейшим отличием является тот факт, что первобытность демонстрирует дописьменную стадию фиксации, накопления, хранения и трансформации знаний и духовных ценностей, тогда как на уровне цивилизации это осуществляется при помощи искусственных языков.36 Теоретические основы понимания всемирной истории Первобытное общество на каждом из этапов своего развития демонстрирует принципиально однотипный характер поселений, тогда как цивилизация предполагает разделение города и деревни как ведущего и ведомого компонентов территориально-поселенческой структуры. Отметим также и то обстоятельство, что на стадии первобытности в силу относительно низкой плотности населения и небольшой численности личного состава функционирующих в качестве жизнеспособных социальных организмов человеческих сообществ плотность информационных связей является принципиально более низкой, чем в эпоху цивилизации. К. Маркс и М. Вебер четко противопоставляли докапиталистическое (традиционное) общество капиталистическому; У. Ростоу в концепции "стадий экономического роста" — традиционные доиндустриальные общества индустриальным, с высоким уровнем массового потребления; А.Дж. Тойнби и К. Ясперс разграничивали эпохи существования и обособленного развития отдельных цивилизаций (Египетская, Китайская, Античная и пр.) и становления вокруг Новоевропейской цивилизации Всемирной, в чем к ним весьма близок П. Тейяр де Шарден. При этом совершенно ясна корреляция между утверждением буржуазных отношений, победой (прежде всего, в Северо-Западной Европе) "духа капитализма" на основе базовых принципов протестантской этики, промышленным переворотом и переходом к "индустриальному обществу", решительным установлением преобладания Новоевропейской (вскоре ставшей Североатлантической) цивилизации над всеми остальными, их "стягивание" ею вокруг себя и образование в результате этого современной глобальной макроцивилизации. Переход от традиционного мира региональных цивилизаций к буржуазно-индустриальному миру современной всемирной макроцивилизации, начавшийся в XVI в., имел системный характер, охватывал все сферы человеческой жизнедеятельности и обусловил качественную трансформацию человечества как такового. Поэтому эпоху традиционных (докапиталистических, доиндустриаль-ных) цивилизаций мы имеем все основания рассматривать в качестве отдельной крупной стадии в развитии человечества, датируемую в пределах рубежа IV—III тыс. до н. э. (когда возникли древнейшие в мире цивилизации, Шуме-рийская и Египетская) — середины II тыс. н. э. (когда в Западной Европе утвердилась буржуазная Новоевропейская цивилизация, ставшая катализатором последующей трансформации человечества в целом). Абстрагируясь пока от событий последних веков, остановимся на времени существования отдельных, локальных и региональных, традиционных докапиталистических (доиндустриальных) цивилизаций. Хронологически они соответствуют тем "эпохам", которые принято называть "Древностью" и "Средневековьем" (деление, которое за пределами Европы не имеет никакого исторического смысла) и которые в традиционной советской "пятичленной формацион-ной схеме" соотносились с "рабовладельческой" и "феодальной" формациями. Проблема выделения качественных этапов в развитии докапиталистических эксплуататорских обществ была остро поставлена в отечественной науке в связи с критикой "пятичленной формационной схемы", несостоятельность которой была очевидной уже в 60-е годы. Противопоставление докапиталистических эксплуататорских обществ как чего-то целостного первобытности, с одной стороны, и буржуазному обществу — с другой, при отказе от категорий "рабовладельческая" и "феодальная" формации (по крайней мере, в том смысле, который вкладывался в них официальным истматом) заставляло задуматься надЕдинство и стадиальность исторического процесса 37 внутренним членением этого огромного исторического периода. При этом категориальной альтернативой понятиям "рабовладение" и "феодализм" в работах многих ученых становятся такие использовавшиеся К. Марксом термины, как "азиатский", "античный" и "германский" способы производства. В ходе развернувшейся в 60-е годы дискуссии выступившие против "пятичлен-ной схемы" авторы высказали целый спектр альтернативных точек зрения относительно стадиальной и поливариантной природы докапиталистических эксплуататорских обществ. "Азиатский", "античный" и "германский" ("феодальный") способы производства Е.С. Варгой и Л.А. Седовым было предложено рассматривать в качестве самостоятельных формаций, тогда как Ю.И. Семенов, Л.С. Васильев, И.А. Стучевский и ГА. Меликишвили определяли их как уклады единой "вторичной формации". Отдельные исследователи, прежде всего Ю.М. Кобищанов, считали возможным эту "вторичную формацию" интерпретировать в целом как феодальную, тогда как другие, главным образом такие французские марксисты, как Ж. Сюре-Каналь и М. Годелье, были склонны характеризовать все раннеэксплуа-таторские общества как относящиеся к азиатскому способу производства, на базе которого в зависимости от конкретных обстоятельств может развиться либо рабовладельческое (при появлении товарно-рыночного производства), либо феодальное (при господстве натурального хозяйства) общества. При этом Э.