Общепризнанно, что геополитичес- современной геополитической кая мысль в собственном понима- мысли нии этого явления начинается с не- мецкого географа Фридриха Ратце-ля (1844—1904). Он родился в Карлсруэ. После раннего этапа его деятельности, связанной преимущественно с естественными науками, он стал заниматься географией сначала в качестве профессора географии в Мюнхенском, а позже в Лейпцигском университете (1876-1904) [БюИопагу, 1994, р. 205]. В Мюнхене ученый вначале занимался развитием идей антро-погеографии, а затем политическими аспектами географии. Активная научная деятельность исследователя проходила в период существования Германской империи, которой предшествовал конгломерат враждующих друг с другом мелких государств. Успешные реформы «железного канцлера» Отто Бисмарка конца XIX в. дали импульс экономическому и военно-политическому подъему Пруссии. К главным трудам Ф. Ратцеля по политической географии относятся: Законы пространственного роста государств (1896); Политическая география (1897)6; Море как источник могущества народов (1900) В конце XIX в. применение географических методов в понимании и объяснении политических и международных процессов было со-
6 «Политическая география» была опубликована на русском языке в изложении Л. Д. Сииицкого в журнале «Землеведение». исршеиио ново. Правда, географический подход играл значительную роль в европейской, в частности французской, стратегической мысли начиная с XVII в., а ко времени Великой французской революции он был одним из основных для систематизации взглядов на роль Франции в Европе. Тем не менее география воспринималась в •аШе сцены и декораций, где разыгрываются общественные драмы. Ратцель делает первую серьезную попытку создания пространственного подхода к объяснению смысла политических событий. Этому способствовала общенаучная среда конца века, в частности ув-чечение учеными-обществоведами эволюционной теорией. Очевидно, для становления Ратцеля-эволюциониста сыграл большую роль «\иучай. Во время учебы в Гейдельберге он учился у Э. Геккеля, который был прямым учеником Ч. Дарвина. Дарвинизм обладал огромным методологическим средством объяснения, но его применение в социальных науках оставалось «норным вопросом. В результате возникает социал-дарвинизм, ко-юрый включает человечество в окружающий мир, в том числе природный. Однако проблема соединения социальных наук с дарвинизмом состояла в том, что согласно дарвинизму приобретенные в онтогенезе (индивидуальном развитии организма) признаки не наследуются. В то же время ламаркизм и неоламаркизм признавали, что указанные признаки наследуются. Если это оказалось неверным для биологических организмов, то для социальных стало принципом исследования их эволюции в связи с тем, что культурные накопления и традиции в обществе наследуются последующими поколениями. На основе эволюционной теории Ратцель развивает идеи госу-<\лрственности. Государство— одна из форм распространения жизни ни земной поверхности. Из симбиотического взаимодействия между ч'млей, почвой (Войвп) и народом (УоОс) государство приобретает свою организационную форму, свою органическую сущность. Государство есть организм, в составе которого известная часть :емной поверхности играет настолько существенную роль, что все > нойства государства определяются свойствами народа и его территории. Такими территориальными или естественными, природными свойствами являются величина, положение, формы поверхности, растительность и орошение, отношение к другим частям земной поверхности. Но когда мы говорим о «нашей земле», мы связываем в своем представлении с этими природными свойствами также и все то, что создал из этой земли человек своим трудом: здесь проявляется уже известная духовная связь земли с нами, ее обитателями, и со всею нашей историей» [Политическая география, 1898, с. 53]. Свое учение Ратцель назвал биогеографической концепцией. От других она отличалась своей географической социальной сущностью. Важнейшими признаками географической сущности явились детально разработанные ученым понятия «пространство» и «географическое положение». От их взаимодействия, по Ратцелю, зависит состояние государства. Процветание государства, утверждал Ратцель, полностью основывается на свойствах его территории. Для своего существования государство должно обеспечить себя достаточным жизненным пространством (ЬеЪетгаит). Только значительное пространство может обеспечить доминирующие позиции в мире, что и должно преследовать государство. Преследование власти среди других стран может сделать государство мировой державой (ЖеНтасМ) и, в конце концов, привести его к мировому господству. Динамичный территориальный рост отличает процветающие государства от упадочных, утверждал Ратцель. Каждый народ и каждое государство имеют свою «пространственную концепцию», заключающуюся прежде всего во взглядах на пределы ЬеЪетгаит. Упадок государства является результатом слабеющей пространственной концепции, «пространственного чувства» и «жизненной энергии». Экспансия государства, включая войну, рассматривалась им как естественная тенденция в развитии государства-организма. Ратцель