Каковы возможности России войти в постиндустриальный мир?
Констатируя тяжелейшее состояние отечественной экономики, невозможно не согласиться с критикой В. Л. Иноземцевым бытующего в литературе подхода к оценке направлений дальнейшего развития страны, согласно которому предполагавшийся создателями марксизма коммунизм отождествляется (пусть и с очень серьезными оговорками) с постиндустриальной цивилизацией. Что касается критики второго подхода, заключающегося в «догоняющем» развитии как способе преодоления стоящих перед сегодняшней Россией проблем, то, вопреки заявленному В. Л. Иноземцевым, зададимся вопросом: разве не может при ряде условий «догоняющее» развитие в эпоху становления постиндустриальной цивилизации быть успешным? Фактически сам В. Л. Иноземцев неявно признает, что решение этой проблемы вовсе не предопределено. Оно связано с такими условиями, которые применительно к России оцениваются им весьма пессимистично. Разделяя этот пессимизм, попробуем дать своего рода количественную оценку состояния российской экономики с точки зрения ее возможностей приблизиться к постиндустриальному состоянию.
Интегральным, синтетическим показателем развитости материального производства, а следовательно, и постиндустриальных черт любой национальной экономики может успешно служить показатель производительности труда, несмотря на давно обсуждаемые слабости этого показателя. С этой точки зрения лидерство США, сохранявшееся на протяжении всего ХХ в., и довольно значительный их отрыв от всех остальных стран мира хорошо коррелируют с другими оценками развитости постиндустриальных тенденций в американской экономике. Для того чтобы использовать этот критерий для анализа материальных возможностей и предпосылок постиндустриального развития России, возьмем довольно произвольно в качестве уровня производительности труда, позволяющего говорить о том, что экономика страны находится на пороге постиндустриального мира, уровень, достигнутый в США, например, в начале 90-х гг. Условность выбора этого критерия заключается прежде всего в том, что становление постиндустриального общества это процесс, о степени завершенности которого нам пока мало известно, поскольку формирование такого общества в историческом плане находится лишь в начальной фазе. Исходя из наших целей нет никакой необходимости оценивать уровень производительности труда, во-первых, в абсолютных величинах и, во-вторых, с высокой степенью точности (о причинах этого будет сказано ниже). Уровень производительности труда, достигнутый в российской экономике к 2000 г., по разным оценкам, в 6 - 10 раз ниже американского. Если допустить, что в течение предстоящих десятилетий темпы прироста производительности труда в России будут вдвое выше, чем в США, то для достижения американского уровня производительности труда начала 90-х гг. понадобится в лучшем случае не меньше пяти-шести десятилетий. В чем слабости сделанного допущения? Во-первых, сама точность оценки отставания России от США по уровню производительности труда вызывает много вопросов. Во-вторых, сделанное допущение о превышении темпов прироста производительности труда по сравнению с американским показателем является заведомо фантастическим. Были периоды, когда по этому показателю российская экономика заметно обгоняла американскую, например, в течение четверти века до Первой мировой войны, в течение полутора десятилетий перед Великой Отечественной войной, в 50 60-е гг. Но во всех случаях, как теперь это очевидно всем, это достигалось благодаря ряду специфических особенностей российской экономической истории, которые (с некоторой условностью) можно вогнать в определение «догоняющего» развития. Отсюда и итоговый результат таких наших рывков: при относительно невысоких, но длительно сохраняющихся темпах роста производительности труда в США разрыв между нами в вековом масштабе, к сожалению, не сокращается. Например, А. Илларионов приводит такие показатели: среднегодовые темпы прироста ВВП на душу населения в 1913 1998 гг. составили в России 1,1%, а в США 1,9%. Хотя это и не прямой измеритель темпов роста производительности труда, но он достаточно близок к последнему по своей динамике1. Поэтому совершенно неправомерно предполагать, что в предстоящие полвека наше преимущество в темпах роста производительности труда станет столь устойчивым и длительным. Правда, столь же неправомерно и противоположное предположение, согласно которому темпы роста производительности труда в России будут в предстоящие полвека меньшими, чем в США. Во-первых, мы догоняем, следовательно, движемся в основном по проторенному, известному пути. Во-вторых, мы используем главным образом технологии и инвестиции далеко нас обогнавших стран. В-третьих, наш исходный, кризисный уровень обязательно дает на первых порах более высокие темпы восстановления экономики, а следовательно, и производительности