Изучение процессов дифференциации и интеграции наук как форм развития наук
В этих последовательно возникавших и сменявших друг друга процессах с особенной наглядностью проявилась вскрытая Энгельсом закономерность движения человеческого познания от непосредственного созерцания изучаемого предмета к его анализу, а затем к его мысленному или физическому воссозданию в исходной целостности и конкретности — к его заключительному синтезу. Но только в данном случае речь идет не об изучении природы, а об изучении самой науки как идеального предмета. На этом примере можно увидеть, что представление об основных ступенях познания (непосредственное созерцание, анализ и синтез) получает свою конкретизацию, выступая у Маркса и Энгельса в той или иной степени как методологическая основа определенного рода процессов, происходящих в науке, или как познавательная характеристика научных методов, применяемых в ней. Учитывается общий трехфазный ход движения познания, начинающийся с созерцания предмета изучения, взятого как нерасчлененное целое, с последующим переходом к его расчленению на различные стороны и части и, наконец, к его воссозданию в исходной целостности и конкретности. Рассматривая те изменения, которые в ходе развития науки происходили в ее структуре или в характере взаимоотношений между различными ее отраслями, мы сталкиваемся с последовательным прохождением трех фаз. Первая фаза (недифференцированная, диффузная наука) отвечает первой основной ступени познания — непосредственному созерцанию; вторая фаза (односторонняя дифференциация наук) отвечает второй основной ступени познания — одностороннему анализу; третья фаза (интеграция наук, опирающаяся на продолжающуюся их дифференциацию) отвечает третьей основной ступени познания — синтезу, опирающемуся на подчиненный ему анализ. Рассмотрение этих процессов, протекавших в развитии естествознания в донаучные и научные его стадии, имеет самое прямое отношение к марксистской концепции истории науки. В древности наука была единой, нерасчлененной, находившейся под эгидой философии. Внутри этой единой, философской науки уже в древности наметились зачатки будущих частных наук, однако без их оформления в обособленные отрасли знания. Сначала зародились математические отрасли знания: астрономия, математика и механика. «В течение всей древности, — писал Энгельс, — собственно научное исследование ограничивается этими тремя отраслями знания, притом в качестве точного и си- 249
стематического исследования — только в послеклассический период (александрийцы, Архимед и т. д.). В физике и химии, которые в умах тогдашних людей еще почти не отделялись друг от друга (теория стихий, отсутствие представления о химическом элементе), в ботанике, зоологии, анатомии человека и животных можно было пока что только собирать факты и по возможности систематизировать их. Физиология, лишь только удалялись от наиболее очевидных вещей, как, например, пищеварение и выделение, сводилась просто к догадкам: это и не могло быть иначе, пока еще не знали даже кровообращения. — В конце этого периода появляется химия в первоначальной форме алхимии» [20, с. 500, 501]. Перед нами картина первоначальной, нерасчлененной, недифференцированной науки, вполне гармонирующая с общим натурфилософским, наивно-диалектическим подходом, господствовавшим в древности. Начиная с эпохи Возрождения, быстрыми темпами проходит дифференциация наук. Она выливается в последовательное отпочкование все новых и новых отраслей знания от первоначально единой философской науки. «Теперь, — продолжает Энгельс, — не говоря уж о математике, астрономии и механике, которые уже существовали, — физика окончательно обособляется от химии (Торричелли, Галилей, — первый, в зависимости от промышленных гидротехнических сооружений, впервые изучает движение жидкостей...). Бойль делает из химии науку. Гарвей благодаря открытию кровообращения делает науку из физиологии (человека, а также животных). Зоология и ботаника остаются все еще собирающими факты науками, пока сюда не присоединяется палеонтология—Кювье... В конце прошлого (XVIII.—Ред.) века закладываются основы геологии...» [20, с. 501]. Перед нами картина развернувшейся широким фронтом дифференциации наук, вполне гармонирующей с аналитическим подходом, ставшим в XVI—XVIII вв. господствующим при изучении природы. Но уже в XVI и XVII вв. наряду с тенденцией к дифференциации наук, к их взаимному обособлению в самостоятельные отрасли знания появилась тенденция к их связыванию, к соединению в рамках общей системы, словом, к их интеграции. Но эта интеграция не выходила по существу за пределы общего аналитического подхода к изучению природы и вполне согласовывалась с односторонностью такого подхода. Так это сохранялось и позднее, в XVIII в., и даже в первой половине XIX в. «Для восемнадцатого века, — писал Энгельс, — характерной была идея энциклопедии; она покоилась на сознании, что все эти науки связаны между собой, но она не была еще в состоянии совершать переходы от одной науки к другой, а могла лишь просто ставить их рядом» [1, с. 599]. Подчеркивая, что «застывший характер старого (метафизического. — Ред.) воззрения на природу создал почву для обобщающего и подытоживающего рассмотрения 250
