Роль образования и подготовки будущих ученых для развития науки
Среди условий, способствующих развитию науки, основоположники марксизма особо выделяли уровень и характер образования, систему воспитания и образования, действующую в той или иной стране. Развитие системы образования в условиях европейских стран шло весьма противоречиво. На первых порах она испытывала громадное влияние церкви. Организация университетского образования привела к расширению слоя образованных людей в Западной Европе. Энгельс отмечал, что к концу Средневековья «имеется шесть культурных народов с культурными языками (не считая скандинавских и т. д.), которые были все настолько развиты, что могли участвовать в литературном подъеме XIV века и обеспечили гораздо большую разносторонность образования, чем уже пришедшие в упадок и отмиравшие в конце древности греческий и латинский языки». И чуть далее Энгельс отмечает «гораздо большее распространение общего образования — хотя еще и плохого — благодаря университетам» [20, с. 506, 507]. В «Исторических выписках» Маркса можно найти свидетельства его интереса к истории возникновения университетов в различных европейских странах, тех изменений, которые происходили в характере, уровне и направленности образования. Так, он обращает внимание на выдающуюся роль Карла Великого и его преемника Лотаря в создании в Италии девяти университетских центров, где преподавали не только теологию, но и словесность, и искусство, под которыми в то время понимались все отрасли человеческих знаний (См.: [а, V, с. 401]). Именно университетское образование сыграло большую роль в том, что в XV в. Италия «достигла вершины своего развития в области науки, искусства, промышленности и торговли» [а, VI, с. 301]. В своих конспектах исторических работ К. Маркс отмечает значение Оксфордского университета в истории образования в Англии, интересуется кризисом университетов в XIII в. и деятельностью Рожера Бэкона. Обращая внимание на возрождение богословия в Англии в XIII в., он связывает с деятельностью нищенствующих монахов Оксфорда снижение научного уровня университетов, где «схоластическое, богословие снова заняло первенствующее положение, и успешно соперничать с ним могли только практические науки, как меди- 452
цина и юриспруденция. Единственное замечательное исключение, случай более свободного направления в науке XVII в. — Рожер Бэкон» [а, VIII, с. 344]. Именно благодаря деятельности Р. Бэкона, Дунса Скотта, Оккама, Виклефа центр университетского образования переместился из Парижа в Оксфорд. Маркс особо выделяет ту характеристику Р. Бэкона, которая была дана в книге Д. Р. Грина «История английского народа», отмечавшего широкую постановку преподавания естественных наук в Оксфорде, проведенную Р. Бэконом реформу философских методов, привлечение им внимания к незаслуженно забытым источникам знания, широкий охват ряда естественнонаучных дисциплин: «География, хронология, арифметика, музыка — все это в известной мере приобретает у Бэкона научную форму... он не только обсуждает вопросы непосредственно входящие в сферу науки оптики, но и затрагивает анатомию глаза» [а, VIII, с. 413, 414]. Маркс дает весьма дифференцированную картину истории университетского образования в различных странах Европы, показывает роль различных сект и монашеских орденов в улучшении или ухудшении общего образования. Так, он подчеркивает негативную роль доминиканцев в снижении уровня образования в Испании в XIII в., в Оксфорде в XIII в., католичества в падении уровня преподавания в Пражском университете, соперничавшего в XV в. с лучшими университетами тогдашней Европы (Парижским, Кельнским, Гейдельбергсюнм). (См.: [а, VI, с. 99, 213]). Раскрывая роль университетов в создании исторических предпосылок возникновения Новой науки, Энгельс указывал на то, что духовенство в результате изобретения книгопечатания и развития промышленности и культуры «лишилось монополии не только на чтение и письмо, но и на более высокие ступени образования» [7, с. 351]; однако в патриархально-феодальной Германии оно еще оказывало существенное воздействие на всю систему образования, где центральное место занимало богословие и спекулятивная философия. Оценка системы образования Австрии, данная Энгельсом, может быть отнесена и к Германии первой трети XIX в.: «Повсюду воспитание находилось в руках католического духовенства, верхушка которого наравне с крупными феодальными землевладельцами была глубоко заинтересована в сохранении существующей системы. Университеты были организованы так, что они могли выпускать только специалистов, способных, в лучшем случае, достигнуть больших или меньших успехов во всевозможных специальных отраслях знания, но они совершенно не давали того универсального, свободного образования, которое, как предполагается, можно получить в других университетах» [8,с.ЗЗ]. Но и после революции 1848 г. духовенство и церковь продолжали нападки на науку, пытаясь удержать свой былые позиции в области образования и духовной культуры нации. Со своей сто- 453
