Эволюционное учение Ламарка (начало XIX в.). Научная революция усложненного типа
Если революция в физике в середине XIX в. протекала как революция соединенного типа (революция второго типа следовала непосредственно за революцией первого типа и сливалась с нею воедино), то в биологии в начале XIX в. революция второго типа вообще опередила революцию первого типа. В результате этого возник особый, усложненный тип научных революций, протекающий с нарушением логической их последовательности: более поздняя, последующая по своей логической структуре научная революция исторически опережала более раннюю, предшествующую по логической структуре революцию. Поэтому неизбежно получалось так, что революция второго типа не могла в таких условиях произойти достаточно последовательно и вынуждена была повториться в дальнейшем как революция соединенного типа. И только тогда, когда рушились здесь остатки и пережитки первой ступени познания (непосредственного созерцания), могли быть разрушены до конца последствия абсолютизации второй ступени познания (анализа) в форме учения о постоянстве и неизменности биологических видов. Основной ход событий в биологии, направленный на разрушение этого метафизического учения, Энгельс описал следующим образом: «Характерно, что почти одновременно с нападением Канта на учение о вечности солнечной системы К. Ф. Вольф произвел в 1759 г. первое нападение на теорию постоянства видов, провозгласив учение об эволюции. Но то, что у него было только гениальным предвосхищением, приняло определенную форму у Окена, Ламарка, Бэра и было победоносно проведено в науке ровно сто лет спустя, в 1859 г., Дарвином» [20, с. 354]. В «Людвиге Фейербахе...» Энгельс отмечает, что во времена Гегеля на основе таких новых наук, как геология, эмбриология, физиология растений и животных, органическая химия, «уже повсюду зарождались гениальные догадки, предвосхищавшие позднейшую теорию развития (например, Гете и Ламарк)» [21, с. 287]. Из этих энгельсовских характеристик следует, что Ламарк был предшественником Дарвина в области эволюционного учения. Но та научная революция, которую совершил Ламарк, была неполной и непоследовательной, поскольку Ламарк оставался на позиции телеологизма, вытекавшего из абсолютизации первой ступени познания в области биологии — непосредственного созерцания. Ламарк (вследствие слабой развитости биологии в его время) не мог выяснить действительных причин изменчивости видов, действительных факторов эволюции живой природы. А в таких случаях нередко на место искомых, еще не найденных причин ставятся некие цели, к которым якобы стремится наблюдаемый процесс. Детерминистическое, каузальное (и вместе с тем материалистическое) объяснение процессов природы подменяется 293
в результате этого телеологическим (и вместе с тем идеалистическим). Все реальные отношения заменяются в итоге на обратные. Факты целесообразной организации в природе, которые сами являются следствием, вытекающим из всей предшествующей цепи причинно обусловленных событий, искусственно переставляются вперед этих событий и превращаются в некую изначально заданную цель, к которой якобы стремился весь данный процесс уже заранее, будучи предопределен этой целью. Именно так «объясняет» эволюцию живой природы Ламарк в своей «Философии зоологии» (1809). Явления целесообразного устройства цветка, в котором оплодотворение осуществляет насекомое, собирающее пыльцу, явления мимикрии, смену окраски животного в зависимости от времени года и другие факты целесообразной приспособленности живых существ к окружающей среде Ламарк «объясняет» именно с телеологических позиций. С этим связана наивная концепция адекватной изменчивости и упражнения органов, причем благоприятные изменения, достигнутые в процессе онтогенетического (индивидуального) развития определяются как такие, которые передаются по наследству. Например, длинная шея у жирафа «объясняется» упражнением этой части организма животного, которое в поисках пищи (листвы на пальмах и других деревьев, растущих в жарких странах) вынуждено было тянуться вверх и в результате этого постоянного упражнения вытянуло себе шею. То, что такой взгляд есть прямое следствие и выражение результатов непосредственной видимости, очевидно: мы непосредственно наблюдаем желтый цвет ящерицы, живущей на фоне желтого песка и зеленый цвет лягушки, живущей на фоне зеленой листвы и травы. Это — целесообразно для них, так как маскирует их от глаза хищников, охотящихся за ними. Так говорит непосредственная видимость. И если мы ничего не знаем о том, почему и как ящерица приобрела свой желтый цвет, а лягушка — зеленый, нам остается лишь констатировать целесообразность такого приобретения ими защитной окраски. К этой констатации и сводится телеологическая концепция Ламарка. Анализируя взгляды Гегеля, Энгельс писал, что внутренняя цель в организме прокладывает себе путь, согласно Гегелю, через посредство влечения, что не слишком-то убедительно. «Влечение должно, по Гегелю, привести отдельное живое существо более или менее в гармонию с его понятием (его сущностью. —Ред.). Отсюда ясно, насколько вся эта внутренняя цель сама является идеологическим (в смысле: идеалистическим. — Ред.) определением. И тем не менее в этом суть Ламарка» [20, с. 524]. По этому поводу Энгельс писал в «Анти-Дюринге», что Гегель в своей «Логике», а именно в разделе учения о понятии, совершает переход от химизма к жизни при посредстве телеологии, или учения о цели. «Во всяком случае, — оговаривается при этом 294
Энгельс, — даже применение гегелевской „внутренней цели", т. е. такой цели, которая не привносится в природу намеренно действующим сторонним элементом, например мудростью провидения, а заложена в необходимости самого предмета, — даже такое применение понятия цели постоянно приводит людей, не прошедших основательной философской школы, к бессмысленному подсовыванию природе сознательных и намеренных действий» [20, с. 67]. Как видим, и здесь метафизический подход к явлениям природы становится гносеологическим источником идеалистических толкований этих явлений. Таков был в общих чертах характер научной революции, совершенной Ламарком: был сделан пока что первый серьезный шаг по пути разрушения метафизического учения о постоянстве видов и утверждения идеи о их изменчивости (революция второго типа) при полном сохранении тех черт учения, которые были порождены абсолютизацией непосредственной видимости и для разрушения которых необходима была научная революция первого типа; совершить ее, однако, Ламарк был не в состоянии. Но если подходить к учению Ламарка с исторической точки зрения, то неполнота и непоследовательность произведенной им революции окажутся вполне объяснимыми и не будут служить поводом для принижения его учения. «Ни Дарвин, ни его последователи среди естествоиспытателей, — писал Энгельс в «Анти-Дюринге»,—не думают о том, чтобы как-нибудь умалить великие заслуги Ламарка: ведь именно Дарвин и его последователи были первые, кто вновь поднял его на щит. Но мы не должны упускать из виду, что во времена Ламарка наука далеко еще не располагала достаточным материалом для того, чтобы ответить на вопрос о происхождении видов иначе, как предвосхищая будущее, — так сказать, в порядке пророчества» [20, с. 74].
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Эволюционное учение Ламарка (начало XIX в.). Научная революция усложненного типа» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
