Анализ обстановки, сложившейся на русском фронте к осени 1915 г., убедил германское верховное командование в том, что новые крупные наступательные операции вряд ли возможны. Кампания 1915 г. на восточноевропейском театре фактически считалась законченной. Хотя ее конечные результаты далеко не отвечали тем стратегическим целям, ради которых она начиналась, тем не менее оставление русскими западных районов Прибалтики, Польши и Галиции, а также ослабление их армий в напряженных оборонительных боях давали немцам некоторые основания считать, что оперативные успехи произведут известное впечатление и на мировое общественное мнение, и на общественное мнение коалиции Центральных держав. Вытеснение русских армий из пределов Галиции укрепляло и внутреннее, и внешнее положение союзника Германии — Австро-Венгрии. С августа германское верховное командование переключает свое внимание на французский фронт, предоставляя австрийскому командованию и командованию своих армий на Востоке завершение кампании 1915 г. на русском фронте сообразно их оперативным предположениям. Фалькенгайн полагал, что сколько-нибудь чувствительное поражение противнику «можно было бы нанести... теперь лишь тем, что группа Макензена сильными ударами оттесняла бы [48] его к северу по обе стороны Брест-Литовска, в то время как 12-я армия, направляясь через Бельск, старалась бы ударить во фланг и тыл оттесненных частей. Время для передвижения крупных частей или подготовки к далеким охватывающим движениям уже было упущено»{118}. В этом смысле и были отданы соответствующие указания войскам высшим командованием Германии и Австро-Венгрии. Иную позицию занимало руководство германским Восточным фронтом. Между ним и верховным командованием произошел оживленный обмен мнениями относительно характера дальнейших действий против русских. 31 июля (13 августа) Гинденбург писал Фалькенгайну, что русские после отхода из Польши получили возможность группироваться, где им заблагорассудится, и направлять значительные силы против его левого крыла, угрожающего их сообщениям. Единственным способом сорвать намерения русского командования он считал проведение новой крупной операции. Решительный удар, с его точки зрения, был возможен только со стороны Ковно, где фронт русских был наиболее слабым. «Поэтому, — говорилось в докладе Гинденбурга, — еще раз я настоятельно ходатайствую об усилении моего левого крыла, чтобы по обстоятельствам или действовать наступательно, или, по крайней мере, удержать за собой до сих пор занятую территорию. Я подчеркиваю еще раз, что в наступлении моего левого крыла против тыла и сообщений противника я вижу единственную возможность его уничтожения. Такое наступление, вероятно, еще и теперь является единственным средством избежать нового похода, если только это уже не поздно»{119}. Фалькенгайн решил уступить настойчивым требованиям Гинденбурга. 15 (28) августа командованию Восточного фронта были отправлены директивы, в которых было указано провести намечаемые операции севернее Верхнего Немана и восточнее Среднего с нанесением русским возможно большего вреда. Должна ли достигнутая к началу зимы линия упираться в море у Рижского залива или у Либавы, это предоставлялось решить главнокомандующему. На его же усмотрение передавалось избрание постоянной оборонительной линии или применение вместо нее подвижной обороны. С точки зрения общего хода войны было только важно, чтобы найден был такой оборонительный рубеж, который мог бы быть удержан возможно малыми силами и малым числом снарядов{120}. 3 (16) августа в Волковыске верховный главнокомандующий провел совещание высших должностных лиц Ставки и Северо-Западного фронта. На нем были приняты важные решения о плане дальнейших действий. Их существо было изложено в докладе [49] великого князя Николая Николаевича на имя царя{121} и в директиве Ставки № 3274 от 4 (17) августа{122}. Общее положение на Северо-Западном фронте, обширность охватываемого им оперативного района, сложность лежавших на нем задач, а также наличие в его составе значительного числа войсковых соединений вызвали необходимость разделения его на два новых фронта — Северный и Западный с непосредственным подчинением каждого из них верховному главнокомандующему. Такая мера была безусловно правильной, поскольку управление восемью армиями, отходившими севернее Полесья, было затруднительно для одного лица. Главнокомандующим армиями Северного фронта назначался Н. В. Рузский, занимавший до того