всего естествознания как единого целого», Энгельс ссылается на французских энциклопедистов, которые решали эту задачу «еще чисто механически», располагая «одно возле другого» [20, с. 350]. В середине и во второй половине XIX в. положение вещей существенно изменилось. Дальнейший прогресс научного познания поставил проблему интеграции наук. Например, великое открытие закона сохранения и превращения энергии показало, что все ранее разобщенные «силы» природы (механическая, физическая, химическая) или их овеществленные носители («теплород», электрические и магнитные «жидкости», свет и др.) суть лишь различные формы одного и того же количественно сохраняющегося движения, способные переходить и превращаться друг в друга. Соответственно этому и науки, изучающие эти формы движения, утратили свою былую изолированность и обособленность друг от друга и обнаружили способность не только к взаимным контактам, но и к проникновению друг в друга. Все это способствовало тому, что в XIX в. принципиально по-новому по сравнению с XVIII в. встала задача энциклопедического резюмирования всего естествознания в виде некоторой интегральной системы знания. «Теперь, — писал Энгельс, — когда новое воззрение на природу в своих основных чертах готово, ощущается та же самая потребность и предпринимаются попытки в этом направлении» [20, с. 565]. (Такую попытку предпринял и сам Энгельс, успешно решив задачу классификации современных ему естественных наук, о чем речь будет идти ниже, в главе VIII.) «Но так как теперь в природе выявлена всеобщая связь развития, — продолжал Энгельс характеризовать эти новые попытки, — то внешняя группировка материала в виде такого ряда, члены которого просто прикладываются один к другому, в настоящее время столь же недостаточна, как и гегелевские искусственные диалектические переходы. Переходы должны совершаться сами собой, должны быть естественными. Подобно тому как одна форма движения развивается из другой, так и отражения этих форм, различные науки, должны с необходимостью вытекать одна из другой» [20, с. 565]. Перед нами раскрываются здесь объективные основы начавшейся полным ходом интеграции наук, вполне гармонирующей с наступившим в естествознании XIX в. господством теоретического синтеза, опирающегося на анализ и включающего в себя этот анализ теперь уже в качестве своего подчиненного момента. Такое изменение роли анализа по отношению к синтезу нашло свое адекватное отражение в области разбираемой нами здесь проблемы: тенденция к дифференциации наук продолжала действовать и даже еще более усилилась в XIX в., но из доминирующей, какой она была ранее, она превратилась теперь в подчиненную по отношению к противоположной ей тенденции к интеграции наук. Это выразилось, в частности, в том, что некоторые вновь возникавшие во второй половине XIX в. новые научные 251
отрасли и дисциплины способствовали не дальнейшему расщеплению научного знания, а, наоборот, его интеграции. Появившаяся в конце 30-х годов XIX в. клеточная теория обусловила возможность объединения (синтеза) ботаники и зоологии, а также ряда других биологических дисциплин (эмбриологии, гистологии, протистологии и др.) в одно целое. Далее, родившаяся в 40-х годах XIX в. механическая теория теплоты и возникшие позднее молекулярная теория газов и термодинамика способствовали объединению механики, молекулярной физики и учения о теплоте. Зародившаяся еще в начале XIX в. электрохимия, развившаяся в 80-х годах в одну из важнейших отраслей физической химии, привела к образованию связующего звена между химией и учением об электричестве. Открытие спектрального анализа в 1860 г. вызвало образование такого же соединительного моста между физикой и астрономией в форме астрофизики. Создание химической термодинамики и электромагнитной теории света в 70-х годах продолжило синтез наук, т. е. их интеграцию, происходившую благодаря их дифференциации. В 70-х же годах Энгельс указал пути дальнейшей интеграции наук, которая должна была включить в свою орбиту, с одной стороны, биологию и химию — через образование переходной между ними новой науки, ныне именуемой биохимией, а с другой стороны, биологию и историю — через трудовую теорию антропогенеза, которую разработал сам Энгельс в исследовании «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (см. [20, с. 486—499]). Итак, на ступени теоретического синтеза в естествознании раскрылось не только диалектическое единство анализа и синтеза, но и новая функция анализа —.способствовать прямо и непосредственно осуществлению синтеза, составляя его необходимое звено, его момент. Это обнаруживается самым наглядным образом в том факте, что интеграция наук (их синтез) реализуется посредством углубления ее противоположности — их дифференциации — и благодаря ей. Раскрытие этого обстоятельства составляет важную сторону марксистской концепции истории науки. Разработка метода восхождения от абстрактного к конкретному. Другим, но несравненно более сложным случаем воплощения основных ступеней познания (анализа и синтеза) в форму специфического научного метода может служить метод восхождения от абстрактного к конкретному (соответствующий высшей ступени познания), причем ему предшествует движение познания от конкретного к абстрактному (в качестве подготовительного в истории науки исследования, соответствующего низшей ступени познания). Метод восхождения от абстрактного к конкретному для Маркса и Энгельса был методом, способным отразить в теоретической форме процесс движения и развития самого изучаемого предмета. На основе идеализма «метод восхождения» был разработан Гегелем. Позднее он был существенно преобразован и 252