О. Берзиным отстаивалась идея типологической близости (в социально-экономическом отношении как обществ, основанных на натуральном хозяйстве) азиатского способа производства и феодализма, при принципиальном отличии от них рабовладельческого общества, ориентированного на товарное производство. Существеннейшие трудности для определения стадиальной природы, равно как и путей развития (о чем речь пойдет ниже), докапиталистических эксплуататорских обществ вытекали из неразработанности теории перехода от первобытности к цивилизации. Официальный советский истмат придерживался изложенной Ф. Энгельсом (на основании традиции, восходящей к Ж.-Ж. Руссо) в работе "Происхождение семьи, частной собственности и государства" концепции о том, что социальное неравенство возникает как функция, производная от утверждения частнособственнических отношений, тогда как государство суть "орудие классового подавления" в руках такого рода собственников. Вместе с тем, у самого Ф. Энгельса в "Анти-Дюринге" находим понимание того, что социально-экономическое неравенство развивается не только на основе частнособственнических отношений, но и при условии монополизации правящей группой общественных должностей и права распоряжаться коллективными ресурсами. Этот тезис, при учете работ англо-американских этнологов, позволил в 70-х годах AM. Хазанову и Л.Е. Куббелю обосновать, что типичным в мировой истории был как раз путь утверждения эксплуататорского общества через монополизацию знатью ключевых общественных должностей при присвоении ею общественного прибавочного продукта в пределах всего подвластного коллектива. Следующим шагом была предложенная в начале 80-х годов Л.С. Васильевым концепция становления раннеполитических структур, опиравшаяся на последние на то время достижения мировой науки (работы К. Поланьи, Р. Карнейро, М. Сахлинса, Е. Сервиса и др.), но выдвигавшая в качестве смыслового ядра новую идею "феномена власти-собственности". Смысл ее состоит в том, что в архаических обществах (а также, как говорилось в кулуарах и тогда, при социализме) собственность и власть суть не самостоятельные, рядоположенные по38 Теоретические основы понимания всемирной истории отношению друг к другу начала (как то имеет место при капитализме), а представляют собою два аспекта, две условно выделяемые стороны одного явления. Сущностью "феномена власти-собственности" является фактическое право власть имущих распоряжаться коллективным достоянием в ходе организации общественного производства и централизованного перераспределения (реди-стрибуции) материальных благ. Как убедительно показал Л. С. Васильев, представления о собственности как об особой сфере отношений в обществах архаического типа фактически не существовало. Регулярное присвоение правящей верхушкой фиксированной доли труда и доходов населения осуществлялось благодаря выполнению ею ведущих социально-экономических, административно-политических, военных и культовых функций. Из этого вытекает, что ран-неэксплуататорские общества возникают в процессе монополизации знатью организационно-управленческой сферы, определяющей возможность присвоения части совокупного общественного прибавочного продукта при отсутствии или крайней неразвитости частной собственности на основные средства производства, в первую очередь на землю. Сегодня можно считать твердо установленным, что не появление частной собственности на средства производства влекло за собой рождение эксплуатации и социального неравенства, а наоборот, усложнение общественной организации, связанное с усилившейся дифференциацией сфер деятельности, вело к делению людей на две основные группы: управляющих и управляемых. Первые, монополизирующие власть-собственность на общественные ресурсы, организуя производство и перераспределение материальных благ, концентрируют в своих руках прибавочный продукт и расходуют его, в значительной степени, в престижных целях. Общественное разделение труда ведет к социальному расслоению, эксплуатации и имущественному неравенству . Общество, в системе которого власть-собственность на основные ресурсы коллектива сосредоточена в руках наследственной социальной знати, организующей общественную жизнедеятельность и концентрирующей в своих руках (благодаря праву редистрибуции) совокупный прибавочный продукт (значительная часть которого расходуется на удовлетворение личных престижных потребностей правящей верхушки), является раннеклассовым. Такое понимание раннеклассового общества в целом соответствует тому, что Л.С. Васильев определяет в качестве раннеполитических структур, а В.П. Илюшечкин называет сословными раннегосударственными обществами. Оно характерно для ранних цивилизаций и поэтому с таким же успехом может быть названо ран-нецивилизационным, раннегосударственным или раннеполитическим. На следующем этапе социально-экономического развития, по мере парцелляции производства и развития частного предпринимательства, в обществе возникает прослойка лиц, владеющих средствами производства на частнособственнических основаниях и, соответственно, слой людей, лишенных средств производства. При этом верховная государственная (административно-бюрократическая или сеньорально-вассалитетная) власть-собственность (в античном мире выступавшая в виде власти-собственности гражданской общины-полиса), по сути, сохраняется, хотя и в несколько ограниченном объеме.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Проблема периодизации всемирной истории» з дисципліни «Історія світової цивілізації»
