По иронии судьбы после самоубийства Хартленда и распада СССР возрос повышений интерес к геополитике, что обусловлено поиском места России в изменившем мире. Предпринимаются попытки с использованием мирового наследия построить новую теоретическую основу геополитики. Особое развитие получили неоевразийство и неозападничество. Наибольший вклад в популяризацию классических геополитических доктрин вносят труды писателя и философа Александра Дугина, ставшего лидером российского неоевразийства. Однако его «Основы геополитики» (1997) получили неоднозначную оценку оппонентов неотрадиционалистских сторонников «консервативной революции». Неозападничество формируется под воздействием физических лиц, как правило, не обладающих европейским уровнем культуры и образования. Гремучую смесь образовали выходцы из бывшей партноменклатуры, журналисты-публицисты и младшие научные сотрудники. К ним присоединились бывшие диссиденты, не обучавшиеся в Оксфорде или Гарварде, но закончившие тюремные университеты. Характерной особенностью этого движения являлось наивная вера последнего советского и первого российского лидера в межличностные отношения с американскими президентами и другими государственными деятелям Запада. Вероятно, у бывших крестьянских парней, вошедших на вершину власти, началось головокружение от общения с мировыми политиками. В международной политике отсутствуют такие категории, как «друг Билл» или «дружба народов». Неозападничество исполнило разрушительную роль в Восточной Европе, привело к власти «элиту в законе» и становлению криминально-коррумпированной демократии. Геополитические труды стали непременным атрибутом российских политиков и ученых. Существует множество рассуждений о новом геополитическом коде — от сверхнациональной интеграции постсоветского пространства до изоляционизма России. Концепция «геополитического плюрализма» американского политолога Збигнева Бжезинского рассматривает политическую, экономическую и военную мощь России как региональной державы, открытой к европейской интеграции и играющей важную роль в постсоветском пространстве, включая недопущение превращения новых независимых государств в фактор нестабильности в регионе. Поэтому Запад должен поддерживать планы экономической интеграции и свободной торговли, но выступать против военных союзов. Россия рассматривается как держатель «хартленда» (А.С. Панарин и многие другие), как своеобразный геополитический «остров» (В.Л. Цымбурский). Одни исследователи выступают против попыток интеграции Центрально-Восточной Европы и Средней Азии в геополитическое пространство России. Другие ученые выступают за концепцию «Евразийского мира», основанной на геополитической оси «Берлин - Россия - Китай». В случае дальнейшего ослабления России и её дезинтеграции держателями «хартленда» называют Германию или Китай. Русский философ и политолог Александр Сергеевич Панарин (ум. 2003), автор книг «Реванш истории: российская стратегическая инициатива в ХХI веке» (1998), «Искушение глобализмом (2002), «Правлославная цивилизация в глобально мире» (2003), видит причины упадка в России не в экономическом, а духовном кризисе общества. В 90-е годы завершилась начатая три десятилетия назад вестернизация власти. Осуществилась очередная петровская попытка «пробиться в европейский дом», но только для правящего класса, решившего устроить «маленький капитализм» для себя. «Беспочвенная» правящая элита, утратившая национальную идентичность и профессионализм, отождествляет себя не столько с собственным народом, сколько с «процветающим Западом». «Новые русские» идут в Европу, а «старые русские» в противоположном направлении - к усилению крепостной зависимости, к бесправию, к азиатчине и нищете. Отсюда опасность тотальной дестабилизации и социального взрыва. Цивилизационный подход стал особенно популярен в СССР времен перестройки, когда будущее виделось в скором построении правового гражданского обществе и практическое возвращение в единую мировую цивилизацию. Однако распад Советского Союза и имитация реформ привели к отрезвлению от избыточного и неоправданного романтизма. Реалистически обнажился утопизм скорой трансформации в «европейский дом». «Безоговорочная капитуляция» Советского Союза благодаря переориентации правящей элиты на ценности «атлантизма» привели не только к утрате геополитического статуса, но вызвали этнонациональные и этноконфессиональные конфликты вдоль «южного подбрюшья» бывшего СССР. В результате активизировался альтернативный цивилизационному геополитический тип сознания. А.