должность командующего 6-й армией. Он вступал в свои обязанности в ночь на 5 (18) августа. Западный фронт вверялся М. В. Алексееву. Основной задачей Северного фронта являлось прикрытие путей к Петрограду из Восточной Пруссии и со стороны Балтийского моря. Армиям фронта надлежало: 1) прочно удерживать в своих руках район Среднего Немана, имея в виду крайне важное его значение не только для Западного фронта, но и для общего стратегического положения к северу от Полесья; 2) прикрывать пути, ведущие по правому берегу реки Неман в Виленский район и к участку железной дороги Вильна, Двинск; 3) сохранять за собой нижнее течение реки Двины от Двинска до Риги включительно. Вместе с тем войска Северного фронта должны были «стремиться к тому, чтобы при первой возможности перейти в решительное наступление с целью оттеснить противника насколько возможно к западу и лишить его выгодного исходного положения для развития операций в обход правого фланга общего нашего стратегического фронта»{123}. Основной задачей Западного фронта являлось прикрытие путей, ведущих на Москву из передового театра. Армиям фронта надлежало; 1) прочно удерживать в своих руках район Гродно, Белосток от Верхнего Нарева до Бреста включительно; 2) прикрывать пути по правому берегу Верхнего Буга к рубежу Брест, Кобрин, Пинск, Лунинец. В это время положение осложнилось. Вследствие дворцовых интриг был отстранен от должности вел. кн. Николай Николаевич. Функции верховного главнокомандующего взял, на себя Николай II, лишенный каких бы то ни было полководческих дарований. Его начальником штаба стал М. В. Алексеев. В должность главнокомандующего Западным фронтом вступил А. Е. Эверт. Если Николай Николаевич не сумел обеспечить достаточно твердого стратегического руководства, то Николай II вообще был неспособен осуществлять его. Фактически верховное командование было сосредоточено в руках М. В. Алексеева. [50] Такие крупные перемены в русском верховном главнокомандовании были очень несвоевременными. Они облегчали противнику выполнение его задачи. Действительно, как только Гинденбург узнал об этом, он приказал немедленно начать в районе Вильна операцию, известную под названием «Свенцянский прорыв». Однако попытка немцев окружить 10-ю армию русских окончилась неудачей. Наступление привело к некоторому выигрышу территории, заставив русские армии отойти на линию река Западная Двина, Двинск, Вилейка, Барановичи, Пинск, где фронт стабилизировался. Осенние операции на Юго-Западном фронте носили столь же ограниченный характер. Австрийское главное командование отказалось от дальнейших попыток наступления в полосе рек Висла и Буг. Оно перенесло основные усилия на направление Сарны, Луцк. Туда были перегруппированы с левого фланга 1-я и 4-я австрийские армии. Наступлением этих армий противник лишь несколько потеснил на восток армии Юго-Западного фронта, ничего не прибавив к общим стратегическим итогам кампании 1915 года. К октябрю русские войска отошли на линию рек Стырь и Стрыпа, где фронт также стабилизировался. Последней операцией кампании 1915 г. было декабрьское наступление войск Юго-Западного фронта. Русская Ставка предприняла это наступление по просьбе союзников с целью отвлечь [51] внимание австро-германцев от Сербии, армия которой вела тогда неравные бои с врагом. Перед войсками ставилась задача нанести противостоявшим армиям противника сильный удар, причинить ему возможно большие потери. Главная роль отводилась вновь сформированной 7-й армии, составившей левый фланг фронта. 8-й армии Брусилова было приказано упорно удерживать занимаемые позиции, энергичными поисками сковать неприятельские войска. В дальнейшем, когда обозначился бы успех атаки 7-й армии, ей надлежало перейти в наступление уступами справа и отбросить противника от его сообщений с Ковелем и Владимиром-Волынским, прочно обеспечивая правый фланг фронта{124}. Брусилов категорически протестовал против такого решения. Он настаивал на том, чтобы и его армии было предоставлено право с самого начала операции вести активные наступательные действия. Но это предложение не получило положительного ответа. Декабрьское наступление Юго-Западного фронта окончилось неудачей. Основными причинами этого были плохая подготовка операции, серьезная нехватка артиллерии и боеприпасов. Затем наступило длительное затишье.
Ви переглядаєте статтю (реферат): «Осенние операции и стабилизация Русского фронта» з дисципліни «Історія першої світової війни 1914-1918»
