В предыдущих главах уже затрагивалась проблема интеграции экономики стран Востока в мировую экономику. Более сложна и противоречива проблематика политической модернизации региона, предполагающей прежде всего переход от диктаторских, авторитарных форм правления на рельсы демократизации. В этом плане на всем Востоке, как выше указывалось, уже достигнуты значительные успехи. Так, по данным организации «Фридом Хаус», публикующей ежегодный анализ состояния свободы в мире, в 1972 г. было 42 свободные страны, то в 1991 г. их число возросло до 75. Особую актуальность проблеме придает тот факт, что многие исследователи и наблюдатели связывают с демократизацией перспективы исключения войн из жизни народов. В данной главе внимание концентрируется на одной из ключевых проблем, раскрытие которой, на мой взгляд, даст самое общее представление о тенденциях и сущностных особенностях формирования единого мирового сообщества, или единой всепланетарной цивилизации. Прежде всего важно определить, сводятся ли процессы, происходящие в экономических, социальных, политических и иных структурах различных регионов и стран современного мира, к вестернизации или механическому перенесению сюда западных институтов, ценностей и идеалов. Являются ли эти процессы показателем полной и окончательной победы Запада и западной цивилизации над остальной ойкуменой и соответственно показателем «конца истории» или же мы имеем дело с более глубинными и сложными вещами, а не просто с победой одного «изма» над другим. При этом необходимо иметь в виду следующий весьма важный, но не всегда учитываемый момент. Как известно, термин «демократия» в дословном переводе с древнегреческого языка означает «народовластие», или «власть народа». В этом смысле основным признаком демократии является признание народа каждой конкретной страны носителем верховной власти. Причем разные народы могут по-разному трактовать содержание и формы этого народовластия. Имеются существенные разночтения в понимании демократии в античном мире и на современном Западе. Должны ли мы исключать различное ее понимание в разных культурах и у разных народов в наши дни? Чтобы положительно ответить на этот вопрос, достаточно взглянуть на политическую карту Западной Европы и Северной Америки, где базовые демократические ценности и принципы получили практическое воплощение в разнообразных политических режимах, соответствующих национально-культурным, историческим и иным традициям стран и народов региона. Почему же нельзя допустить, что народовластие у других народов и в странах других регионов, в том числе и России, может иметь иное содержание, иные параметры и конфигурацию, нежели, скажем, у американцев, французов, англичан и др.? Демократия продемонстрировала способность приспосабливаться к самым различным национально-культурным условиям. Но при этом особо хочется подчеркнуть, что привитие и институционализация демократических форм политической самоорганизации общества на той или иной национальной почве отнюдь не может сводиться к механической трансплантации готовых форм, принципов и институтов западной демократии. Существуют нормы, ценности и институты, которые в силу своей исторической и политико-культурной специфики не могут быть воспроизведены в чистом виде, вне их первоначального контекста. В массиве национального сознания каждого народа имеются базисные, врожденные элементы, определяющие сам дух, менталитет, характер данного народа, и они не могут не накладывать родовую печать на его политическую систему. Перспективы модернизации и демократизации в значительной степени зависят от состояния сознания народа, от степени его готовности принять и реализовать основные принципы и нормы рынка и политической демократии. Иначе говоря, необходимо, чтобы каждый народ созрел для соответствующих форм и механизмов политической самоорганизации. А это достигается в результате длительного исторического опыта. Напомню, что формирование и институционализация рыночной экономики и особенно политической демократии на самом Западе заняли несколько веков. Так, если в США республиканский строй с либерально-демократическими институтами утвердился в конце XVIII в., то во Франции он окончательно установился только в конце XIX в. Что касается Италии и Германии, то здесь демократия окончательно утвердилась после второй мировой войны, а в трех южноевропейских странах - Греции, Португалии и Испании - лишь с середины 70-х годов. В Восточной Европе дорогу демократизации открыли антитоталитарные революции конца 80-х годов и развал Советского Союза в 1991 г. Демократия может утвердиться и институционализироваться на конкретной национальной почве только в том случае, если общепринятые демократические ценности и нормы станут поведенческими установками большинства населения. Но чтобы стать действительным демократом в собственном смысле слова, человек должен родиться, вырасти, социализироваться в соответствующей социокультурной среде. Природа человека такова, что он не может не идентифицировать себя с определенной культурой, традицией, с нечто таким, чем он гордится, - собственным языком, собственной символикой, тем, что делает человека таким, каков он есть. Западные образцы государственности базируются на гражданском обществе, в основе которого лежит принцип приватности и раздельности между разнообразными, зачастую конфликтующими частными интересами. Идея демократии в ее евроцентристском понимании зиждется на постулате, согласно которому индивид важнее группы. Иное дело на Востоке. Если на Западе более актуален вопрос об индивидуальных правах и свободах, то в большинстве восточных стран приоритет отдается групповым правам и интересам. Но правомерно ли на этом основании утверждать, что демократический путь развития противопоказан данным странам? Правильный ответ на этот вопрос предполагает поиски ответов на целый ряд других вопросов. Но сначала надо определиться, что конкретно мы понимаем под демократией и совместима ли она с коллективистским, солидаристским, групповым и иным началами, ассоциируемыми с Востоком, а с некоторыми оговорками и с Россией.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Демократия как народовластие» з дисципліни «Геополітика»