С. Панарин выделяет следующие различия между цивилизационным и геополитическим видением мира. Вместо единого или взаимодействующего мира в геополитическом сознании доминируют различные пары оппозиционных противостояний. Характерной особенностью дихотомий геополитического мышления является их «натуральный» характер, когда биология, этнология и география берут реванш над социологией. Парадигма «крови и почвы» вытесняет религиозную парадигму духа. Открытия геополитического неоязычества касались несовместимости латинского и германского духа, противоборства германства и славянства, белой и желтой рас, то, наконец, столкновения между морскими и континентальными народами и близкой этому дихотомии «хартленд — римленд». Таким образом, геополитическое сознание утверждает отступление ноосферы (сферы разума) под давлением геобиосферы - природных детерминаций коллективного человеческого поведения. Геополитический тип мышления наследует дух романтической критики Просвещения, утверждая несводимость существования к сущности, феномена — к закону (устойчиво повторяющейся связи явлений). Опора уникальности находится не во внутреннем мире культуры, а в давлении биологии и географии на историю. Цивилизационный сценарий исходит из картины упорядоченного, структурированного мира, над которым высится свод высших принципов, создающих стабильное пространство предсказуемости. Геополитический сценарий исходит из устройства мира на подобии изолированных организмов — государств, ведущих трудную и опасную борьбу за выживание, а вся цивилизационная суперсистема — международное право, «новый мировой порядок» и т.д. — отбрасываются в роковые часы. Не случайно геополитический тип сознания пробудился накануне Первой мировой войны, а достиг пика уже в поверженной Германии 20-х годов. В конце ХХ века вновь оказалось вполне возможным то, что казалось «навсегда преодоленным» с позиций цивилизационного порядка. Как только распался биполярный мир, основанный на мировом порядке силового контроля, древние архетипы потребовали человеческих жертв. Появились претензии больших и малых государств на «мягкие» в геополитическом отношении пространства. По мнению А.С. Панарина, парадокс состоит в следующем. Крупные государства, обладающие огромной мощью, ведут себя более сдержанно и ответственно. Мировой порядок является наследием старой римской идеи контролируемого пространства, а не продуктом либерально-демократических ценностей. В большинстве глобальных геополитических моделях используется дихотомия противоборства Моря и Континента. В основе этой дифференциации мира лежат различия между морскими и континентальными державами. К морской цивилизации, основанной «пиратами моря», немецкий географ Фридрих Ратцель отнес западный, атлантический мир. Морская цивилизация отличается открытостью к внешнему миру, географическими открытиями. Обладая мобильной и экономически эффективной коммуникационной сетью морских путей, военным и торговым флотом, морские державы используют береговую зону Мирового океана как плацдарм для колонизации новых земель. Морские державы требуют свободы судоходства, свободы проливов и морей, «открытости» портов и приморских территорий, различных преференций, обеспечивающих свободу торговли. «Логика моря» стала одним из истоков принципа «открытого общества». Континентальная цивилизация характеризуется консервативным, обороняющим началом. Континент живет более замкнутой жизнью «закрытого общества», нарушаемой неожиданным появлением морских пришельцев. «Морская стихия» стремиться размыть берега и взять под контроль срединную землю — сердце Континента. Геополитическая теория противоборства Моря и Континента была разработана в Германии, которая являясь в прошлом континентальной державой, вела длительную борьбу с «атлантистами» — Великобританией, Францией и США. В ответ англо-американская геополитическая школа разработала геостратегию наступления на Континент, замыкания его внешней береговой зоной (римлендом), дробление на части и вовлечение в атлантическую систему. Главная задача держав атлантического «римленда» состояла в противоборстве держателей хартленда - сердцевины Континента. Ключевое значение в этой теории имеет Евразия и хартленд, отождествляемый примерно с территорией бывшей Российской империи/СССР. В будущем наиболее вероятные держатели евразийского монолита (хартленда) кроме России, на Западе — Германия, на Востоке — Китай и исламский фундаментализм. На основе логики «вызова и ответа» А.С. Панарин считает, что с позиций цивилизационного оптимизма Западу во главе с США выгодно иметь Россию как демократическую страну — союзника и соучастника в строительстве нового мирового порядка. Но с позиций геополитического пессимизма, основанного на истории и географии, появляется соблазн «дожать» бывшего противника, раздробив его пространство и уничтожить его бытие в качестве великой державы. Россия сталкивается с тремя геополитическими вызовами. Запад теснит Россию с европейских границ, Восток стремиться вовлечь в сферу своего влияния Среднюю Азию, Закавказье и «родственные» автономии в Российской Федерации. Китай готов к «мирной колонизации» Российского Дальнего Востока и Сибири. Эти вызовы заявляют о себе, когда фундаментализм русской идеи — энергетика русификации единого евразийского пространства терпит фиаско. В условиях провала российской модернизации по западному образцу, Панарин видит выход в предполагаемом сдвиге на Восток и переориентации с атлантической модели на тихоокеанскую, предусматривающий активный диалог с дальневосточными соседями.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Возвращение геополитики» з дисципліни «Геополітика»
