Евразийцы критиковали традиционный взгляд на историю России, согласно которому основа русского государства была заложена в Киевской Руси и позднейшее русское государство было ее продолжением. Общим между Киевской Русью и Россией, — замечает Н.С. Трубецкой, — является только название «Русь», но с географической и хозяйственно-политической точек зрения это были разные государства, между которыми не существовало исторической преемственности17. Евразийцы единодушны в парадоксальном на первый взгляд выводе, согласно которому «без татарщины не было бы России». Монголо-татарское иго они рассматривают как военно-политический союз Древней Руси с Великой Степью, объединенной в государстве татаро-монголов. Этот союз был выгоден для Руси и в военном, и в финансовом, но более всего в геополитическом отношении:
Великое счастье Руси, что она досталась татарам, а никому другому
— полагает Савицкий. Монгольскими завоеваниями Русь была втянута в общий ход евразийских событий. Включение России в общегосударственную систему монгольской монархии привело к усвоению не только техники государственности, но и самого духа государственности. Великая идея единого многонационального государства пришла на смену удельно-вечевым понятиям государственности Киевской Руси. Осваивая монгольскую идею государственности, русская национальная мысль обратилась к духовно более близкой государственности Византии, где нашла образцы для обрусения и оправославления монгольских идей. Евразийцы показывают, что если в духовном плане Русь была тесно связана с Византией, то для геополитического бытия Руси Византия выступала как посторонняя сфера. После монгольского завоевания Русь была полностью включена в геополитическую сферу монгольской державы. Поэтому евразийцы приходят к выводу, что в геополитическом плане уместно говорить не о византийском, а о монгольском наследстве: «Россия — наследница Великих Ханов, продолжательница дела Чингиса и Тимура, объединительница Азии...*18. Вдохновляясь идеей единого государства, Великие князья Московские стали «собирателями земли русской», а затем перешли к «собиранию земли татарской». До XV в. русская история была историей одного из провинциальных углов евразийского мира и только после XV в. Россия стала играть общеевразийскую роль. Процесс русской истории евразийцы определяют как процесс создания России-Евразии как целостного месторазвития, геополитический синтез Леса и Степи. Государственность России превосходила монгольскую, поскольку опиралась на прочное религиозно-бытовое основание, на взаимопроникновение православной веры и бытовой жизни, которое Н.С. Трубецкой называл бытовым исповедничеством. Это основание русской государственности было разрушено, по его мнению, в эпоху реформ Петра I. Государственность России, сложившаяся в результате Петровских реформ, определяется Н.С. Трубецким как «антинациональная монархия». В этот период Россия изменила своему геополитическому призванию и попыталась стать великой европейской державой, которой она в принципе не могла быть. Россия уклонилась от предначертанного ей самой природой исторического пути великой континентальной державы, «срединной земли», и пошла по пути подражания политике европейских государств. Ради реализации европейских проектов Россия вела самоубийственные для нее войны на стороне естественных геополитических противников и против своих естественных геополитических союзников. Оценивая последствия «европеизации» России, евразийцы заключают, что революция, положившая конец императорскому периоду в истории России, была исторической неизбежностью.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Геополитическая концепция русской истории» з дисципліни «Геополітика»