труда. В-четвертых, в этом процессе есть неизвестные параметры, многие из которых можно интерпретировать в нашу пользу. Итогом такого нестрогого сопоставления разнонаправленных факторов может стать допущение о том, что разрыв в уровнях производительности труда двух стран должен сокращаться. Это и означает, что при использовании отмеченного критерия зрелости национальной экономики и предположенных темпах «подтягивания» к мировому экономическому лидеру (а также при абстрагировании от возможных качественных изменений всех составляющих будущего мира) переход к постиндустриальному обществу (образца 90-х гг. ХХ в.) Россия может совершить не ранее чем через полвека. Но ведь нынешний передовой Запад эти полвека не будет стоять на месте. Кроме того, мы ничего не сказали о множестве конкретных экономических, геостратегических, политических, демографических условий, в которых будет происходить движение России в следующие полвека. Есть резон привести некоторые оценки специалистов по рассматриваемому вопросу. Например, по расчетам экономистов Центра международных экономических сопоставлений Института Европы РАН, даже в промышленности, где наше отставание от уровня передовых стран не столь велико, как по другим секторам и отраслям народного хозяйства, при допущенном двукратном превышении темпов прироста производительности труда в промышленности российский уровень к американскому сократится к 2015 г. лишь вдвое примерно с 12 до 24%2. Таким образом, и в этом случае отставание останется четырехкратным. При экстраполяции принятых параметров соревнования разрыв между двумя странами по рассматриваемому показателю сократится до двух раз лишь к середине ХХI в. Учитывая, что в этих расчетах речь идет о соотносительной динамике, а не об отсчете от уровня производительности труда в американской промышленности начала 90-х гг. ХIХ в., можно сделать вывод о том, что этого уровня российская промышленность при принятых допущениях в любом случае достигнет лишь во второй половине ХХI столетия. Следует отметить, что сделанные прикидки весьма оптимистичны и не подтверждаются вековым опытом в том, что касается темпов роста производительности труда. С учетом оценок наших перспектив в условиях глубокого системного кризиса сама постановка проблемы перехода к постиндустриальному обществу в России кажется, мягко говоря, наивной. Но это не так. Ведь существует по крайней мере одно основание для обсуждения проблемы чисто научное. Хотя, разумеется, обсуждение экономических и геополитических проблем имеет в конечном счете и прикладное значение. Можно было бы сформулировать интересующий нас вопрос чрезвычайно просто: если для России в обозримом периоде переход в постиндустриальное состояние несбыточная мечта, то существуют ли вообще у России возможности движения вперед в эпоху однополюсного мира? Из всех существующих вариантов ответа на этот вопрос есть один, который В. Л. Иноземцев сразу отбрасывает. Это ответ, отражающий, по его словам, «апокалиптические точки зрения». Он прав: для экономической науки такой подход в принципе неприемлем. Оценивая результаты прошедшего века для России как неутешительные, считать, что век потерян для страны, нельзя. Правильнее говорить об упущенных шансах, о напрасных жертвах, о цене достигнутого прогресса, факт наличия которого не устраняет другого факта ухудшения позиций России относительно ряда стран. Для будущего России главное не в том, сумеем ли мы догнать когото или нет, а в том, чтобы Россия продолжала свое движение вперед, и желательно, чтобы это движение было быстрым и гармоничным. Поэтому дилемма для России (и для экономической науки) заключается не в том, быть или не быть России, развалится, рухнет ли страна или нет под бременем нынешних тяжелейших проблем, и не в том, можно ли достаточно быстро запрыгнуть на подножку поезда постиндустриального мира или мы окончательно опоздали, и не в том, что предпочтительнее самобытное или «догоняющее» развитие. Реальный поиск должен быть сосредоточен на другом: каким конкретным мерам нужно отдавать предпочтение для продвижения России вперед, для успешного решения текущих задач. Суть главного вывода, сделанного В. Л. Иноземцевым, заключается в том, что Россия окончательно упустила шанс занять место в списке стран лидеров постиндустриального мира и никогда не сможет претендовать на подобное место. Поясним, почему с такой формулировкой вывода (но не с самим выводом) В. Л. Иноземцева мы не можем согласиться. Во-первых, никогда не говори «никогда». На наш взгляд, речь может идти лишь о ХХI в., не более того. Разве история знала мало взлетов и падений разных стран и народов? И никакие правильные ссылки на особенность настоящего момента не в состоянии устранить неравномерность развития стран и народов даже в условиях растущей глобализации и космополизации, пусть даже трактуемых весьма абстрактно и произвольно.