роны Маркс и Энгельс неустанно подчеркивали, что всякое отвержение науки, любое выступление против нее всегда влекут за собой усиление иррационалистических настроений, мифологические построения, которые отнюдь не исчезли из европейского сознания вместе с распадом докапиталистических обществ. «До сих пор думали, — писал Маркс, — что создание христианских мифов было возможно в Римской империи только потому, что еще не было изобретено книгопечатание. Как раз наоборот. Ежедневная пресса и телеграф, который моментально разносит свои открытия по всему земному шару, фабрикует больше мифов (а буржуазные ослы верят в них и распространяют их) за один день, чем раньше можно было изготовить за столетие» [33, с. 215]. Речь шла о роли и месте духовного производства и воспроизводства (в смысле народного и специального образования) во всей данной социальной системе. Совершенно очевидно, что прогресс науки прямо и непосредственно зависит от того, какими путями и способами готовятся кадры будущих ученых. Поэтому система образования в той или иной стране выступает как одно из важнейших условий развития науки. Маркс и Энгельс вскрыли противоречия, присущие буржуазной системе образования. Потребности буржуазии вынуждали ее развивать естественнонаучное образование, развивать сеть школьных учреждений, вовлекать в процесс образования широкие народные массы. Но это — лишь одна из тенденций, которая заглушалась другой, противоположной тенденцией — ограничения образования, все большего использования в машинной промышленности неквалифицированного труда. «Если буржуазия не ставит себе целью прохождение классической программы обучения, то это не значит, что она изучает современные науки и современную литературу. Гросбух, конторка, торговая деятельность — вот образование, которое она считает достаточным... о подлинном воспитании интеллекта или об обогащении ума наукой здесь нет и речи», — так характеризует буржуазную систему образования Маркс [10, с. 648]. В своих экономических работах он зафиксировал «нелепое противоречие, заключающееся в том, что современная промышленность все более и более заменяет сложный труд простым, для которого не нужно никакого образования... фабричная система сделала бесполезными законы о школьном обучении» [6, с. 590]. Подчеркивая, что буржуазия не тратит средства на то, чтобы дать народу настоящее образование, Маркс вместе с тем отмечал, что капиталистическое применение науки в промышленном производстве и сельском хозяйстве постоянно и во все более увеличивающихся масштабах нуждается в изобретателях, в людях, способных совершенствовать наличную технику, вносить в нее нововведения, изыскивать новые методы производства. Это лишь одно из противоречий капиталистического общества, которое оказывает большое влияние на функционирование и развитие науки. 454
Как и в предыдущем случае, марксистская концепция требует конкретного изучения постановки образования в данное время в данной стране. Система образования в Германии была целиком подчинена правительству и не ориентировалась на развитие интеллектуальных способностей у широких народных масс. Энгельс в работе «Революция и контрреволюция в Германии» писал, что «никто не должен упускать из виду, как трудно было составить себе правильное представление по любому вопросу в такой стране, где все источники знания подчинены были правительству, где ни в одной сфере — от школ для бедных и воскресных школ вплоть до газет и университетов — ничто не могло быть сказано, преподано, напечатано и опубликовано без предварительного официального соизволения» [8, с.17]. Примерно в это же время в Англии разгорелась полемика между представителями фидеистических кругов и защитниками научного образования. Столкнулись два противоположных направления, одно из которых стремилось повернуть вспять развитие образования в Англии, а другое — выражало тенденцию прогрессивного, научного образования. Это