В своих работах Дицген подробно прослеживал и объяснял чрезвычайно сложные отношения между философией, религией и естествознанием, которые складывались на различных ступенях истории человечества. Он показывал, из каких именно потребностей человеческого духа вырастала религия и в то же время формировались те методы мышления и системы знания, которые устраняли религиозные формы мышления и знания. «Откуда мы, где начало мира и какое место мы занимаем в нем? Что значит жизнь, наши чувства, явления природы? Так спрашивает человек, а человек — великий вопрошатель... Правда, поставленный вопрос есть самый кардинальный из всех вопросов, вопрос, который все народы во все времена ставили и будут ставить. Глупа только форма, в которой сперва религия, а затем ее более передовая сестра, философия, ставили его. Они вопрошали туманную бесконечность...» [Д, с. 300]. Религия, коротко говоря, — это представление о сверхъестественном духе, повелителе природы (см. [Д, с. 198]). Историческая роль философии состоит в том, что она — первая рациональная форма познания. Изъяв «великие вопросы» из области религиозного чувства, она стала ориентироваться на разрешение их благодаря трезвому, эмпирически существующему человеческому интеллекту. Философия — первая форма мышления и познания истины, которая принципиально отличается от религиозных поисков «откровений» свыше. Однако в гносеологическом отношении истоки у религии и у философского идеализма одни и те же. Дицген характеризует их так: «Существует невежественная манера, от которой, однако, так бесконечно трудно отказаться, именно — измерять внешний мир масштабом своего внутреннего мира. Оттого что человек преследует свои цели с помощью воли и сознания,'он предполагает, что и за всеобщей целесообразностью природы скрывается, подобно ему, существо с сознанием и волей. Там, где свободомыслие развито настолько, что уж нельзя говорить об олицетворенном божестве, он все же не может отказаться от философский мистики, которая рассказывает сказки о воле и представлении бессознательных вещей, о философии бессознательного» (цит. по [ПСС, т. 29, с. 374]). В другом месте Дицген пояснял это свое положение: «Преувеличенное представление об интеллекте, неразумные требования по отношению к нашей познавательной способности, иначе говоря теоретико-познавательное невежество, — вот причина всякого суеверия, всякой религиозной и философской метафизики» [Д, с. 326, 327]. На ранних этапах истории религиозное учение соответствовало уровню культурною развития человечества, отвечало на основные вопросы об устройстве мироздания, формулировало нормы социального поведения. В этом плане религия содержит нечто та- 515
кое, что можно назвать истинным. Но имеется существенная разница между истиной в религиозной форме и истиной, которую добывает наука. Например, для того чтобы люди не ходили немытыми, Моисей предписал им чистоплотность законом. «Что чистоплотность есть необходимое требование — это простая истина. В религиозной форме она оказывается как бы скованной, связанной со временем, местом, числом. Религия предписывает, когда, где и как часто должно умываться. Религиозная истина — это принудительное предписание; мирская свободная наука и свободное, добровольное омовение очищает основательнее, чем обязательное» [Д, с. 259]. Наука приносит свободу, поскольку подчиняет все познанное благу человека. Религиозная истина, напротив, в том и заключается, чтобы какое-нибудь естественное мирское качество неестественно возвысить, вырвать из естественного потока жизни. В этом смысле научная свобода в принципе антирелигиозна (см. [Д, с. 259, 260]). Несомненно, религия — своеобразная культурно-историческая форма мышления человечества. «Учение, которое в течение столетий владело народами и частями света, — писал Дицген, — несомненно, имеет свое историческое значение. Неприемлемо только то, что смиренно рожденное в яслях, оно хочет властвовать на вечные времена» [Д, с. 258]. Дицген показывал, как исторически изменялись идеи религии: в древние времена человечество имеет дело с весьма конкретными идеями бога, с развитием культуры религиозные идеи становились все более абстрактными, мистическими, оторванными от реальной действительности. Религия, подчеркивал Дицген, не есть «вечное стремление человеческого духа», а есть мистика, вера в сверхъестественное, и ее историческое развитие состоит в постепенном уничтожении самой себя. Если прежде религия сама обслуживала потребности человека в познании сущности вещей и объясняла ему путь этого познания как «откровение» божие, то дальнейшее развитие культуры приводит к возникновению философии и естествознания, которые ставят те же вопросы, но отвечают на них существенно по-иному, нежели это делает религия. Успехи науки приводят К убеждению, что единственно верный путь познания, это — тот, Который выработало естествознание: «индукция», т. е. движение от реального наблюдения и опыта к понятиям, идеям, теориям. Разъясняя в популярной форме эту мысль, Дицген пишет о тысячелетних поисках человечеством «света познания»: «Откуда взять свет? Моисей добыл его на горе Синае; но после того, как его последователи более трех тысяч лет повторяли: „Не укради", они все же и до сих пор еще крадут, как вороны, т. е. откровение оказалось несостоятельным. Затем явились философы и хртели добыть этот свет спекулятивно из своей головы, как они выражались, a priori. Но то, что извлекал один, то другой отбрасывал. Естествознание вступило на третий путь — индуктивный; оно (тало черпать муд- 516