Во-вторых, совершенно самостоятельным является вопрос: в какой области и когда Россия была мировым лидером, тоска по чему так сквозит во многих речах? Этот вопрос не имеет прямого отношения к обсуждаемой теме, но он относится к фундаментальным. Здесь лишь отметим, что тезис о былом величии России, возможно, один из самых важных и вредных для исторического сознания российского народа мифов, навязывавшихся нам советской пропагандой в течение многих десятилетий. В-третьих, как можно в наше время, характеризующееся постоянным ускорением общественного развития, с такой категоричностью прогнозировать на полвека вперед некоторые геополитические параметры будущего мира? Именно В. Л. Иноземцев в своих работах уделял много внимания противоречиям постиндустриальной цивилизации и противоречиям между постиндустриальными странами и остальным миром. Именно постиндустриальные тенденции и особые будущие формы глобализации могут в корне изменить картину мира, так что с помощью нынешних терминов объяснять будущее не только рискованно, но и просто невозможно. Настоящая проблема заключается в том, можно ли в нашей стране обеспечить нормальное человеческое существование без показушных достижений, требующих колоссальных жертв. Вот тут-то В. Л. Иноземцев оказывается реалистом, отмечая, что многие страны мира идут по пути индустриального прогресса и достигают значительных успехов, не теша себя ощущением своей богоизбранности, что, однако, не мешает им обеспечивать своим народам достойный уровень жизни и уверенность в завтрашнем дне. Когда В. Л. Иноземцев вполне справедливо утверждает, что Россия всеми возможными способами должна инициировать приток иностранных инвестиций и технологий даже в ущерб комплексу своей былой великодержавности, то он, по существу, абсолютно прав. Но строго говоря, здесь проскальзывает широко распространенный штамп ведь этим комплексом обладает не Россия, а ее правящий класс, да и то не весь, а лишь некоторые верхние слои правящей элиты, хотя иллюзии о былом и будущем величии России распространены очень широко. Но о каком величии может идти речь, когда Россия, обладающая огромными природными ресурсами, находится в таком упадке, а большинство ее населения обречено на поистине жалкое существование? Производя ВВП, во много раз меньший, чем во множестве других стран, мы до сих пор обладаем совершенно нам не нужными колоссальными подводным флотом и арсеналом ядерного оружия. Производя в десять раз меньше США, мы тратим сравнимые с американскими средства на своих «вождей», и все потому, что верхушка нашего правящего класса жаждет выглядеть «лидером» на мировой арене. Может ли такая правящая элита реально ставить перед собой (а тем более решить) задачу существенно сократить отставание России от передовых стран мира в самых важных для жизни любого народа сферах? Научный и практический подход к развитию, который можно назвать эволюционным (вне противопоставления индустриальной и постиндустриальной цивилизаций), вполне правомерен. Этот подход является основным и естественным для социального развития, он формируется на низовом уровне уровне фирм, предпринимателей, ученых, домохозяйств. Но он не исключает и возможности использования прорывных стратегий развития, что реально без активности, идущей от «верхов». Именно «догоняющее» развитие дает больше всего примеров удачного и неудачного использования прорывных стратегий. Но именно в случае неудачи наносится наибольший урон странам и народам, что в конечном счете оборачивается не их прорывами вперед, а регрессивными откатами. Задача науки исследовать и возможности, лежащие за пределами эволюционного развития.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Каковы возможности России войти в постиндустриальный мир?» з дисципліни «Мегатренди світового розвитку»
