Приоритет ядерного и межконтинентального потенциала
В военно-стратегическом смысле Новая Империя может быть реально создана лишь при условии сохранения ядерной мощи бывшего СССР, а также всех видов стратегических и космических вооружений в руках евразийского блока. Это главное условие не только для дееспособности грядущего континентального образования, но и для самого его создания, так как интеграция государств и "больших пространств" вокруг России, утверждение главных осей Евразии реализуются лишь при наличии у Москвы стратегического потенциала, который будет основным гарантом серьезности всего проекта. Именно сохранение стратегического баланса между атлантизмом (НАТО) и Россией (военно-стратегической наследницей СССР и полюсом нового евразийского блока) делает политические планы Новой Империи серьезными и практически достижимыми. В настоящий момент стратегический потенциал бывшего СССР еще сохраняет свою пропорциональную сопоставимость с НАТО — в сфере ядерного вооружения, атомных подводных лодок, некоторых военно-космических программ, в вопросе стратегической авиации. Как только этот баланс однозначно сместится в пользу атлантистов, евразийская Империя станет невозможной, Россия окончательно превратится в простую "региональную державу", а следовательно, резко сократит свою территорию и масштабы влияния. После этого никакие геополитические оси и политические проекты не смогут ничего изменить. Лишь на данном этапе, пока расклад сил "холодной войны" в стратегической сфере еще не изменился необратимо, геополитика и политика России действительно имеют решающее значение и континентальный вес. Фактически, возможность свободного и независимого геополитического проектирования напрямую зависит от сохранения стратегической сопоставимости русского и атлантистского потенциалов. Как только эта пропорция резко нарушится, Россия превратится из субъекта геополитики в ее объект. В этом случае русским останется лишь лавировать в навязанной извне ситуации, выбирая роли и приоритеты в сущностно "не своей" игре. Такое положение дел делает евразийский проект напрямую связанным с качеством и потенциалом русской (бывшей советской) армии. И автоматически из этого можно сделать вывод — армия в таких условиях ни в коем случае не должна зависеть от сиюминутной политической ситуации в Москве. Напротив, само качество армии (естественно, в первую очередь, в вопросе стратегических вооружений) является основой всей русской политики, ее осью, а следовательно, структура армии должна предопределять общие контуры этой политики, утверждать сугубо политические ориентиры. Пока стратегический баланс в какой-то мере сохраняется, армия будет оставаться важнейшим фактором русской политики, так как сам политический статус страны, ее вес, ее возможности и ее будущее в такой ситуации напрямую зависит именно от ВС. В данный момент в русской армии под давлением атлантизма происходит очень опасный процесс переориентации всей военной доктрины с континентально-советской структуры на регионально-локальную. Это означает, что в качестве "потенциального противника" России начинают рассматриваться более не США и страны НАТО, но пограничные с Россией страны, а также внутренние регионы РФ, могущие обратиться к сепаратизму. Такой поворот новой военной доктрины фактически полностью противоположен единственно разумной, с геополитической точки зрения, позиции ВС, так как "потенциальными противниками" в данном случае становятся именно те страны, которые логически должны были бы стать естественными "союзниками" русских. Иными словами, "потенциальные союзники" рассматриваются в роли "потенциальных противников", а главный геополитический "потенциальный противник" России — атлантический блок — вообще сбрасывается со счетов. Военный вопрос находится в прямой зависимости от геополитического выбора. Если Россия мыслит свое будущее как Империя, как интегратор и полюс нового континентального блока, ее ВС должны с необходимостью приоритетно ориентироваться на ядерное и стратегическое вооружение в ущерб более локальным формам вооружения. Основные военные действия в имперском плане будут развиваться в перспективе "войны континентов", и следовательно, особую роль приобретают межконтинентальные ракеты (в первую очередь, с ядерными боеголовками), стратегическая авиация, авианосцы и атомные подводные лодки, а также все формы космических военных программ, разрабатывавшихся как альтернатива СОИ. Приоритет именно таких видов вооружений как нельзя лучше способствовал бы континентальной интеграции и делал бы альянс с Россией привлекательным и фундаментальным для остальных евразийских блоков и стран. Именно такие виды вооружения напрямую связаны с