Галилев-нъютонианский этап первого периода. Механические и метафизические черты естествознания
Итак, в середине XVI в. можно считать завершившимся процесс становления естествознания как науки. Однако прежде чем оно могло стать зрелой, вполне развившейся наукой, оно должно было накопить в достаточном объеме необходимый опытный материал и каким-то образом его систематизировать, построив таким образом исходный фундамент для будущей теории. Соответственно этому, по словам 382
Энгельса, главная работа в начавшийся первый период развития естествознания заключалась в том, чтобы упорядочить накопленный материал (см. [20, с. 347]). Поэтому первый период можно было бы назвать собирательным и в этом смысле эмпирическим, так как естествознание в течение всего этого периода в сущности оставалось «преимущественно собирающей наукой...» [21, с. 303]. Имея в виду второй этап в качестве классического выражения этого периода, Энгельс писал, что первый период нового естествознания заканчивается (в области неорганического мира) Ньютоном и что это — период овладения наличным материалом (см. [20, с. 509]). Записные тетради Маркса конца 1878 г. и начала 1879 г. показывают, как осуществлялось в XVII в. собирание нового естественнонаучного материала. Тетради Маркса содержат хронологическую таблицу ведущих открытий XVII в.: 1608 г.—изобретение подзорной трубы; 1618 г. — открытие законов Кеплера о движении планет. Работы Тихо де Браге и Галилея. Защита эксперимента Бэконом. Работы Джильберта об электричестве и магнетизме. Открытие кровообращения Гарвеем. Богатство первых десятилетий XVII в. открытиями — доказательство расцвета естествознания. В 1641 г.—Декарт («Размышление о первой философии»). В 1643 г.—Гассенди («Антикартезианские исследования»). Далее Маркс отмечает изобретение микроскопа (1618— 1621) и исследования микробиологических явлений Сваммердамом (1637-1680). Маркс говорит о влиянии естественнонаучных исследований, произведенных Гуком с помощью микроскопа, на формирование философии Лейбница. Обращая внимание на взаимосвязь философии и естествознания, Маркс выписывает выдержку из «Новой физической гипотезы» Лейбница, в которой он, ссылаясь на работы микрографов Кирхера и Гука, делает вывод о бесконечной делимости непрерывного атома, о возможности безграничного прогресса во все более глубоком постижении мельчайших атомов. Вслед за тем Маркс приводит ряд выдержек из работ Лейбница и Декарта по проблеме движения. Характеризуя содержание второго этапа первого периода, Энгельс писал: «В области математики, механики и астрономии, статики и динамики он дал великие достижения, особенно благодаря работам Кеплера и Галилея, выводы из которых были сделаны Ньютоном. Но в области органических явлений еще не вышли за пределы самых первых, начальных ступеней знания» [20, с. 509]. Так, «в области биологии занимались главным образом еще накоплением и первоначальной систематизацией огромного материала, как ботанического и зоологического, так и анатомического и собственно физиологического. О сравнении между собой форм жизни, об изучении их географического распространения, их климатических и тому подобных условий существования почти еще не могло быть и речи. Здесь только ботаника и зоология до- 383
стигли приблизительного завершения благодаря Линнею» [20, с. 348]. Так как от древности и Средневековья в области естественных и математических наук осталось очень мало, причем «христианское Средневековье не оставило ничего», то «при таком положении вещей было неизбежным, что первое место заняло элементарнейшее естествознание — механика земных и небесных тел, а наряду с ней, на службе у нее, открытие и усовершенствование математических методов. Здесь были совершены великие дела. В конце этого периода, отмеченном именами Ньютона и Линнея, мы видим, что эти отрасли науки получили известное завершение» [20, с. 348]. Остальные отрасли естествознания были еще очень слабо развиты. Механика жидких и газообразных тел стала разрабатываться лишь к концу данного периода. Физика, кроме оптики, стояла на начальных ступенях развития. Химия только что освободилась от алхимии благодаря флогистонной теории. Геология еще не вышла из зародышевой стадии минералогии, а потому палеонтология не могла еще возникнуть. «Биология была еще в пеленках» [21, с. 286]. Это обстоятельство обусловило тот факт, что лидером всего естествознания в течение первого периода его развития, особенно начиная со второго его этапа, т. е. с XVII в. стала механика. Быть лидером общего естественнонаучного движения означало в данном случае давать возможность всем отраслям естествознания, изучающим любые более сложные формы движения материи, находить и раскрывать в объектах своих исследований прежде всего их механическую сторону, прежде всего то простейшее механическое движение (перемещение), которое в качестве «побочной» сопровождает соответствующую сложную форму движения. Ведь, по словам Энгельса, каждая высшая форма движения всегда необходимым образом связана с каким-либо действительным механическим (внешним или молекулярным) движением, подобно тому, как высшие формы движения производят одновременно и другие формы движения (см. [20, с. 563]). Эта мысль подчеркивается во многих местах «Диалектики природы». «Всякое движение заключает в себе механическое движение, перемещение больших или мельчайших частей материи; познать эти механические движения является первой задачей науки; однако лишь первой ее задачей. Но это механическое движение не исчерпывает движения вообще. Движение — это не только перемена места; в надмеханических областях оно является также гг изменением качества» [20, с. 567, 568], тогда как механика знает только количества. Между тем, хотя выполнялась лишь самая первая задача исследования объекта путем изучения его механической стороны, естествоиспытатели торопились делать вывод о том, что познан чуть ли не до конца весь изучаемый ими объект, во всяком слу- 384