развит Марксом на материалистической основе. Необходимость в разработке такого метода в марксизме возникла в связи с проблемой теоретического отображения предмета научного изучения в единстве многообразия его сторон. Задача теоретического воспроизведения предмета изучения как «единства многообразного» впервые возникла в XIX в.; в области политэкономии она была реализована Марксом. Предмет исследования, как было ранее показано, выступает перед исследователем сначала в своем исходном, целостном и конкретном виде, в каком он существует сам по себе, независимо от всяких исследований. Поэтому задача познания предмета требует прежде всего аналитического расчленения его как целого, рассмотрения отдельных его частей и сторон, а затем — мыслительного соединения различных определений, полученных путем предшествующего анализа, в целостное представление. Это и составляет внутренне необходимое движение познающей мысли, соответствующее общему трехфазному ходу человеческого познания. Не только мышление отдельного человека (единичный процесс познания) следует этому пути. Так же исторически развивалось и познание всего человечества. В области естествознания, как мы видели, следуя за Энгельсом, познание начиналось с чувственно-конкретных, хаотических представлений о природе в целом. Это — этап античной философии. Затем господствующим стал аналитический способ исследования — вычленение отдельных сторон и частей целого — природы. Лишь в XIX в. естествознание смогло поставить задачу соединения, синтеза знаний о природе. В области политэкономии, как показал Маркс, познание также начиналось с хаотических представлений о целом, о предмете, с чувственно «конкретного». Экономисты XVII столетия начинают с населения, нации, государства и т. д. Затем путем анализа выделяются простейшие понятия и определения — разделение труда, деньги, стоимость и т. д. Это был путь, по которому политическая экономия исторически следовала в период своего возникновения. На следующем этапе, когда отдельные моменты, определения более или менее зафиксированы и абстрагированы, начинают возникать экономические системы, которые восходят от простейшего — труд, разделение труда, потребности — к государству, международному обмену и мировому рынку. Последний путь, как замечает Маркс, правилен в научном отношении. От простейших определений (абстракций) здесь мысль снова движется к самому предмету как целому, но теперь уже не как хаотическому представлению о целом, а как систематическому знанию этого целого, теоретическому воспроизведению исходного конкретного предмета во всем многообразии его определений. Таким образом, исторически и логически необходимы оба этапа познания: образование простейших («тощих») абстракций и обратное движение — к синтезу многих определений, т. е. позна- 253
ние конкретного. Маркс писал: «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного» [12, с. 727]. В соответствии с этим Маркс подчеркивал, что речь идет, разумеется, не о процессе реального создания (творения) конкретного, как это получалось у Гегеля, а о том, что «метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное» [12, с. 727]. Путь познания состоит, следовательно, в движении: от непосредственного созерцания конкретного — к абстракциям — и от них к теоретическому синтетическому воспроизведению конкретного, т. е. предмета в целом. На первом этапе полное, но хаотическое представление о предмете подвергается «испарению» путем превращения этого представления в абстрактные определения, а на втором этапе абстрактные определения ведут к воспроизведению конкретного посредством мышления. Мышление «усваивает» себе конкретное, и способ, при помощи которого оно это делает, есть метод восхождения. Принцип восхождения от абстрактного к конкретному давал себя знать и в истории естествознания. Действительно, с момента возникновения естествознания в эпоху Возрождения процесс его дальнейшего развития имел довольно четко выявившуюся направленность: от познания более простого объекта, начиная с элементарнейшего, и в этом смысле наиболее абстрактного, к познанию все более сложных и развитых объектов, и в этом смысле все более и более конкретных. Как указывает Энгельс, на первых порах существования естествознания на передний план выдвинулась его элементарнейшая часть — механика земных и небесных тел (и на службе у нее математика). В XVII и XVIII вв., опираясь на успехи механики небесных и земных тел, получили развитие физика и химия, изучающие более конкретные области явлений природы, нежели те, какие изучает механика. При этом физика и химия в значительной мере опирались на достижения механики, так что здесь в своеобразной форме осуществлялось восхождение от абстрактного к конкретному. Дальнейший процесс подобного восхождения продолжался в XIX в., когда получила развитие, с одной стороны, геология (наука о неживой природе), а с другой—биология (наука о живой природе), причем обе они опирались на успехи «троицы» более абстрактных наук — механики, физики и химии. Наконец, еще позднее возникла и начала развиваться антропология, стоящая на стыке естественных и общественно-исторических наук, предмет которой является еще более конкретным, нежели предмет биологии. Так представлялся, согласно Энгельсу, процесс последовательного развития различных отраслей естествознания до середины 90-х годов XIX в. Но затем последовательность возникновения и 254
развития новых отраслей естествознания оказалась существенно иной, о чем речь будет идти при анализе «новейшей революции в естествознании». Метод восхождения, таким образом, представляет собой продукт определенного исторического этапа в развитии познания. Он выдвинут самой внутренней логикой развития науки и является конкретизацией той диалектики, которая заключена в общем трехфазном закономерном ходе всего человеческого познания.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Изучение процессов дифференциации и интеграции наук как форм развития наук» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
