Обе эти страны — молодые многонациональные федерации с глубокими внутренними этническими и социально-экономическими различиями, унаследовавшие асимметричность и использование в государственном устройстве принципа национально-территориальной автономии и диспропорции в соотношении политической (общегосударственной) и этнической иден-1. > тичности граждан от своих исторических предшественников. К этому же типу принадлежала и бывшая СФРЮ. Асимметричность «постсоциалистических» федераций заключается, в частности, в сосуществовании национальных и обычных регионов, в строительстве федерации одновременно «снизу»-, как реакции на требования прежде всего «национальных» субъектов и средства сохранения единства, и «сверху», как политического проекта верхов, в особенности в отношениях с чисто русскими регионами. Используя асимметричные отношения как средство борьбы с сепаратистскими и регионалистскими тенденциями, российское руководство не раз балансировало на опасной грани быстрой и хаотичной трансформации централизованной федерации в аморфную договорную конфедерацию: так было в период подготовки Федеративного договора, да и после его подписания в 1992—1993 гг., когда регионам в обмен на лояльность беспорядочно раздавали льготы и они провозглашали себя республиками, но центростремительные тенденции в целом оказывались сильнее. Эта асимметричность отчасти объясняется объективными причинами — сосуществованием в границах одного государства регионов, находящихся на разных исторических стадиях развития общества — от доиндустриальных до постиндустриальных. В России можно встретить самые разные типы политической культуры — от традиционалистской до различных разновидностей западной либерально-демократической. Варьируются и представления о том, каким должен быть российский федерализм. Носит ли он «этнический» или «территориальный» характер? Является ли политическим идеалом общества или средством сохранения единства страны? Структурой государственного управления или перестройки отношений между Москвой и регионами на новых началах? Имеет ли естественный, опирающийся на определенные традиции прошлого характер или навязан сверху? Служит ли целью государственного строительства или представляет спонтанную реакцию на текущие события и сиюминутные нужды? Ответы на эти вопросы в разных частях России дают разные, и соответственно в субъектах РФ устанавливаются разные политические режимы. Что немыслимо в Москве или Петербурге, то вполне подходит для Калмыкии или Тувы. Естественно, следовательно, что есть риск возврата к авторитарному правлению, перехода к локальным деспотиям, феодализации страны и чрезмерного ослабления федеральной власти. Поэтому столь важна для России реинтеграция на новой основе— культурной, экономической и политической. В политической сфере, на фоне сокращения циркуляции центральной печати и наметившейся тенденции к преимущественному развитию местных студий телевидения, особенно важно сохранение общенациональной политической сцены с общегосударственными политическими актерами — партиями и движениями. Избирательный закон, введенный накануне выборов в Государственную Думу 1995 г., стимулирует по крайней мере формальное членство местных политических деятелей в федеральных партиях. Однако в России пока на основе общеэкономических, территориальных, отраслевых и иных интересов сформировались лишь кланы, легко переходящие от поддержки одной партии к другой (хотя и в определенных пределах). Реинтеграция и «национализация» в новых условиях — безус- ловно, необходимый этап развития федерализма в России — и потому, что возник он в значительной мере как реакция на риск дезинтеграции на рубеже годов, и потому, что поли- тические элиты еще долго будут нащупывать его специфически российские формы. Недаром утверждается, что федерализм — более подходящая стадия на ранних или критических этапах существования государства, когда региональная идентичность становится сильнее общегосударственной [Зшйп, 3996]. На этом пути возможны попятные движения, возврат к централизаторским тенденциям, но пути назад нет, и общее поступательное движение неизбежно и в долго- и среднесрочном плане вряд ли обратимо. Принцип территориальной целостности и нерушимости границ субъектов федерации — необходимый элемент стоящего федерализма, но в ряде государств он пришел в несоответствие с реалиями. В этой связи звучат призывы к перекройке субъектов Российской федерации, их более или менее насильственному укрупнению. Частные изменения, разумеется, могут произойти, но возможность более или менее значительного передела собственно «русской» части России, по-видимому, существовавшая в конце 1991 — начале 1992 г., была безвозвратно упущена. Федерализм в Советском Союзе существовал как структура, набор институтов, но не как процесс — реальная практика согласования демократических интересов республик. Тем не менее было бы крайне ошибочно, а с позиций строительства федеративного государства в современной России и опасно утверждать, что наследие СССР как федерации сводится лишь к более или менее искусственным политическим границам в постсоветском пространстве, этнотерриториальным и другим этническим конфликтам. Прежде всего, в России имелся опыт местного самоуправления на основе системы земства (см. главу 4), хотя и неизвестно, насколько его история сохранилась в коллективной исторической памяти народа. Далее, «искусственный» федерализм в СССР, как, впрочем, и в бывшей Югославии, и в Чехословакии, да и в ряде других многонациональных федераций, создал национальные политические элиты, а отчасти — и национальную интеллигенцию — движущую силу национал-патриотизма и современных процессов строительства национальной и политической идентичности. «Федерализм создает региональные политические элиты там, где их прежде не существовало, рабочие места в управлении для региональных группировок, больше возможностей для переговоров о перераспределении власти... » Каждая политико-территориальная единица в бывшем Советском Союзе имела строго регламентированное право иметь собственные государственные ведомства, в том числе и внешнеполитические, пусть и рудиментарные, собственную Академию наук, национальные ки- ностудии и оперные театры (союзные республики, кроме РСФСР) или институты, занимавшиеся национальным языком, литературой, искусством (автономии), из которых, как правило, вышли многие лидеры национальных движений.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Российский федерализм: была ли модель?» з дисципліни «Геополітика та політична географія»