рость из наблюдения; наконец, оно добилось подлинной, настоящей, положительной науки — науки, которую признает весь мир, против которой никто не спорит и спорить не может. Из этого с несомненной ясностью вытекает, что мы должны искать свет познания на этом испытанном, естественнонаучном пути» [Д, с. 139]. Дицген подчеркивает связь идеи априорного познания, характерную для традиционной идеалистической философии, с идеей религиозной веры. Именно поэтому Дицген так резко критикует положение об априорности познания, подчеркивая еще и еще раз, что идеи строятся на основе опыта, практики. По его мнению, «вера познает a priori. Наука есть труд, завоеванное a posteriori познание. Отказаться от веры — значит отказаться от лежания на печи. Ограничить науку познанием a posteriori — значит украсить ее характерным признаком нового времени — трудом)) [Д, с. 45]. Исходя из идеи о том, что различие между религией и наукой заключается не в составе вопросов, а в способе их постановки и характере ответов, Дицген полагает, что наука может заменить собой все прежние формы мировоззрения, прежде всего религиозное. Наука, по его мнению, индуктивное, эмпирическое, достоверное знание. Не сомневаясь в том, что идеалистическая философия близка религии, он не приемлет профессиональной философии и называет ее представителей «идеалистическими масонами». В природе он видит абсолютную субстанцию, а во всем остальном — ее свойства. Дицген упрощает генезис и функции различных исторических форм мировоззрения. Называя иногда марксизм экономическим материализмом, он превращает марксову идею о роли способа производства в развитии общественной жизни в зависимость культуры и мировоззрения от «способа добывания хлеба»: «У народов, живущих войной и добычей, другое небо, другая свобода, другая справедливость, чем у наших патриархов, которые, как известно, занимались скотоводством. Оттого, что рыцари и монахи не добывали своих средств к жизни фабричным трудом или биржевыми спекуляциями, — их идеи, понятия о праве, добродетели, чести шли вразрез с либеральными и буржуазными взглядами. Тут христианство пытается возразить, заверяя, будто при самых разнообразных условиях производства оно проповедовало свою неизменную истину. Если оно таким образом хочет доказать независимость дуда от материи, философии от экономии, оно совершенно забывает о том, как часто оно меняло свои одежды в зависимости от того, откуда ветер дует. Оно забывает, что любовь, которую проповедовали его апостолы и отцы церкви, любовь, которая отдает свою одежду, не есть та хорошо одетая любовь, которая снимает с неимущего последнюю рубашку. Конечно, во имя справедливости. Различным отношениям производства и собственности древнего и нового времени соответствуют различные виды христи- 517
анства. Рабовладеяьчество в Соединенных Штатах было христианским, а тамошнее христианство — рабовладельческим. Точно так же религиозная реформация XVI столетия была не причиной, а следствием уже совершившейся социальной реформы. Предшествовавший расцвет мореплавания, открытие Нового Света доказывают расцвет трудолюбия. Последнему нечего было делать с изнуренным молитвами и постами телом, и поэтому оно придумало протестантское учение о благодати, которое заменило религиозную молитвенную деятельность материальной, промышленной» [Д, с. 252]. Философия развивалась как наследница основных религиозных постулатов о сущности мира и познания. Дицген называет философию потомком религии, ставшим, подобно ей, «мечтателем», хотя и не столь претенциозным. Развитие философии приводит к тому, что она восстает против религиозного мировоззрения. Отмечая, что основным суеверием Нового времени является фетишизирование познавательной способности человека, Дицген писал: «Дикари обоготворяют солнце, луну и другие вещи. Цивилизованные люди сделали дух богом, а способность мышления своим фетишем» [Д, с. 152], что явилось гносеологической причиной живучести идеалистического мировоззрения. Дицген часто называет идеализм научной поповщиной и объясняет, что научная поповщина оказывает серьезное содействие религиозной поповщине. «С самым грубым суеверием мы очень скоро справились бы, если бы уродливая половинчатость не старалась всюду заполнить собой пробелы науки. Основной пробел — это непонимание человеческого духа, незнакомство с теорией познания. Как грозное явление природы делает лапландца или жителя Огненной земли суеверным, так внутреннее чудо нашего мыслительного процесса скручивает профессора в бараний рог суеверия. . . После того, как все небесное было материализовано наукой, профессорам не оставалось ничего больше, как возвести до небес свою профессию — науку» [Д, с. 260]. Дицген ставит задачу разоблачить эту идею аристократизма духа, с корнем вырвать постыдное суеверие в сверхъестественную природу познавательной способности человека.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Истоки религии и ее исторические судьбы» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
