Климатически русский Восток резко отличается от Севера. Это зона с умеренным континентальным климатом. В Поволжье и на Урале, а также в Сибири и Приморье преимущественно расположена лесная зона. От Северного Казахстана до Байкала идет сужающийся клин степей. Алтай и Приамурье массивы невысоких гор. Большинство территорий довольно плотно заселено и представляет собой благоприятные для проживания и хозяйствования рельефы. Этнический состав внутреннего Востока России таков: подавляющее большинство представляют собой русские, рассеянно проживающие в национальных республиках и компактно в большинстве Сибирских земель. Можно выделить несколько этнических зон, совпадаю щих в общих чертах с соответствующими автономиями и республиками. В Поволжье расположен Татарстан, довольно монолитное этно-национальное образование, сохраняющее традиции политической самостоятельности и определенно го соперничества с Россией. Это наиболее уязвимый (с точки зрения сохранения целостности России) регион, так как национальное самосознание татар очень развито. Самым важным фактором, делающим проблему «татарского сепаратизма» все же второстепенной, является географическое месторасположение Татарстана в середине континентального пространства без морских границ или соседства с нерусским государством. Пока такая геополитическая ситуация сохраняется, это не представля ет особой опасности для России. Но в любом случае историческая традиция татар требует повышенного внимания к этому региону и проведения такой политики Центра в отношении Казани, благодаря которой геополитическая система Татарстана была бы связана с чисто русскими регионами (возможно, не прилегающими территориально). При этом, напротив, интеграционным процессам с Башкирией, Удмуртией, Мордовией и Мари-эл следует препятствовать. Кроме того, имеет смысл акцентировать территориальное деление Татарстана по культурно-этническим признакам, так как татары этнос составной и по расовым и по культурно-религиозным факторам. Имеет смысл также поощрять русскую миграцию в эту республику. Татары тюрки и мусульмане, а это делает их геополитической частью тюрко-исламского мира. В этом отношении Центр сталкивается с проблемой, которая представляет собой доминанту всей геополитики Юга (о чем пойдет речь в соответствующей главе). Совершенный отрыв Татарии от этой реальности невозможен ни путем ассимиляции, ни путем активной географической изоляции. Поэтому «татарский вопрос» входит как отдельная статья в более широкую проблему Россия и ислам. Общим знаменателем при решении всех аналогичных ситуаций является поиск геополитического баланса интересов «географической оси истории» и исламского мира. В этом отношении антиатлантизм является во всех без исключения случаях общим знаменателем, позволяю щим основать долговременный планетарный альянс. В случае Татарстана следует особенно акцентировать естественный континентальный характер татарской нации, чья историческая судьба неразрывно связана с Евразией, а при отождествлении геополитики Евразии с геополитикой России в настоящих условиях, сознательный и добровольный союз является более глубоким императивом, нежели этно-конфессиональные различия. Шире, евразийская держава Россия основана на сочетании славянского и тюркского элементов, которые и дали собственно великоросский этнос, ставший осью «континентального государства», отождествившегося с heartland'ом. Поэтому и в дальнейшем эти два этноса славяне и тюрки (+ угры и монголы) остаются столпами евразийской геополитики. Их будущее в развитии политической и этнической интеграции, а поэтому акцентировка этнокультурных различий, и особенно стремление придать этим различиям политическую форму, противоречат логике исторической судьбы и русских и татар. Эта тема должна стать осью отношений Москвы и Казани, и не исключено, что для этого потребуется создание особого «геополитического лобби», выражающего интересы Евразии еще и политически (или метаполитически). Почти те же самые соображения применимы и к Башкирии, расположенной южней Татарстана. В ней также проживает тюркский этнос, исповедующий ислам. Единственное отличие в том, что у башкир нет столь проявленной сепаратистской традиции и столь развитого национального самосознания, как у татар, которые были наиболее активным и «передовым» этносом во всем Поволжье. По этой причине татаро-башкирские связи никак не могут способствовать геополитической стабиль ности в этом секторе «внутреннего Востока» России, и Центр должен сделать все возможное, чтобы интегриро вать Башкирию в южно-уральские регионы, заселенные русскими, и оторвать ее от ориентации на Казань. При этом имеет смысл акцентировать своеобразие сугубо башкирской культуры, ее уникальности, ее отличия от других тюркско-исламских форм. Укрепление геополитиче ских связей Татарии с Башкирией предельно опасно для России, так как южная административная граница Башкирии пролегает недалеко от Северного Казахстана, который (при самом неудачном развитии геополитической ситуации) теоретически может стать плацдармом тюркско-исламского сепаратизма. В этом случае heartland'у грозит самое страшное быть разорванным тюркским (протурецким, т.е. проатлантическим) клином прямо посередине материкового пространства. В этом смысле, ориентация Татарии на юг, попытки интеграции с Башкирией, и даже сближение Башкирии с Оренбургской областью, являются крайне негативными тенденциями, которым континентальная политика Центра должна помешать любой ценой. Башкирии следует укреплять широтные связи с Куйбышевым и Челябинском, а меридианальные контакты с Казанью и Оренбургом следует, напротив, ослаблять. Далее, от Южного Урала (Челябинска) до Краснояр ска тянется полоса земель, активно заселенных и освоенных русскими. С запада на восток явно вырисовыва ется геополитическая ось, которая исторически соответ ствовала пути покорения русскими Сибири: Челябинск Омск Новосибирск Томск Кемерово Красноярск Иркутск. Весь этот пояс представляет собой развитую промышленную зону, а такой город, как Новосибирск, является еще и крупнейшим интеллектуаль ным центром. При этом в этническом смысле это почти чисто русская зона. Сходная ситуация повторяется