У Гегеля Энгельс особо отмечает высказывания, касающиеся истории естествознания и его отдельных отраслей. Например, «Гегель указывал, что Кеплер, которому Германия дала умереть с голоду, является настоящим основателем современной механики небесных тел и что ньютоновский закон тяготения уже содержится во всех трех законах Кеплера, а в третьем даже выражен вполне определенно» [20, с. 12]. Особенно ценными с точки зрения марксистской концепции истории естествознания были высказывания Гегеля об античной философии. В них содержались многие рациональные мысли, которые затем в материалистической их переработке вошли в характеристику, даваемую Марксом и Энгельсом начальному натурфилософскому, донаучному периоду истории естествознания, истории зарождения и становления его общих идей фундаментального порядка. В «Диалектике природы» имеется целый раздел под названием «Воззрение древних на природу» с подзаголовком «(Гегель, «История философии», т. I.—Греческая философия)» [20, с. 502]. Гегелевские «Лекции по истории философии» (в скобках Энгельс указывал страницы этой книги) Энгельс характеризовал как «одно из гениальнейших произведений» [38, с. 177]. Выписки из них, сопровождаемые краткими соображениями и комментариями Энгельса, позволяют определить те рациональные моменты в работе Гегеля, которые выделяет Энгельс и из которых (после их материалистического истолкования) складывается его собственная оценка и характеристика натурфилософского периода в истории естествознания. Гегель в лекциях по истории философии приводит рассуждение Аристотеля из его «Метафизики» по поводу элементов (стихий) и начала (архея) всего сущего и того, что природа сохраняется одной и той же. «Таким образом, — комментирует Энгельс, — здесь перед нами уже полностью вырисовывается первоначальный стихийный материализм, который на первой стадии своего развития весьма естественно считает само собой разумеющимся единство в бесконечном многообразии явлений природы и ищет его в чем-то определенно-телесном, в чем-то особенном, как Фалес в воде» [20, с. 502]. Далее Гегель цитирует Цицерона (и Энгельс приводит эту цитату), где Цицерон признает фалесово утверждение, что вода есть начало вещей, а бог — тот разум, который образует все из воды. Энгельс комментирует и здесь позицию Гегеля: «Гегель совершенно правильно объявляет это прибавкой Цицерона...» [20, с. 502). Далее Энгельс цитирует Гегеля и, очевидно, соглашается с ним в том, что здесь у Фалеса бог «это — пустое слово, лишенное своего понятия...» [20, с. 502]. Опираясь на высказывания все того же Гегеля, Энгельс дает общую оценку, характеризующую отношение между естествознанием и философией 96
в древней Греции: «Древнейшие греческие философы были одновременно естествоиспытателями» [20, с. 502]. Тут же после свидетельства Плутарха (Гегель, с. 213) Энгельс по поводу выражения Анаксимандра «апейрон» и приводимого Гегелем (с. 210) его толкования Диогеном Лаэрцием замечает: «Гегель (стр. 215) правильно передает это бесконечное словами: „неопределенная материя" (около 580 г.)» [20, с. 503]. По поводу воздуха Анаксимена Гегель (с. 215—216) приводит рассуждение Плутарха, а Энгельс комментирует: «Душа и воздух рассматриваются как всеобщая среда (около 555 г.)». Далее он перелагает Гегеля: «Уже Аристотель говорит, что эти древнейшие философы полагают первосущность в некотором виде материи... {стр.217). Обо всех них Аристотель правильно замечает, что они оставляют необъясненным источник движения (стр. 218 и следующие)» [20, с. 503]. Далее Энгельс записывает: «Пифагор из Самоса (около 540 г.): число—основное начало»,—и приводит, по Гегелю, цитату из «Метафизики» Аристотеля, что, согласно такому воззрению, «число есть сущность всех вещей» [20, с. 503]. В связи с этим, имея в виду с. 237, 238 гегелевских «Лекций по истории философии», Энгельс пишет: «Гегель правильно обращает внимание на (следует цитата из Гегеля.—Ред.) „смелость подобного утверждения, которое сразу устраняет все то, что представление считает сущим или сущностным (истинным), и истребляет чувственную сущность", полагая сущность в логической категории, хотя бы очень ограниченной и односторонней» [20, с. 503]. Вслед за тем Энгельс, опять-таки по Гегелю, более детально характеризует учение Пифагора, в частности космогонические взгляды пифагорейцев (с. 265), и заключает: «Но этот огонь не был Солнцем; тем не менее тут первая догадка о том, что Земля движется» [20, с. 504] (см. также с. 277 и 279 о Пифагоре) . Далее Энгельс излагает то, что писал «Гегель о планетной системе» {с. 267, 268) и то, как в изложении Гегеля (с. 279, 280) древнегреческие мыслители решали вопрос: что такое душа. Все это показывает, что свою оценку натурфилософского периода в развитии взглядов на природу в древней Греции Энгельс действительно строил на основе материалов гегелевских «Лекций по истории философии», давая им материалистическую трактовку. В другой связи Энгельс не раз обращается к этим вопросам. Так, озаглавив свою заметку «Первоматерия», он приводит сразу же следующее рассуждение Гегеля: «„Понимание материи как изначально существующей и самой по себе бесформенной очень древне, и мы его встречаем уже у греков, сначала в мифическом образе хаоса, который представляют себе как бесформенную основу существующего мира" (Гегель, «Энциклопедия». 97
ч. I, стр. 258)» [20, с. 558]. «Этот хаос мы снова находим у Лапласа», — поясняет Энгельс. Критикуя механистический взгляд на природу, Энгельс и тут ссылается на Гегеля: «Как доказал уже Гегель («Энциклопедия», ч. I, стр. 199), это воззрение, эта „односторонне математическая точка зрения", согласно которой материя определима только количественным образом, а качественно искони одинакова, есть не что иное, как точка зрения" французского материализма XVIII века. Она является даже возвратом к Пифагору, который уже рассматривал число, количественную определенность, как сущность вещей» [20, с. 570]. Эти оценки Гегелем механицизма служат Энгельсу материалом для характеристики первого (в основном механического) периода в истории естествознания. И гегелевские историко-философские оценки особенно важны Энгельсу при анализе более раннего, донаучного периода в истории естествознания, а взгляды самого Гегеля трактуются Энгельсом как гениальная натурфилософская догадка великих идей и открытий позднейшего естествознания. Перефразируя слова Энгельса [20, с. 12], можно сказать, что натурфилософы (включая и Гегеля) находятся в таком же отношении к научному сознательно-диалектическому естествознанию, в каком Гегель — диалектик-идеалист — находится к марксистской диалектике.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «История философии и естествознания» з дисципліни «Марксистка концепція історії –XIX століття»