возможностью России разыгрывать геополитическую карту на уровне континента, а следовательно, на более конкретном плане решать попутно и экономические проблемы на основе сотрудничества с развитыми регионами Средней Европы и Японией. Не следует забывать, что именно ядерный фактор, преподанный США как "гарант защиты Запада и демократии от советского тоталитаризма", был основным движущим мотором американской экономики в послевоенный период, когда экономические сильные, но военно-политически слабые страны Запада (и Япония) были вынуждены субсидировать американскую экономику и промышленность в обмен за стратегическую опеку Pax Americana. В некотором смысле, Россия уже в настоящий момент может предложить нечто аналогичное как Европе, так и Японии, с тем дополнением, что в интересах России способствовать политическому созреванию этих двух "потенциальных Империй", а не ослаблять и жестко контролировать их, как это имеет место в случае американской, атлантической доминации. Даже на чисто прагматическом уровне, преодоление экономического кризиса в России возможно только при активном геополитическом использовании стратегического фактора и соответствующих видов вооружений. Чтобы получить "больше хороших товаров", проще не перепрофилировать ВПК на изготовление кастрюль, а продолжать и интенсифицировать изготовление авианосцев и атомных подводных лодок. При соответствующем политическом обеспечении несколько подводных лодок могут принести России целые страны с развитой промышленностью, причем сугубо мирным путем, тогда как перестроив военные заводы на выпуск стиральных машин, Россия нанесет себе непоправимый экономический ущерб. Перепрофилирование армии в целом на "региональный" манер означает развитие всех нестратегических, обычных видов вооружения. Если провести такую военную реформу разумно и последовательно (во что в наших условиях верится с трудом), то русские получат эффективную мобильную армию, готовую к боевым действиям в континентальных условиях и способную решать успешно и беспроблемно военные конфликты масштаба Афганистана, Таджикистана или Чечни. Неэффективность советских войск в локальных конфликтах, которую можно было наблюдать в афганской войне и в перестроечных конфликтах, была результатом стратегического приоритета в строительстве ВС СССР, который ориентировался на глобальный ядерный конфликт, а не на локальные войны малой и средней интенсивности. Это закономерно. Перестройка в армии с приоритетом "региональной ориентации", т.е. выбор в качестве основной цели именно успешные военные действия в рамках "войн малой и средней интенсивности", неминуемо приведет к разрушению стратегических вооружений, так как ни одна армия сегодня, даже в самой богатой и развитой экономически стране — к примеру, США — не способна эффективно проводить свое строительство сразу в двух направлениях — стратегическом и. региональном. (Недееспособность американцев в локальных конфликтах была уже не раз продемонстрирована — начиная с Вьетнама и кончая Югославией и Сомали.) Поэтому, на первый взгляд, "позитивное" преобразование армии, якобы отвечающее духу времени, в далекой перспективе означает конец стратегической безопасности русских, потерю каких-либо серьезных гарантий территориальной целостности РФ и полную невозможность каким-то образом улучшить свое геополитическое состояние в будущем. Русские национальные интересы заключаются сегодня в том, чтобы любой ценой сохранить свой стратегический потенциал на межконтинентальном уровне, т.е. остаться "сверхдержавой", хотя и в урезанном, редуцированном варианте. Для обеспечения этого условия можно пожертвовать всем — идти на любые политические, геополитические, экономические и территориальные компромиссы. При сохранении стратегического потенциала любая сегодняшняя уступка будет пересмотрена в пользу русских завтра. Пока все остается по-прежнему, все политические шаги российского руководства в пользу Запада остаются теоретически обратимыми. Судьба русских и их грандиозного будущего заключается сегодня не в том, сколько русских оказались вне РФ, и не в том, какое у нас политическое или экономическое положение в данный момент, а в том, будет ли у нас достаточный уровень вооружений для того, чтобы военным образом отстоять свою независимость от единственного и естественного "потенциального врага" России — от США и североатлантического блока. Все остальные вопросы вытекают отсюда. На этом же основывается и однозначное определение того, возможна ли еще реализация глобального евразийского имперского проекта или уже нет.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Приоритет ядерного и межконтинентального потенциала» з дисципліни «Основи геополітики»