считал основной тенденцией «потребность человека в большом пространстве и способность его использовать». Ни один из примитивных, по Ратцелю, народов не создал большого по размерам государства. Глобальный вес, считал он, в будущем будут иметь крупные государства, занимающие большие континентальные территории, подобные Северной Америке, России, Южной Америке, Австралии. Если государство желает быть подлинной великой державой, говорил Ратцель, оно должно иметь в качестве своей пространственной основы около 5 млн кв. км. Действительно, смена гегемонических циклов государств с XV в. шла в направлении передачи господства странами меньшего размера странам большего размера. Ратцель сформулировал семь основных законов пространственного роста государства: Пространство растет вместе с ростом культуры нации. Рост государства сопровождается такими аспектами развития, как идеи, торговля, миссионерство и активность. Рост государства осуществляется путем присоединения и поглощения малых государств. Граница — это периферийный орган государства, в котором проявляются его рост, сила или слабость и все изменения в организме государства. Сильное государство — то, которое в состоянии поддерживать тесные связи между своими пограничными зонами и сердцевиной. Любая тенденция к ослаблению этого взаимодействия неизбежно ослабит государство и приведет к потере пограничной зоны, которая может провозгласить независимость от центра или присоединиться к соседнему государству. В своем росте государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физико-географической среды: береговые линии, русла рек, равнины, районы, богатые естественными ресурсами. Первый импульс к территориальному росту приходит к примитивным государствам извне, от более высоких цивилизаций. Общая тенденция к слиянию территорий, разветвляясь, переходит от государства к государству и набирает силу. По мнению 1'атцеля, государства в своем пространственном расширении стремятся к естественно замкнутым конфигурациям. И это стремление к врастанию в естественные границы может быть удовлетворено в границах континентов. Приведенные Ратцелем «законы» отражали реальность международных отношений в конце XIX в. и тот тип мирового порядка, когда мощь и богатство государства отождествлялись с размерами контролируемой им территории. Германия во времена Ратцеля только оформилась как единое национальное государство. Германская империя была провозглашена в 1871 г. после победы Пруссии во Франко-Прусской войне. Окрепшая Германия окончательно развалила (после аннексии ею Эльзаса и Лотарингии) сис-и'му геополитического равновесия в Европе, установленную Венским кон-1рессоМ 1815 г., завершившим Наполеоновские войны. Послеконгресс-пый период был уникален. В течение более восьмидесяти лет в Европе не ьыло всеохватывающих войн, а периодически созываемые Международныс конгрессы разрешали межгосударственные споры, которые могли нарушить поддерживаемый порядок. В общеевропейской системе баланса сил роль арбитра играла Великобритания, опередившая другие страны в промышленном развитии и приобретении колоний. Теперь же под давлением растущей экономической и военно-морской мощи Германии Великобритания стала терять роль арбитра. Эта страна была владычицей огромного внеевропейского пространства, но не владела Европой. Постепенно Европа разделилась на два лагеря. Началась новая борьба за передел мира, за колонии, куда и было в основном перенесено соперничество между ведущими европейскими державами, включая Германию. Все это объясняет, почему главным содержанием политической географии конца XIX в. было обоснование борьбы за раздел мирового пространства. Германия довольно поздно, лишь в 80-е годы XIX в. вступила на арену колониальной политики. К тому времени только внутренняя Африка в значительной мерс не была поделена между колониальными державами. В 1876 г. в Африке 10,8% территории принадлежало метрополиям, а уже в 1900 г. — 90,4%. Однако Первая мировая война разбила мечты Германской империи, надеявшейся на расширение своих колоний. У Германии было отнято и то сравнительно малоценное, что у нее ранее было. К тому же она понесла потери в своей европейской территории, а ее политические границы претерпели деформацию. Ратцель развил также идею о противостоянии между континентальными и морскими мировыми центрами. При этом он считал, что решающая схватка между этими противоположностями мирового политического процесса произойдет в зоне Тихого океана (по его определению, океана будущего), завершив собой в катастрофическом финале эволюцию человеческой истории [цит. по: Суогду, 1944, р. 159]. В бассейне Тихого океана, считал ученый, будет решаться соотношение пяти держав: Великобритании, США, России, Китая и Японии. В этом конфликте континентальные державы с их богатыми ресурсами будут иметь преимущество перед морскими державами, не обладающими ни достаточным пространством, ни достаточными ресурсами в качестве своей геополитической базы.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Основоположники геополитических представлений» з дисципліни «Геополітика та політична географія»
