Против узкоэмпирического описательства и против спекулятивного теоретизирования
Примером этого может служить выработка такого метода историко-научного исследования, в котором были бы представлены либо факты, либо теоретические конструкции, либо то и другое в их взаимной связи и взаимообусловленности. Исходным противоречием служит здесь соотношение эмпирии и теории в историко-научном исследовании. В разрешении этого исходного методологического противоречия выявились две крайности, две противоположные позиции, каждая из которых абсолютизирует одну из сторон этого противоречия. Маркс и Энгельс критикуют обе эти крайности в подходе к разработке научных проблем, в том числе и проблем историко-научного характера. Первая из них, наиболее распространенная и живучая, состоит в склонности к эмпирическому описательству, в недооценке или недопонимании роли теоретических обобщений в области историко-научных исследований. Для основоположников марксизма было чем-то само собой разумеющимся то, что марксистская и вообще теоретическая разработка истории науки отнюдь не отменяет необходимости собирания исторических данных, изучения архивного материала, констатации и проверки фактов, их первичной систематизации, изложения, публикации, проверки и критики. Энгельс писал: «Мы все согласны с тем, что в любой научной области — как в области природы, так и в области истории — надо исходить из данных нам фактов, стало быть, в естествознании — из различных предметных форм и различных форм движения материи, и что, следовательно, также и в теоретическом естествознании нельзя конструировать связи и вносить их в факты, а надо извлекать их из фактов и, найдя, доказывать их, насколько это возможно, опытным путем» [20, с. 370, 371]. Было бы неправильно представить дело так, что одни историки естествознания стремятся исходить из фактов и их изучения, а другие будто бы предлагают под видом марксистской концепции истории естествознания конструировать лишь абстрактные схемы, которые не опираются на факты, а вытекают из каких-то общефилософских построений и концепций. Речь идет совсем о другом: нужно ли и можно ли останавливаться на собирании, изложении и систематизации фактов, как это предлагают делать историки науки, придерживающиеся эмпиристского направления, или же надо идти дальше этого, а именно искать и находить с помощью исторического и логического методов скрытые связи и 136
зависимости между установленными уже фактами, давать им теоретические объяснения, обобщать их на основе марксистского анализа. В этом суть дела. Другая крайность, диаметрально противоположная предыдущей, состоит в склонности к спекулятивному умозрительству, к голому теоретизированию и философствованию по поводу истории науки. При этом умаляется, а порой и отбрасывается вовсе необходимость отталкиваться от изучения историко-научных фактов; вместо этого предлагается строить историко-научные схемы исходя из некоторых общефилософских положений диалектики и, если будет признано нужным, подыскивать к ним примеры из истории науки, подтверждающие правильность сконструированных схем. В связи с этим исключительно важно учесть то, что Маркс писал по поводу попыток Лассаля изложить на гегелевский лад политическую экономию: «Но тут он, к своему огорчению, увидит, что одно дело — путем критики впервые довести науку до такого уровня, чтобы ее можно было представить диалектически, и совсем другое дело — применить абстрактную, готовую систему логики к туманным представлениям о такой именно системе» [29, с. 224]. Эти слова целиком относятся и к попыткам прилагать к реальной истории науки какие-то априорно сочиненные логические идеализации и конструкции. Подобные попытки являются не чем иным, как стремлением «гальванизировать мумию» старого-престарого, давно уже изжившего себя метода натурфилософии в области истории науки. Именно против этого направлено предупреждение Маркса и Энгельса, что абстракции, образующиеся в результате научного исследования, «не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи» [3, с. 26]. Изложение и описание фактов можно давать с позиций любого мировоззрения, любого метода — как марксистского, так и немарксистского и даже антимарксистского. Но уже в самом подборе фактов, в их группировке сказывается влияние того мировоззрения, теории и метода, которых придерживается автор. С особой же силой это обнаруживается тогда, когда речь заходит об объяснении того или иного факта. Тогда здесь немедленно со всей резкостью обнаруживается та методологическая позиция, которую занимает данный исследователь. Если он придерживается чистого эмпиризма, то он вообще не дает никакого научного объяснения или же его объяснение сводится к повторению другими словами того, что и требовалось объяснить. Если же это представитель идеалистической концепции в истории науки, он ищет объяснения исключительно в сфере только самой науки и совершенно не обращается к анализу общественно-исторической практики. В таком случае даваемое «объяснение» выглядит как основанное на своего рода филиации идей: одна мысль сама по себе, имманентно, порождает другую мысль, в результате чего образуется 137
