Прежде всего Лабриола рассматривает взаимоотношение научного знания и мифологии. Если экономический материализм превращает прошлые формы сознания в иллюзорные, или мифологические, построения, противопоставляя им прямолинейную рационалистическую схему, то марксизм, по словам Лабриолы, подчеркивает, что «человеческая мысль постоянно возвращается к метафизическим ошибкам слова, очень 585
часто приближающимся к мифологии» [АЛ, с. 28]. Лабриола полемизирует не только с экономическим материализмом, но и с позитивизмом О. Конта, согласно которому в истории человеческой мысли можно выделить три качественно различных периода: теологический, метафизический и научный. Возражая Конту, Лабриола замечает: «В истории могло быть только количественное превосходство теологической или метафизической формы мышления, но не исключительное качественное господство их. Люди никогда не были исключительно теологами или метафизиками; равным образом они никогда не будут мыслить вполне научно» [АЛ, с. 29]. Лабриола замечает, что «и теперь еще много ученых, ум которых наполнен мифологическими представлениями», связывая этот факт с одной особенностью человеческого мышления, а именно с объективацией форм мысли и превращением ее в сущность вещей, т. е. с превращением особенностей мысли в саму сущность предметов. Эта тенденция человеческой мысли, которую он называет вербализмом, метафизическим отношением к языковым знакам, приводит не только к проникновению в научное мышление определенных компонентов мифологического сознания, но и к деформации научного знания. «Вербализм неизменно стремится замкнуться в чисто формальных определениях... Вербализм уничтожает смысл проблем, ибо он видит в них только названия» [Л., с. 79]. Эта деформация научного сознания менее всего характерна для естественных наук, «где длительное наблюдение, повторные опыты, уверенное использование усовершенствованных инструментов, повсеместное или по крайней мере частичное применение точных расчетов приводят человеческий ум к методическому общению с вещами и их видоизменениями» [Л, с. 178]. Критика Марксом фетишизма буржуазной политэкономии интерпретируется Лабриолой в ее общетеоретическом и общеметодологическом значении. Фетишизм он понимает как одну из важнейших форм мифологического сознания, живущего в недрах современной ему науки. Превращение языковых знаков и слов в нечто субстанциональное, в саму сущность вещей оказывается, согласно Лабриоле, проявлением фетишистского сознания. Если в политэкономии фетишизм превращает в вещь формы социальных отношений, то вербализм овеществляет, натурализует некоторые формы знаково-символического существования человеческого знания. В такой интерпретации фетишизм предстает как важная особенность человеческого сознания, отождествляющего знак и вещь, символическое и реальное бытие. Такие фетишистско-мифологические представления проникают и в область научного знания. Рассматривая далее взаимоотношение между наукой и философией, Лабриола анализирует принцип деятельности в гносеологии и с этих позиций критикует агностицизм. Важнейшую особенность диалектико-материалистического подхода к процессу познания Лабриола усматривает именно в этом принципе деятельности, введенном в гносеологию Марксом и Энгельсом. «Теория 586
исторического материализма имеет одно важное практическое значение: она вводит в теорию познания элемент деятельности, который составляет характерную черту исторического материализма» [АЛ, с. 22]. Раскрывая существо этого принципа, Лабриола далее писал: «Всякая мысль есть усилие, или труд. Чтобы исполнить этот труд, нужно обладать известным опытом; необходимо также путем долгой практики вполне освоиться с методологическими приемами. Уже исполненный труд, т. е. законченная мысль, облегчает последующие усилия, направленные на создание новой мысли» [АЛ, с. 22, 23]. Последовательное проведение марксизмом принципа деятельности в теории познания совпадает, согласно Лабриоле, с реализацией критической точки зрения и разрушением фетишистского сознания в гносеологии. Изучение познания как деятельности позволяет марксизму дать критику агностицизма и противопоставить ему убеждение в бесконечном характере познавательного процесса. «Все познаваемое может быть познано и со временем будет познано, а все, что лежит за пределами познаваемого, не имеет в области познания никакого значения» [АЛ, с. 35]. Лабриола считает агностицизм одним из признаков вырождения современной философии и методологических концепций научного прогресса. Вместе с тем он отмечает его противоположность той пламенной вере в истину, которая составляет характерную черту классической философии, «не менее мрачным контрастом кажется агностицизм и для современной эпохи, которая характеризуется господством мысли над природой, возникшим благодаря точным методам научного исследования» [АЛ, с. 26]. Лабриола осознает методологическую и мировоззренческую роль философии для частных, специальных наук. В противовес позитивизму, нашедшему в Италии своих приверженцев, он признает необходимость гносеологического анализа научного знания, подчеркивает