Научная революция и социальная революция. Их совпадение во времени
Всякая революция вообще является, по существу, разрешением назревшего в ходе данного процесса коренного, основного противоречия, существующего положения вещей — социального строя или же соответственно строя, характера (или способа) мышления. Мы уже видели, что гносеологический источник возникновения основного противоречия в естествознании заключен в консерватизме мышления ученых, в их склонности к закреплению устарелых традиций. Однако такие противоречия и их источники могли бы быть преодолены гораздо легче и быстрее, если бы они и их источники не закреплялись классовыми идеологическими интересами господствующих классов, иначе говоря, если бы у них не было кроме гносеологических еще и социальных, классовых корней. Вот почему как закономерное явление наблюдается совпадение научных революций с социаль- 262
ными революциями: эти последние, разрушая вместе с гибнущим общественным строем и его идеологию, его мировоззрение, тем самым способствуют коренному уничтожению и тех классовых, реакционных источников, которые питают основное противоречие в развитии науки данной эпохи. Но великая стимулирующая роль для естествознания социальной революции не ограничивается лишь тем, что она пресекает питательный классовый источник, закрепляющий устарелые традиции в интересах идеологии реакционных классов. Главное, что вызывает социальная революция, — это громадный импульс в развитии науки, ее быстрый бросок вперед. Социальная революция пробуждает к активной деятельности огромные толщи людских масс, приводит их в движение, причем часть этого людского потока устремляется в науку, в естествознание и. вызывает небывалый дотоле его прогресс. Не случайно Маркс говорил, что революции — локомотивы истории. Эти слова целиком могут быть отнесены и к развитию естествознания. Вот почему революции в науке хронологически, во времени, часто и вполне закономерно совпадают с социальными революциями. Разумеется, речь здесь идет лишь о движущих силах развития естествознания, носящих внешний характер по отношению к содержанию самого естественнонаучного знания. Социальная революция не может повлиять на характер и содержание самой научной революции в естествознании; она может лишь ускорить ее наступление, удесятеряя темпы научного развития. А то, какие конкретные теоретические представления должны в данный момент подвергнуться революционной ломке, какой конкретный способ мышления, изживший себя, должен испытать крушение и в какой именно конкретной области естествознания, — все это зависит уже не от внешней исторической обстановки, в которой происходит развитие естествознания, а исключительно от собственной логики его развития, от внутренней закономерности движения естественнонаучного познания. Вся исторически переходная полоса от господства феодализма к господству капитализма в Западной Европе заняла несколько столетий — от эпохи Возрождения {середина XV в.) до Великой французской буржуазной революции (конец XVIII в.). Это была полоса ожесточенных революционных столкновений между уходящими и народившимися классами. «Длительная борьба европейской буржуазии против феодализма достигла своей высшей точки в трех крупных решающих битвах» [22, с. 307], — писал Энгельс. Такими битвами были: во-первых, так называемая протестантская Реформация в Германии, когда ответом на призыв Лютера к борьбе против церкви явились два политических восстания—низшего дворянства (1523) и Великая крестьянская война (1525); во-вторых, английская буржуазная революция .середины XVII в., которая нашла себе готовую боевую теорию в кальвинизме; в-третьих, Великая французская буржуазная ре- 263
волюция конца XVIII в., ставшая первым восстанием буржуазии, «которое совершенно сбросило с себя религиозные одежды и в котором борьба была проведена на открыто политической почве. Она была также первым восстанием, в котором борьба была действительно доведена до конца, до полного уничтожения одной из борющихся сторон, именно аристократии, и до полной победы другой, именно буржуазии» [22, с. 311]. Соответственно этому бурное развитие естественных наук было отмечено: в Нидерландах — в середине XVII в. (эпоха Нидерландской буржуазной революции), в Англии — со второй половины XVII в. (эпоха английской буржуазной революции), во Франции — со второй половины XVIII в. (эпоха подготовки и свершения Великой французской буржуазной революции). Не менее бурный подъем естествознания происходил и в середине XIX в. во Франции и особенно в Германии (эпоха революции 1848 г.), а также с конца XVIII в. и в течение всего XIX в. в Англии (эпоха промышленной революции, начавшейся именно в Англии и распространившейся из нее в страны Западноевропейского континента). В России резкий рывок естественных наук вперед начался с 60-х годов XIX в. (после крестьянской реформы"- освобождения крестьян от крепостного права в 1861 г.). Напротив, Парижская коммуна 1871 г. как пролетарская революция, направленная против господства буржуазии, вызвала со стороны последней резкую идеологическую реакцию, углубившую еще больше основное противоречие в естествознании XIX в., о чем речь будет идти в главе X. О том, как общая революционная обстановка эпохи может влиять на естествознание, Энгельс показывает на примере эпохи Возрождения. Королевская власть, опираясь на горожан (на формирующийся класс буржуазии прежде всего), сломила мощь феодализма. «Это бы/' величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством...» — констатировал Энгельс [20, с. 346]. Естествознание развивалось тогда в обстановке всеобщей революции, будучи само насквозь революционным. Говоря о связи между революционными процессами, совершающимися внутри естествознания, и событиями гражданской истории, следует отметить еще одно важное обстоятельство: лидером в общем научном движении может стать отнюдь не та страна, которая является в экономическом отношении самой развитой, но та, которая в данный момент «беременна» социальной революцией. Именно в такой стране и начинают в первую очередь рушиться прежние, уже устаревшие традиции, которые, как оковы, сдерживают переход науки на более высокую ступень ее развития. И хотя в более развитых экономически странах такой переход был давно уже подготовлен, но он не осуществлялся там именно по причине тормозящей роли консервативных традиций. 264
Когда же на исторической сцене появляется новое действующее лицо в виде страны, экономически менее развитой, более отсталой, но уже начавшей свое быстрое развитие по тому же пути, по которому задолго до нее начали двигаться другие страны, то эта более молодая по своему развитию страна, если к тому же она «беременна» социальной революцией, не обязательно вместе со всем мыслительным материалом перенимает и те окаменелые традиции, которые тормозят научное развитие. А если так, то скачок, подготовленный уже всем предшествующим развитием, но с трудом осуществляющийся там, где он был подготовлен раньше, чаще оказывается реализованным в более молодой стране, только что подключившейся к научному прогрессу. Эта страна, вырываясь вперед, словно подхватывает эстафету научного прогресса и несет ее успешней и быстрей, чем те более развитые страны, ученые которых оказываются опутанными по рукам и ногам старыми, весьма живучими и цепкими, трудно преодолимыми традициями. Такова общая характеристика научных революций в естествознании, их гносеологических и социальных источников. Необходимость таких революций обусловлена тем, что без них мышление ученых, будучи склонно к консерватизму, продолжало бы двигаться как бы по инерции в фарватере традиционных, но уже устарелых представлений, тогда как обстановка внутри естествознания уже успела объективно измениться коренным образом, стала качественно новой и требует адекватного способа мышления ученых и нового подхода их к изучаемым объектам.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Научная революция и социальная революция. Их совпадение во времени» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