общая линия сменяющих одна другую научных теорий, понятий и направлений. При этом и в сфере «чистой» науки связи между историконаучными фактами ищутся и раскрываются по-разному, в зависимости от конкретного характера методологической позиции данного исследователя. Позиция представителей вульгарного материализма (например, экономического) — это объяснение изучаемого факта путем сведения его причин прямо и непосредственно к запросам техники, производства, практики, причем, как правило, только к одному этому; в таком случае мы не найдем здесь серьезного научного анализа связи науки с производством, с практикой, а обнаружим одну лишь голую отсылку на то, что все, дескать, что возникает в науке, вызывается потребностями практики, что никаких иных причин тут нет и быть не может. Конечно, правильно, что практика, производство в конечном счете являются источником и движущим стимулом всего научного прогресса, но здесь нет простого одностороннего отношения: наука не только возникает и развивается под воздействием практики, но и, в свою очередь, оказывает обратное активное воздействие на практику, давая ей возможность использовать в интересах развития общества познанные ею законы природы. В противоположность только что перечисленным концепциям марксистская концепция истории естествознания выступает со своими собственными теоретическими установками, которые направлены на то, чтобы находить и прослеживать действительные причины исторических событий и на их основе давать не фиктивные, не придуманные или наивные, а подлинно научные объяснения этих событий. Идейная направленность работ по истории науки проявляется не только на стадии сбора фактов, но и когда исследователь, руководствуясь марксистским методом, приступает к их теоретическому обобщению и начинает искать причины явлений. Это несравненно более сложная и трудная задача, требующая для своего решения высокого научного мастерства, умения правильно применять метод марксистского анализа. Вот почему некоторые историки науки, привыкшие лишь собирать и каким-то образом группировать факты, боятся постановки такой задачи: она предъявляет им слишком высокие, на их взгляд, требования. Нужно учесть еще следующие весьма важные обстоятельства: во-первых, невозможно правильно объяснить какие-либо события в истории науки, если не связывать самым тесным образом историю науки с историей техники. Во-вторых, нельзя правильно понять развития науки и техники в какой-нибудь отдельной стране, если не учитывать самой тесной их связи с развитием мировой науки и мировой техники. В-третьих, трудно правильно разобраться в событиях, происходящих в рамках одной какой-либо отрасли естествознания, если не видеть ее связей с другими его отраслями и со всем естествознанием в целом. 138
Итак, если в самом сжатом виде выразить одну из главных задач марксистской разработки истории естествознания, то она определится следующим образом: поднять исследование в области истории науки с эмпирического, описательного уровня, на котором они велись по преимуществу до возникновения историографических концепций, на более высокий теоретический уровень, стержнем которого являются теоретическое обобщение историко-фактического материала и научное объяснение историко-научных событий Критикуя крайности в определении задач историко-научного анализа, т. е. критикуя узкий эмпиризм и идеалистическое конструирование исторических связей, описательство и системосозидающее умозрение, основоположники марксизма подчеркивали большое значение истории науки для теоретического мышления той или иной эпохи. Энгельс отмечал, что само теоретическое мышление есть исторический продукт, результат предшествующего развития науки, борьбы теорий, смены одних гипотез другими и т. д. Иными словами, теоретическое мышление каждой эпохи необходимым образом включает в себя широкий исторический аспект и должно быть осмыслено как историческое явление. Энгельс подчеркивает также познавательную роль историко-научных исследований. По его словам, «знакомство с ходом исторического развития человеческого мышления... необходимо для теоретического естествознания и потому, что оно дает масштаб для оценки выдвигаемых им самим теорий» [20, с. 367]. Тем самым история науки понимается основоположниками марксизма не только как поле проверки действенности и истинности тех или иных теорий, но и как та область, которая позволит сформировать масштаб критической оценки существующих теорий, как поле критики определенных научных тенденций и выявления наиболее перспективных тенденций. История науки не отделяется ими «китайской стеной» от позитивной теоретической работы. Исторический процесс развития науки позволяет, по их мнению, вычленить масштабы и нормы критического анализа научного знания, а критика предшествующего развития знания теснейшим образом связана с позитивной разработкой научных проблем. Итак, речь идет о переходе от сугубо эмпирического, фактологического способа рассмотрения событий науки к их теоретическому осмыслению, но не оторванному от эмпирической основы, а опирающемуся на нее. Короче говоря, речь идет о переходе от эмпиризма в истории науки к теоретически рациональной трактовке развития научного знания. Такой переход, как показали своими работами основоположники марксизма, может быть осуществлен лишь в том случае, если принципы материалистической диалектики будут творчески применены к анализу истории науки. Этот вопрос имеет еще и другой, а именно логический аспект, где узкий эмпиризм и голое теоретизирование связаны с односторонним преувеличением и даже абсолютизированием то индук- 139
ции, то дедукции, тогда как развитие познания ведет к их взаимодополнению.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Против узкоэмпирического описательства и против спекулятивного теоретизирования» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