чае, что познана его сущность. В результате в естествознании сложилось мнение о возможности сведения любых более высоких и сложных форм движения к простейшей, механической и соответственно сведения качественных различий к чисто количественным. «... „Механическая" концепция сводится именно к этому, — писал Энгельс. — Всякое изменение она объясняет перемещением, все качественные различия — количественными, не замечая, что отношение между качеством и количеством взаимно...» [20, с. 568]. Соответственно этому Энгельс отмечал: «У естествоиспытателей движение всегда отождествляется с механическим движением, перемещением... Это перешло по наследству от дохимического XVIII века и сильно затрудняет ясное понимание процессов» [20, с. 563]. Поскольку естествознание выступает по отношению к философии, в особенности к материализму, в качестве движущего импульса, постольку оно накладывает свой отпечаток и на самый материализм, придавая ему вид, соответствующий современному ему естествознанию. В связи с этим Энгельс вскрывает источник механической ограниченности материализма XVIII в.: «В глазах материалистов XVIII века человек был машиной так же, как животное в глазах Декарта. Это применение исключительно масштаба механики к процессам химического и органического характера... составляет первую своеобразную, но неизбежную тогда ограниченность классического французского материализма» [21, с.286]. К концу XVIII в. механика выполнила функцию лидера всего естественнонаучного движения, послужив как бы трамплином для броска вперед всех остальных отраслей естествознания. С этого момента роль лидера естествознания перейдет к целой группе наук, которые, стоя ранее на плечах механики и пользуясь ее поддержкой, приобрели необходимый разгон для их дальнейшего быстрого развития. Итак, Энгельс рассматривает механицизм как характерную черту естествознания первого периода его развития. В свою очередь, она вытекала из более общей черты естествознания этого периода, из метафизического способа мышления естествоиспытателей той эпохи. В самом деле, метафизичность мышления означает его односторонность, задержку или остановку на достигнутой ступени познания. Этим именно и характеризовался механицизм как разновидность метафизики. Одновременно с механицизмом сказывался все сильнее и сильнее метафизический способ мышления естествоиспытателей XVII—XVIII вв. Наиболее характерной чертой первого периода в истории естествознания, особенно начиная со второго его этапа, Энгельс считал выработку общего метафизического взгляда на природу как на абсолютно неизменную. Он писал: «Природа находится в вечном движении; это знали и тогда. Но по тогдашнему представлению, это движение столь же 385
вечно вращалось в одном и том же круге и таким образом оставалось, собственно, на том же месте: оно всегда приводило к одним и тем же последствиям. Такое представление было тогда неизбежно» [21, с. 287]. Геология (история развития Земли) была неизвестна в XVIII в., а мысль, что нынешние живые организмы являются результатом длительного развития, вообще еще не могла тогда возникнуть. «Неисторический взгляд на природу был, следовательно, неизбежен» [21, с. 287]. На такой почве, как показал Энгельс, вырос метафизический взгляд на природу: «Но что особенно характеризует рассматриваемый период, так это — выработка своеобразного общего мировоззрения, центром которого является представление об абсолютной неизменяемости природы. Согласно этому взгляду, природа, каким бы путем она сама ни возникла, раз она уже имеется налицо, оставалась всегда неизменной, пока она существует» [20, с. 348, 349]. Критикуя метод метафизики, Энгельс вскрыл его исторические корни. Рассмотрение предметов и явлений природы в их изолированности привело к тому, что природа в глазах естествоиспытателей перестала существовать как единое, связное, целое; она распалась на отдельные, независимые между собой «царства»: животное, растительное, минеральное; каждое из них, в свою очередь, разделилось на отдельные, не связанные одна с другой области. Границы между ними мыслились резкими, неизменными, установленными навечно. Ученые считали, что в области неорганической природы действуют всегда одни и те же неизменные «силы» или «невесомые жидкости». Все тепловые явления объяснялись наличием особого вещества — теплорода; если, скажем, тело нагревалось от трения, то говорили, что выделяется скрытый в теле теплород. Для объяснения химических явлений был придуман флогистон. Неизменностью «сил» объяснялась неизменность Земли и всей Вселенной. Например, считалось, что сила всемирного тяготения удерживает звезды в неподвижном состоянии и что планеты вращаются вокруг Солнца всегда по одним и тем же орбитам. Органической природе приписывалось подобное же постоянство. Неизменным мыслилось число видов животных и растений; все они, однажды появившись, должны были остаться такими до скончания веков. Но так как естествознание и в данном случае оказывало свое воздействие на современную ему философию, в особенности на материализм, то метафизический отпечаток в ту эпоху явственно был виден и здесь. Энгельс называет вторую своеобразную ограниченность французского материализма XVIII в., заключавшуюся «в неспособности его понять мир как процесс, как такую материю, которая находится в непрерывном историческом развитии. Это соответствовало тогдашнему состоянию естествознания и связанному с ним метафизическому, то есть антидиалектическому, методу философского мышления» [21, с. 287]. 386
Итак, следуя приведенным характеристикам, данным Энгельсом французскому материализму XVIII в., мы могли бы назвать весь первый период в истории естествознания и особенно второй его этап механическим (по лидеру естественнонаучного движения) и метафизическим (по методу мышления естествоиспытателей) . С этих позиций раскрывается основное противоречие, присущее естествознанию первого периода его истории.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Галилев-нъютонианский этап первого периода. Механические и метафизические черты естествознания» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