и с восточной стороны Байкала, где вдоль Байкало-Амур ской магистрали от Читы до Хабаровска и далее, южнее к Владивостоку, расположено как бы продолжение той же полосы, начинающейся на Южном Урале. Единственным отклонением является Бурятия, территориаль но окаймляющая Байкал с севера и разрывающая непрерывность в остальном однородного пояса «русской Сибири». Строго южнее этого сугубо русского пояса пролегает параллельная зона со значительной примесью тюркского (восточнее монгольского) населения. Она начинается в Северном Казахстане, от Актюбинска доходит по территории Казахстана до Семипалатинска и Усть-Каменогорска и продолжается на российской территории на Алтае (колыбели тюркского этноса), в Хакасии, Туве и Бурятии. При этом от Алтая до Забайкалья (Чита) этот тюркско-монгольский пояс ландшафтно и в значительной степени этнически плавно переходит в Монголию, никакой очевидной географической границы с которой на самом деле не существует. С геополитической точки зрения, весь этот нижний пояс входит составной частью в стратегическое пространство «русской Сибири», и поэтому его следует рассматривать как продолжение «русского Востока» на юг. Единственным исключением является фрагмент китайской территории (Китайская Манчжурия), расположенный от восточной границы с Монголией до реки Уссури. Исходя из логики, он должен был бы стратегически контролироваться Россией, так как в противном случае он неизбежно станет поводом для позиционных коллизий между «геополитической осью истории» и территориями, геополитически входящими в rimland, а Китай несомненно относится к категории rimland (в этом ни у кого из геополитиков никогда не было и тени сомнений). В отношении названной полосы «русской Сибири» справедлив один и тот же геополитический принцип: весь этот территориальный сектор необходимо активно интегрировать в единое геополитическое поле, причем приоритетным направлением здесь будет широтная интеграция по длинной оси Челябинск Хабаровск (меридианальная короткая ось Хабаровск Владивосток является продолжением этой линии в особом геополитическом секторе). Все это пространство гигантской протяженности составляет главное стратегическое преимущество России как подлинно евразийской державы. Благодаря этому южно-сибирскому коридору Россия получает возможность накрепко связать регионы Центра с тихоокеанским побережьем, обеспечив тем самым потенциальную магистраль полноценного освоения Сибири и окончательного выхода Москвы в Тихий океан. Это полоса является рычагом управления всей Евразии, включая Европу, так как организация высокотехнологической континентальной связи от Дальнего Востока до Дальнего Запада позволяет таким образом переструктуриро вать планетарную реальность, что талассократический контроль над океанами извне потеряет свое ключевое значение. Ресурсы Сибири свяжутся в перспективе с высокими технологиями континентальной Европы и развитой Японии, и когда это сможет осуществиться, планетарной доминации талассократии наступит конец. Широтная интеграция Сибири (ось Челябинск Хабаровск) является наиважнейшим стратегическим преимуществом, которое есть только у России. С освоения этой области может начаться вся геополитическая история будущего, и в этом случае пророчества Шпенглера оправдаются. В более узком, «внутреннем», смысле развитие интеграции «русской Сибири» дает возможность расширению геополитического контроля и по меридиану. Южный «тюрско-монгольский» пояс будет связываться с более северными сугубо русскими территориями, при том, что максимально широкая этнокультурная автономия будет сопровождаться экономической интеграцией и стратегической доминацией русской оси Челябинск-Влади восток. Причем в этот процесс должны включаться такие разнородные в административном смысле образова ния, как Казахстан, автономные округа и республики на территории РФ, Монголия и, возможно, некоторые районы китайской Манчжурии. Вместе с этим аналогичный меридианальный вектор предполагается и в северном направлении, где ситуация отличается лишь тем, что автохтонное нерусское население гораздо более разряжено, политически менее развито и не имеет свежего исторического опыта политического суверенитета. В Ханты-Мансийском и Эвенкском округах, а также в Хабаровском крае предел северного расширения пояса «русской Сибири» устанавливается параллельным процессом внутренней интеграции «северной трапеции». Эта интеграция в отличие от сложной геополитической функции «русской Сибири» (ось Челябинск Хабаровск), которая имеет три вектора развития (широтный, северный и южный) и сталкивается в ряде случаев со сложившимися и довольно самостоя тельными политическим формами (государствами), имеет простой чисто широтный характер. Поэтому оба геополитических процесса будут развиваться в разном ритме, а следовательно, конкретная результирующая граница между развитием «русской Сибири» на север и общей интеграцией «северной трапеции» будет зависеть от непредсказуемых факторов. Все эти геополитические вектора развития не являются по сути чем-то новым и неожиданным, так как они оказываются лишь продолжением масштабных исторических процессов движения России на восток и становления евразийской державы. Русский путь к Тихому Океану не случаен, и территории русского освоения Сибири также следуют ясной географической логике. Этот путь соответствует рельефной границе Леса и Степи, на геополитическом синтезе которых основано само Русское Государство. По «опушке» северных таежных лесов, граничащих со степью (или лесостепью), двигались русские освоители Сибири, оседая на наиболее пригодных для жилья и сельского хозяйства землях. От Челябинска до Байкала этот ландшафтный сектор представляет собой сужающийся клин. А от Байкала до тихоокеанского побережья это сплошная зона северных лесов, постепенно и незаметно переходящих в леса тропические. При этом увеличивается процент нагорий и горных массивов. Эта зона от Байкала до устья Амура снова возвраща ет к проблеме «Lenaland», которая уже вставала тогда, когда мы разбирали якутский сектор «северной трапеции».
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Пояс «русской Сибири»» з дисципліни «Основи геополітики»