единство науки и философии. Критикуя эмпиризм, он проводит мысль о том, что при изучении каких-либо сторон реального мира «постоянно ощущается настоятельная потребность в анализе общих понятий, без которых невозможен сам акт мышления, таковы: единство, множественность, целое, условие, цель, основание, причина, результат, прогресс, конечность, бесконечность и т. д.» [АЛ, с. 25]. Эти общие понятия или категории, по словам Лабриолы, являются «необходимыми элементами мышления», а для самого сознания, не рефлектирующего о них, это «интуитивные данные сознания». Резюмируя свое понимание взаимоотношения научного и философского знания, Лабриола формулирует три принципа, составляющих его кредо: «I) идеал познания должен заключаться в уничтожении противоположности между наукой и философией; 2) наука в непрерывном процессе своего развития вширь и вглубь все более и более дифференцируется на отдельные отрасли знания, одновременно с чем все большее число методических и 587
формальных выводов соединяется под общим именем философии и 3) эта разница между наукой и философией всегда будет существовать, ибо благодаря присущей человеческому уму самокритике наука никогда не перестанет развиваться» [АЛ, с. 30]. В этих словах Лабриолы выражена суть марксистского понимания взаимоотношений научного и философского знания. Вместе с тем слишком суженное представление о марксистской философии, игнорирующее другую ее сторону — диалектический материализм, приводило к тому, что роль диалектики в осмыслении достижений естествознания, единство диалектики, логики и теории познания, методологическая и гносеологическая функции марксистской философии не стали предметом размышления и теоретического анализа. Понимание марксистской философии только как исторического материализма обусловило то, что теоретико-познавательные проблемы рассматривались лишь под углом зрения социологии науки. Лабриола остро воспринимал различные формы критики марксизма, в частности те, которые были связаны с отрицанием рационализма и науки. Одна из наиболее популярных в конце XIX—начале XX в. форм такого отрицания, проникшего и в рабочее движение, связана с именем анархо-синдикалиста Жоржа Сореля, который до 1898 г. был другом Лабриолы и перевел его книгу «Очерки материалистического понимания истории» (Париж, 1897). Предисловие Сореля к этой книге послужило поводом для написания Лабриолой книги «Беседы о социализме и философии. Письма к Сорелю» (Рим, 1898). К французскому изданию этой книги (1899) Лабриола написал предисловие, где говорил о неожиданном переходе Сореля в лагерь «критиков» марксизма: «За это короткое время г-н Жорж Сорель душой и телом отдался так называемому кризису марксизма... Что мне делать? Должен ли я писать анти-Сорель после того, как писал с Соре-лем?... Это подлинные письма, которые были адресованы тому г. Сорелю, которого я знал как марксиста, который писал мне письма, полные тонких наблюдений и интересных критических замечаний... Я говорю без злобы, но какое оскорбление для меня!» 5 Анархо-синдикалистские идеи Сореля, его политическая программа непосредственных политических действий и бунтарства, его интерпретация социалистических идеалов как мифов рабочего движения базировались на негативном отношении к науке и рационализму, на стремлении внедрить в рабочее движение идеи антирационализма и отказа от научного отношения к действительности. Сорель не приемлет объективности научного знания в любых его формах. Практически революционное действие, по его мнению, вообще может основываться лишь на мифах. Необходимо, по его 5 l^abriola A. Socialisms et philosophie. Paris, 1899, p. IV. 588
мнению, понять социализм как миф и заменить научный социализм новой мифологией, которая не требует научного обоснования. В письмах к Сорелю Лабриола, выступая в защиту социальной и философской мысли, раскрывает сложное взаимоотношение между научным и мифологическим знанием. Согласно Сорелю, научное знание и рационализм являются лишь рационализацией и инструментализацией техники и по существу сводятся к технике, к промышленному производству. Наука полностью определяется, по его мнению, требованиями техники и состоит в прагматическом осуществлении норм, выдвигаемых техникой. Сорель писал: «Многие... воображают, что наука — это открытие законов, которые, вполне объективно выполняя на свете некоторые функции, хранятся день и ночь в священном, таинственном храме под стражей ученых. Это старая платоническая концепция. .. Нам только кажется, что мы посредством науки запрашиваем природу и приходим с нею в соприкосновение. В действительности мы запрашиваем лишь наши орудия и приходим в соприкосновение с производительными силами, организованными нашей индустрией. То, что наука познает, это — орудия, созданные гением человека»6. Решительно отвергая подобную вульгарно-социологическую, техницистскую трактовку науки, Лабриола защищал идеи и принципы марксистской концепции исторического процесса.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Наука и мифология. Наука и философия» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