явилось выражением противоречивого положения всей системы образования в Англии. Основоположники марксизма подчеркивали, что правящие классы в силу необходимости вынуждены были усиливать научные элементы в образовании, устранять все патриархально-традиционные преграды в системе воспитания, однако эта тенденция сталкивалась с другой, ей противоположной. Противоборство этих тенденций на разных этапах истории Англии имело различные результаты. Во второй половине XIX в. в Англии оно достигло самых резких форм. Противоречия, присущие системе образования в капиталистических странах в XIX в. и находившие свое выражение и в формах его организации, и в содержании обучения, и в разрыве университетского образования от запросов жизни, усугублялись противоречивым характером технико-промышленного прогресса при капитализме: с одной стороны, капитализм дает мощный толчок этому прогрессу, а с другой — порождает уродливые извращения в деле практического освоения научных достижений и их реализации в области производства. В III томе «Капитала» Маркс, отмечая совершающийся при капитализме бурный промышленно-технический прогресс, пишет: «Главным средством сокращения времени производства является повышение производительности труда, что обычно называют прогрессом промышленности» [25, I, с. 80, 81]. Он ссылается при этом на многие новшества в области металлургии и химической промышленности. Новооткрытые способы производства железа и стали (Бессемера, Сименса и др.) при сравнительно малых издержках сокращают до минимума процессы, которые в прежнее время были чрезвычайно продолжительными, «Изготовление ализарина или мареновой краски из каменноугольного дегтя, и притом при помощи фаб- 455
ричных установок... дает в несколько недель такой же результат, ддя которого раньше нужны были годы; один год требовался для прризрастания марены, а потом еще несколько лет корни оставляли для дозревания, прежде чем употреблять их на крашение» [25, I.e. 81]. Однако экономия, достигаемая благодаря изобретениям, реализуется при капитализме весьма противоречиво и глубоко несправедливо по отношению к самим пионерам научно-технического прогресса. Маркс это подчеркивает в следующем: «1) В большой разнице между издержками первоначальной постройки новой машины и издержками ее производства в последующем. .. 2) В том, что издержки, которых требует ведение предприятия, применяющего впервые новые изобретения, всегда значительно больше, чем издержки более поздних предприятий, возникших на его развалинах. . . Этот момент настолько значителен, что предприниматели — пионеры в своем большинстве терпят банкротство, и процветают лишь их последователи, которым строения, машины и т. п. достаются по более дешевым ценам. Именно поэтому наибольшую выгоду из всякого прогресса всеобщего труда и человеческого разума, из общественного применения этого прогресса комбинированным трудом в большинстве случаев извлекают самые ничтожные и жалкие представители денежного капитала» [25, I, с. 116]. Маркс с горечью отмечает, что в условиях капиталистического производства рабочий постоянно вынужден в течение всего времени трудового процесса не только напрягать свои физические силы, но и целенаправленную волю, причем «тем более, чем меньше труд увлекает рабочего своим содержанием и способом исполнения, следовательно, чем меньше рабочий наслаждается трудом как игрой физических и интеллектуальных сил» [23, с. 189]. Суть дела в том, что в условиях капитализма господствует «производственное отношение, делающее рабочего непосредственным орудием увеличения капитала. Следовательно, быть производительным рабочим — вовсе не счастье, а проклятье» [23, с. 517]. Сказанное распространяется и на научную деятельность естествоиспытателей в буржуазное обществе, ибо их деятельность также представляет собой труд, причем очень тяжелый, напряженный, труд чрезвычайно высокой квалификации, тяжесть и сложность которого Маркс образно сравнил с карабканием по каменистым тропам (см. [23, с. 25]). Этим мы завершаем изложение марксистской концепции истории естествознания, как она была разработана в трудах самих основоположников марксизма. В последующих пяти главах рассмотрено то, как разрабатывалась и как пропагандировалась эта концепция в работах последователей учения Маркса и Энгельса в XIX в,
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Роль образования и подготовки будущих ученых для развития науки» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
